Фейкийские корабли - Александр Рубан

Мрачный задира Арей оторвался от профессионального созерцания очередной драчки внизу и заоглядывался насчет кому бы врезать. Для начала. Ближе всех к нему сидела Афина Паллада - строгая и трезвая воительница; но она для того и была так близко, чтобы в корне пресекать Ареевы поползновения. А вот затылок дяди Посейдона - как раз на расстоянии вытянутой руки. И трезубец его закатился под стол - пока-то нашарит...

Стоп. Только не это! Схерия чтит Посейдона.

Отчаявшись по-настоящему развлечься, Арей присосался к кубку, исподлобья наблюдая за пляской харит. Одежды юных прелестниц взвивались и опадали в таком бешеном темпе, что и не было их видно - одежд. Однако и сами девчонки (вертлявые бестии!) кружились и подпрыгивали с неменьшей резвостью - разглядеть что-нибудь было весьма непросто. И незаметно для себя Арей увлекся этой достойной целью.

Ну, наконец-то! Демодок облегченно перевел дух и с удивлением услышал три властных, требовательных хлопка. Это царь Алкиной, возбудясь описанием пляски богинь, трижды хлопнул в ладоши - и стайка юных наложниц присоединилась к танцорам. Правильно: лучше один раз увидеть, чем...

Вздохнув незаметно о том, что смертные девы давно и надежно сокрыты от его взоров, певец, не прерывая мелодии, опять отыскал взглядом Арея. Увлекся, драчун! Задышал, раскраснелся. Глаза бегают, рот приоткрыт, брови азартно подняты - хорош! Ну, последний штришок...

Прежде чем наложить его, Демодок мельком глянул на Посейдона. Тот, ничего не замечая вокруг, уже вплотную придвинулся к Зевсу и что-то ему горячо втолковывал, овладев, наконец, высоким вниманием. Громовержец мерно кивал, супил брови, усиленно морщил царственное чело. Демодок прислушался: речь шла о каких-то кораблях, о наглости смертных, дерзающих бороздить море, о том, что настала пора положить предел, поскольку авторитет страдает - на это Посейдон особенно напирал. А потом вдруг стал перечислять имена - знакомые, полузнакомые и совсем незнакомые Демодоку, причем имя царя Алкиноя было тоже помянуто, но в середине списка и без должной к царю благосклонности. Вряд ли такой разговор понравится феакийцам.

Демодок подмигнул харитам. Подмигнул и указал им глазами сначала на Арея, который уже поерзывал в кресле и сучил ногами от возбуждения, а потом на Афродиту - супругу хромого Гефеста, скромно стоявшую в стороне. Прелестницы мигом сообразили, что от них требуется, переглянулись, захохотали и, хохоча, втащили пенорожденную в круг.

Афродита немножко поотнекивалась, но тут Аполлон с подачи Демодока выдал такой невообразимый фортель на своем инструменте, что богиня махнула на все рукой, стала в третью позицию, повела плечами, притопнула - и плавно взмахнула туникой, нечаянно обнажив... Это было последней каплей: Арей, грохоча медными доспехами, круша и опрокидывая мебель, устремился к цели.

Боги не особенно удивились его поведению.

Один только Зевс обернулся на шум и даже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но сразу передумал и поспешно отвел глаза, опять приставив ухо к устам морского владыки.

Демодока эта его поспешность насторожила, но разбираться и вникать было некогда, потому что Арей уже сгреб чужую жену в охапку и, осыпаемый на бегу щипками и оплеухами, почесал вниз по склону горы - по направлению к ближайшей оливковой роще. Хариты с визгом порскнули во все стороны.

Надо было вмешаться - и побыстрее.

Демодок отыскал взглядом Эрота, выдернул его вместе с луком и колчаном из-за пиршественного стола и поставил перед собой.

- Цель видишь? - спросил он, указав на удиравшего хулигана. Эрот важно кивнул, дожевывая.

- Огонь! - скомандовал Демодок.

- Бешполежно... - Эрот глотнул и задумчиво покачал головой. - Вот если бы он ее на плече нес, как барана - тогда можно бы. А так медный панцирь благородного бога надежно экранирует его жертву.

- Жертву? - переспросил Демодок. - Зачем же стрелять в жертву?

- А в кого? - удивился Эрот.

- В Арея, конечно! Пусть он почувствует к ней любовь и... ну, там... нежность, что ли. Уважение, в конце концов!

- Он ее и так любит, - Эрот заморгал. - Видно же!

- Это вы называете любовью? - горько произнес Демодок.

- Так ведь похитил! - проникновенно сказал Эрот. - Значит, воспылал. Страстью...

- Да... - Демодок сокрушенно покивал. - Да, конечно. Я все забываю, что вы не люди. Вы боги. Ни ума, ни фантазии - сплошное могущество.

- Так я пошел? - вопросил Эрот.

- Нет, погоди! Понимаешь... - Демодок замялся. - Ведь она-то к нему не пылает, понимаешь? А этот уголовник ее все равно изнасилует...

- Связь без взаимности греховна, - важно согласился Эрот.

- Вот я и говорю!.. - Арей уже преодолел половину расстояния до рощи, времени почти не оставалось, но Демодок задал-таки еще один вопрос. Он давно собирался задать его Эроту, да все не представлялось удобного случая. - Чем у тебя начинены стрелы? - спросил он как можно небрежнее.

- Любовью, - самоуверенно изрек Эрот.

Демодок бешено глянул на него, но сдержался и отвел глаза.

- Любовью, - бормотнул он сквозь зубы. - Ампула с "амбасексом" - и вся любовь.

- Что?

- Так, ничего... - Все-таки надо было решаться, и Демодок решился. Стреляй в жертву! - приказал он.

- Так ведь броня экранирует, - напомнил Эрот. - Двойная: наспинная и нагрудная. Вот если бы он ее на плече нес или повернулся бы...

- Разговорчики в строю! - прервал его Демодок. Схватил юного бога за шкирку, прыгнул, и они приземлились в роще.

Арей приближался к ним большими скачками, крепко прижимая к груди добычу. Богиня визжала и дергалась, лохмотья белой туники развевались по ветру.

- Огонь! - снова скомандовал Демодок.

Эрот послушно выдернул из колчана стрелу, наложил ее на тетиву и поднял свой золотой лук, тщательно целясь. Но, так и не выстрелив, опустил оружие.

- Это же мама... - проговорил он, растерянно глядя на Демодока. - Она мне потом всыплет, - добавил он, подумав.

- А, ч-черт! - сказал Демодок, выхватил у него лук и встал во весь рост. Арей со своей орущей и брыкающейся ношей был уже шагах в двадцати промахнуться почти невозможно. Демодок вскинул оружие и резко натянул тетиву...

Звук лопнувшей струны ошеломил его, но не сразу проник в сознание. Некоторое время он еще видел. Он успел увидеть, как стрела блеснула на солнце и растворилась в цели. Успел увидеть, как в последний раз дернулась Афродита; как ее кулачки, отчаянно молотившие по оскаленному лицу Арея, вдруг замерли, разжались, и она стала нежно гладить это лицо; как сам Арей споткнулся и побежал медленнее. Успел удивиться изменившемуся лицу вояки: откуда-то появился в нем проблеск мысли и - черт побери! - нежность к этой женщине, к этой хрупкой игрушке, которую он было похитил на время, но уж теперь не намерен был отдавать никому и никогда. И еще Демодок успел понять, что стрела Эрота пронзила сердца обоих - значит, врал пацан про броню (а, может, и не врал: ведь оттуда, с вершины Олимпа, Афродиту заслоняла двойная броня - наспинная и нагрудная; стрелять же в Арея было, по словам Эрота, просто не нужно - "и так любит")...