Включаемый пороками - Алексей Анатольевич Калинин

Прямо в коридоре он полностью разделся и наблюдал, возбуждая себя руками, пока его друг закончил трахать стонущую и беспомощную Настеньку.

Егор кончил, не выходя из нее, подал жест кивком головы Марселю и они поменялись. Настя не поворачивалась, продолжила стонать, но уже под другим. Когда и Марсель кончил, сразу вышел из нее, встал во весь рост голым.

— Дай пять. Братан! Протянул ладонь и во все голос победоносно промычал кудрявый.

— Лови! — угорая хлопнул его по ладони, тоже голый дружок, сидящий с раскинутыми ногами в кресле.

Настенька повернулась и уже к этому моменту ее начало отпускать. Поняв, что в номере еще и Марсель, она осознала произошедшее. Я увидел как на ее лице читался ужас с пронзающим стыдом. Она начала прикрывать себя руками. Осознание произошедшего настигало ее все больше с каждой секундой, и она побледнела и даже заплакать не могла. Она не знала куда смотреть, ее глаза то бегали, то останавливались на мне, то еще на каких-то предметах.

Эти двое быстро и шутя друг с другом оделись и уходя оставили на столе 2 купюры с Волгоградом.

Настенька услышала, что дверь захлопнулось. Не контролируя себя, прикрывая промежность и грудь, подошла ко мне и дернула за бечевку — стало темно и тихо, я только слышал как она начала плакать в темноте и глотая слюни звать маму.

Счастливый брак № 2

Яркий свет резко будит меня, вспышкой всех ламп, вытаскивающих меня из полудремы, сопровождаемый дневными лучами, жужжанием пылесосов и отсутствием интереса к персоналу. В номере появляется женщина, уверенно шагающая, как по подиуму, с сумкой «Биркин», висящей на сгибе правой руки, и сдержанным макияжем. От нее пахнет кремами, маслами и духами унисекс «Вайкики». Юбка-карандаш чуть прикрывает глянцевые, от регулярного ухода, загорелые колени. Она по-хозяйски осматривает все внутри, отбивая почти строевой, но изящный шаг в своих «лабутенах», оставляя на ковровом покрытии ямочки, которые сразу зарастают поднимающимся ворсом. Тонкими и красивыми пальцами левой руки с деловым маникюром «френч» и небрежно увешанным браслетом из белого золота и тремя кольцами, надетыми на два пальца, включая большой, она слегка касается мебели, проверяя, достойны ли все материалы, включая меня, скрасить ее пребывание здесь.

— Альбина, ну как тебе? — раздался заискивающий голос из коридора.

Я не заметил стоявшего в дверях человека, пока искоса, как солдаты смотрят на генерала с лампасами на строевом смотре, оценивал эту современную амазонку.

— Ну заходи уже, Серёж! — Ага, ага, иду, иду… Иду… — вздохнул Сережа, сильно подавший вопросительное лицо вперед с сгорбленных плеч, наброшенных на них дорогого, но мятого и нелепо сидящего серого пиджака.

И Серёжа, плетясь, появился в коридоре, бережливо толкая впереди себя правой рукой, на которой виднелось почти прозрачное обручальное кольцо и под корень обгрызенные ногти, чемоданчик «Луи Витон», за сохранность обивки которого он радел больше чем за себя. Поставил его, прислонив к кровати, не поворачиваясь к нему спиной, попятился к центру номера, не отводя глаз от чемодана, как будто он заминирован.

— Ну как, тебе? — спросила Альбина, даже не смотря в его сторону, а продолжая тактильно оценивать покрытие стола:

— Мне нравится! Остаёмся! — не дожидаясь ответа Сережи, продолжила она.

— Угу, дорогая, мне тоже, — проглотив окончание и звук, протянул он, зная, что адресат уже не слушает.

— Так, звоню папе, — сказала она вслух, но очевидно, что себе, как будто в помещении никого больше не было.

— Алло, папуль, мы заселились, — дрожащим и заискивающим голосом с завышенным тембром подростка затараторила эта величественная женщина.

У меня от удивления такой перемены даже бахрома чуть не зашевелилась.

— Как дети? Ага, хорошо… А как… А они… А что… А…

Она не успевала закончить вопросы и предложения, кто-то на другом конце провода перебивал её грубым басом. Слов говорящего на другом конце золотого «айфона», окутанного в чехол «Шанель», который она держала, еле касаясь лица и незаметно для себя отодвигала его от лица, как будто опасаясь, что телефон может ударить током, как при пытках, в случае неправильного ответа.

— Геннадию Ивановичу от меня привет, — промолвил Серёжа. Так за все время и не двинувшись с места с момента, как закончил миссию по доставке багажа, и в надежде, что его никто не услышит. Альбина лишь нахмурила брови, даже не отведя глаз с меня, с более достойного предмета, по её мнению, нежели ее муж.

— Хорошо, папуль, хорошо… Завтра… Да, завтра наберу… И я тебя… Пока… Папуль…

Всё так же безропотно, оторвав руку с телефоном от лица, на котором не читалась обида от того, что говорящий на другом конце положил трубку, не дав ей закончить фразу, шея владелицы этого лица сразу заметно осунулась, как по команде — вольно, напряжения больше не виднелись.

— Так, я в душ! Вещи пока разбери, скоро обедать пойдем!

Уже величественно, но всё так же оглядывая меня, а не адресата своих приказов, отрапортовала Альбина. Резко встала и как милостыню бросила на заправленную дорогим и плотным шелком кровать свой «iPhone 15 Pro Max» экраном вверх. Он остался включенным, и я увидел на заставке экрана двух детей, стоящих в обнимку на фоне аквапарка. Они сильно отличались друг от друга, но в то же время между ними было что-то общее.

Девочка лет восьми с русыми волосами, как у Сережи и Альбины, а вот у мальчика — жгучего брюнета на вид лет двенадцати, но уже с пробивающимися усиками, сильный ген, явно не Сережин, взял верх над материнским.

— Хорошо, — обронил стоявший всё там же Серёжа, вытирающий потные ладони супруг. Я еле расслышал это за каблуками и захлопнувшейся дверью в ванную комнату, куда резко удалилась хозяйка айфона.

И вдруг мужчина, о существовании которого я почти забыл, стоявший как вкопанный в центре номера, резко расправил плечи, поменял позу, сунув руки в карманы джинсов, налился цветом, как персонаж детской раскраски, достал свой андроид с чехлом под кожу крокодила, у которого, чтобы увидеть экран, надо как книжную страницу перевернуть верхнюю часть, и сел на софу как на железный трон.

В ванной журчала вода, слышалось какое-то движение, но всё моё внимание было сконцентрировано на оседлавшем диванчик. А он, в свою очередь, был поглощен перепиской с кем-то. Чем больше он набивал сообщения в свой «Самсунг», тем больше ерзал, получая ответные СМС, менял позы и изредка, как олень на водопое, оценивая опасность нападения крокодила, поднимал голову, бросая взгляд в сторону двери в уборную.

Вдруг Сережа начал натирать себе промежность правой рукой,