Время Оно - Михаил Успенский

Богатыри долго стояли друг против друга – один наверху, другой внизу. Потом Дерижора все-таки сошел вниз – ему мечталось поскорее покончить с этой докукой и вернуться на лежанку досматривать сон о родном городе с белокаменной лестницей до самого моря. Но даже на земле превышал он Жихаря на голову.

– Ты Соломону Давидычу не родня приходишься? – спросил Жихарь. – А то похож. Не дело выйдет, если я тебя обижу: мы с премудрым царем из одного котелка ели, одним плащом укрывались.

– Делай ноги, – посоветовал Дерижора. – А то будет такое, шо это немыслимо. Ой, шо будет, шо будет!

– А что будет? – удивился богатырь.

– А станут тебя повсюду искать, да не найдут, и мамочка заплачет…

– Не родня, – решил Жихарь. – Тот был премудрый, а ты, гляжу, преглупый. За чужого дядю голову подставляешь. Дай пути, не доводи до худого.

– Лучше сделай так, шоб я тебя не видел, – сказал Дерижора Подержи Мой Тулуп.

– А, это можно, – охотно согласился Жихарь. Он за спиной соорудил из указательного и безымянного пальцев нехитрую рогульку и рогулькой этой ткнул княжьему заступнику в черные печальные глаза.

Дерижора возопил и схватился руками за лицо.

– Глаз не бабья снасть, проморгается, – утешил его богатырь, потом легонько плечом устранил с пути и побежал в терем.

На лестнице никакой стражи не было вовсе, и в княжескую светлицу богатырь ворвался невозбранно, но тут в нос ему шибанула страшная вонь, будто не ко владыке Многоборья Жихарь пожаловал, а в несчастное село, где погуляла Коровья Смерть.

Князь Жупел Кипучая Сера лежал на столе в небольшом гробу, скрестив на груди связанные на всякий случай тряпицей ручки. Личико у князя стало от смерти желтенькое, носик востренький, даже жалко было смотреть постороннему человеку, незнакомому, на свое счастье, с Жупелом.

Над гробом, превозмогая смрад, убивалась княгиня Апсурда. Она слегка колотилась покатым лобиком о край домовины и задавала воющим голосом покойнику напрасные и безответные вопросы: на кого именно он ее покинул и чего ему на белом свете не хватало.

По лавкам вдоль стен светлицы сидели ближние слуги, премудрые советники и просто непременные при всяком похоронном деле старички и старушки. Когда вдовствующая княгиня особенно высоко забирала голосом, они помогали ей таким же воем.

– Доигрался, подлец, – разочарованно проворчал Жихарь. – Не только околеть успел, но и провонять удосужился…

Но только Жихарь был уже не тот. Много чего он в своих странствиях насмотрелся, много чего наслышался. Прищемил себе богатырь ноздри пальцами и не побрезговал склониться над мертвецом.

– Так, – сказал он громко. – Не обессудь, скорбная вдовица, а только придется муженьку твоему допрежь похорон вбить в белые груди осиновый кол, чтобы не вздумал за гробом баловаться…

Скорбная вдовица завыла громче прежнего, а сочувственники подхватили. Княжий советник Корепан, седой и на вид благообразный даже, кашлянул и сказал осторожно:

– Не дело задумал, ваше богатырство. Он же все-таки князь, и хоронить его надо по-княжески, тризну справить…

– Ладно, – прогундосил Жихарь. – Ради княгинюшкиного спокойствия не будем ему кола втыкать, похороним по-княжески: выроем преглубокую яму, заколем коня любимого, слуг верных туда же метнем. Он ведь и в Костяных Лесах без советника, например, не обойдется…

Верные слуги и соратники покойного мигом устали завывать по князю и заголосили по себе в том смысле, что верные-то они верные, но не до такой же степени!

– О какие вы! – сказал Жихарь. – Лукавые да вероломные! Да уж каких заслужил! Добро, не будем людей зря трудить, курган насыпать. А поступим так, как в жарких странах за Зимними Горами делают. Сам видел на обратном пути предивный обычай в тех краях. Когда помирает ихний раджа – это вроде князя, только мелкий да чернявый, – то складывают высокую и просторную поленницу из духовитых смоляных дров, помещают покойника в белом свивальнике на вершину, потом хором плачут и факел подносят. А любимая жена раджи (жен они, против нашего, по многу держат) доброй волею на тот костер восходит и в огне за мужем следует… Тут и честь, и верность, и добрым людям польза: все иные бабы острастку получают и, бывает, цельхй месяц после того мужьям не перечат. Так особая книга велит, «Камасутра» называется…

Про книгу он, конечно, приврал, поскольку прочитать ее не смог, а любовался одними картинками. На картинках же никаких костров вовсе не было…

– Еще чего! – заорала вдовица, и слезы у нее тут же высохли, как вода на раскаленной плите. – Я к батюшке своему гонца послала, он сюда войско приведет и всех вас казнит за меня!

– Ой, – испугался Жихарь. – Не надо нам сейчас войны, учиним по-другому. Нужно у покойника вынуть черева и мозги – я покажу, как это делается, – да и засушить на веки вечные…

– Ты бы ушел отсюда, ваше богатырство, – мягко сказал Корепан. – Дай уж нам с владыкой по-своему попрощаться, похороним и без тебя…

– Ага, – сказал Жихарь. – Знаю я вас, догадываюсь… Тогда вот что. Похороним его бесчестно, словно приблудного бродягу, каковым он и был… А гроб для приличного человека сбережем!

С этими словами богатырь отодвинул княгиню от ложа скорби, поднял гроб и вытряхнул князя Жупела на выскобленные добела доски пола. Вместе с князем полетели на пол и куски тухлой рыбы.

Жупел не успел выставить вперед спутанные руки, больно ударился, ожил и завопил.

– Вот каков я могучий чародей! – похвалился Жихарь. – Мертвых подымаю, верной жене супруга усопшего возвращаю! Правда, ненадолго. Вставай, притворенный, судить тебя будем!

Жупел Кипучая Сера кое-как поднялся, путаясь в просторных смертных одеждах.

– Суди-ить? – прошипел он, и костяной гребень на княжеской голове даже покраснел от злости. – Да кто тебе право дал меня судить? Я всенародный избранник, а ты – беглец да изгой! Я на тебя жаловаться буду – сам знаешь кому.

– Знаю, – сказал Жихарь. – Не первый день живу. Что ж, отправлю тебя к твоему заступнику, там друг дружке на меня и жалуйтесь – легче будет…

И занес кулак над княжеской головой. Кулак и голова были одного размера.

Бывший покойник как-то умудрился уклониться от рокового удара, извернулся и, сшибив по пути княгиню Апсурду, рванулся к выходу.

Жихарь гулко затопал вдогонку. Жупел кубарем скатился с лестницы, надеясь обрести защиту у наемника Дерижоры, но тому было не до хозяина: заезжий молодец с большим трудом отбивался выдернутым из плетня колом от наседавших на него многоборцев.

– Прекратить, – на бегу приказал Жихарь. Князь выскочил с подворья и устремился в город. Перебирал он коротенькими ножками столь быстро и резво, что даже подзаборные молодцы на миг прекратили грабежи, чтобы полюбоваться погоней. Подставить беглецу ножку никто, впрочем, не догадался или не посмел.