Потрошители времени - Роберт Асприн

— Да, конечно. Я понимаю. Послушай, давай сделаем вот что: пока тебя не будет, я приберусь в берлоге — на случай, если она вдруг решится заглянуть после разговора. И еще я потру тебе спинку, расчешу твои волосы, помассирую ноги, подниму настроение, а?

Она улыбнулась ему сквозь слезы:

— Что ж, милый мальчик, договорились.

Потом она вздохнула и отправилась в душ, где смыла улыбку с лица, надеясь, что вместе с ней смоется и страх. Боже, что она скажет тете Касси? Она попробовала представить себе эту сцену, и внутри все сжалось. Касси Тайрол, спокойная, элегантная, вся такая парижская, несмотря на неисправимый акцент Нью-Голливуда и ранчо в горах, где Джина проводила самые счастливые летние месяцы своей жизни… собственно, единственные счастливые до поступления в колледж, до Храма, до Карла… Тетя Кассии вряд ли воспримет эту новость спокойно. То есть точно не воспримет. Ну конечно, не так, как отец.

Двумя часами позже Джину все еще продолжало трясти, несмотря на то как очаровательно улыбалась она метрдотелю у входа в ресторан Луиджи. Для тех, кто не знает: ресторан этот — самый фешенебельный из всех, которыми владеют стремительно богатеющие члены крупнейшего в Нью-Йорке Храма Владычицы Небесной. В общем, ничего удивительного не было в том, что ее тетка выбрала Луиджи. С учетом положения, занимаемого Касси в Нью-Голливудском Храме, не исключено, что как акционер она имела свою долю прибыли от ресторана. Единственная Джинина тетушка никогда не останавливалась на полпути. Это включало и то, как последовательно она подходила к последней своей религии — грести деньги лопатой. Примерно с той же последовательностью, с какой Джина собирала отказы на свои сценарии.

Метр приветствовал ее с приличествующей церемонностью, по имени:

— Добрый вечер, мисс Кеддрик, стол вашей тетушки вон там.

— Спасибо. — Она подавила дикое желание оправить платье. Пока она принимала душ, расчесывалась и подкрашивалась — о, такой старательности она не проявляла по меньшей мере год, — Карл ухитрился сотворить самое настоящее театральное чудо. Он бегом бросился на сценический факультет и позаимствовал там костюм, который выглядел на миллион баксов, хотя стоил всего-то тысяч несколько. Костюм пожертвовала учебному театру какая-то нью-голливудская дива, чтобы скостить себе налоги. Джина, из собственного упрямства жившая исключительно на свою стипендию (которая, разумеется, не была рассчитана на обед у Луиджи или дорогие вечерние платья), даже взвизгнула от радости.

— Дурак ты мой милый! Да если бы тебя поймали за выносом этой штуки, тебя бы вышвырнули из колледжа!

— Пожалуй, но это было бы еще дешевой платой за удовольствие лицезреть тебя в таком виде. — Взгляд его восторженно пробежался по изгибам ее фигуры.

— Гм… Платье ослепительнее, чем я сама. Вот если бы мне нос тети Касси, или скулы, или подбородок…

— Мне нравятся твой нос, твои скулы, твой подбородок — такими, какие они есть. И если ты не выскочишь прямо сейчас, ты опоздаешь.

Поэтому Джине ничего не оставалось, как скользнуть в это сочетание шелков и кружев и вызвать такси: согласитесь, негоже появляться в десятитысячедолларовом платье верхом на велосипеде. Нервно улыбаясь, всем телом ощущая на себе взгляды сидящих за столиками богатейших храмовников Нью-Йорка, шагала Джина за метрдотелем в глубь шикарного ресторана. Она старалась не замечать бегущий по залу шепоток, смотрела прямо перед собой и думала только о том, как бы не упасть на длиннющих шпильках. Да, и еще, конечно, проклинала отца за то, что тот отравил ее жизнь нормами фамильной чести.

Тут она увидела свою тетку, сидевшую за столиком в дальнем углу. Приглядевшись, она чуть не поперхнулась, и у нее разом вспотели ладони. «О Боже, она не одна, и это не ее последний…»

И если это семейное дело, значит… значит, это может быть только частный детектив, Касси часто прибегала к их услугам; Джина хорошо знала ее привычки. А это значило только одно: дела Джины действительно хуже некуда. Хуже того, ее тетка, похоже, ожесточенно спорила со своим спутником, кем бы он ни был. Темные круги под глазами Касси Тайрол потрясли Джину. Когда она подошла к столу ближе, те разом замолчали. Джина буквально слышала повисшую над столиком неловкую тишину. Целуя подставленную напудренную щеку, тетка сумела-таки выдавить улыбку.

— Привет, Джина, лапочка. Садись. Познакомься, это Ноа Армстро.

Джина пожала протянутую руку, пытаясь угадать, кем является это бесполое существо в шелках: мужчиной или женщиной, но сдалась.

— Рада познакомиться с вами, Ноа. — Четыре года жизни в Нью-Йорке, не считая года активной службы при Храме, поневоле заставят привыкнуть к чему угодно.

— Мисс Кеддрик… — Рукопожатие энергичное, по голосу не поймешь. Взгляд — не дружелюбнее, чем у вздорного питбуля, охраняющего от чужих посягательств свой кусок стейка.

Что ж, Джина проигнорировала этот взгляд с твердостью, не уступающей его (или ее) непроницаемости. Она села и чуть слишком лучезарно улыбнулась разливавшей вино Касси Тайрол. Та протянула ей бокал — красное вино вот-вот выплеснется, так дрожит ее рука. Джина поспешно перехватила бокал, пока тетя не забрызгала белоснежную скатерть.

— Надо же, какая неожиданность, тетя. — Джина огляделась по сторонам, нервно одергивая короткую юбку (вроде бы ничего лишнего не торчит!), и только тут к удивлению своему заметила, что в зале нет ни одного любопытного репортера. — Ого! Как это вы ухитрились отделаться от прессы?

Тетя даже не улыбнулась. «Ой-ей-ей!»

— Об этой поездке никому не известно, — негромко ответила она. — Формально я все еще в Лос-Анджелесе.

«Ой, мамочки, что будет, она съест меня с потрохами и даже не подавится…»

— Ясно, — произнесла Джина вслух и приготовилась к худшему. — Ну что ж, валяйте.

Касси на мгновение сжала губы. Покрасневшие глаза выдавали, сколько ей пришлось плакать в последнее время, что еще сильнее пугало и обезоруживало Джину. Сокрушаясь, что не может осушить бокал залпом, она пригубила вино, стараясь хотя бы внешне сохранять спокойствие,

— Ну, это касается… — неуверенно пробормотала Касси, покосилась на Армстро, потом вздохнула и в упор посмотрела на Джину. — Это касается твоего отца, Джина. Я кое-что про него узнала. Что-то, что тебе стоит знать, ибо это разрушит жизнь всех нас на год, а то и больше.

Джина ухитрилась не залить скатерть вином только потому, что оно попало ей в нос. Она отчаянно заморгала, бокал застыл в руке, едва касаясь губ. Немного придя в себя, Джина осторожно поставила бокал и уставилась на свою тетку, пытаясь срочно угадать причину этой таинственной встречи. Ни одной достаточно убедительной причины в голову пока не приходило.