Пока есть юность - Артем Каренович Галустов

Как только он это сказал, прозвучал такой взрыв, что всё внутри затряслось. Витрина дернулась. Бутылки чокнулись друг с другом на полках, а все люди машинально пригнулись к полу.

— Лучше подождите, сейчас нельзя.

Он цыкнул.

— Опять нельзя. Это…это, — махнул он рукой на витрину, — это надолго, я тебе говорю. Ждать нечего. Это на всю ночь. Убьют, значит, убьют. Уже все равно как-то. Да… а ты че?

— Что?

— Как ты тут, а? Кто тебя сюда такую красивую пустил.

— Сама себя пустила.

— А-а, сама себя. И стоишь, трясёшься. Поэтому говорю, выпей. Легче будет. Что, мужа или парня нету?

— Нет.

— Ну хорошо, а батя?

— Отец далеко.

Он опять цыкнул.

— Слушай, ниче у тя нет.

— А это… а мама? Ну мама то есть?

— Мама есть.

— Ну блин, и че? На кой она тебя пустила? Или ты уже заботишься о ней? Слышь, ты если че, извиняй, конечно, я так…

— Да всё нормально. — ухмыльнулась я. — Нет, мама у меня очень даже самостоятельная. И куда состоятельнее, чем я.

— А что ты тут тогда забыла?

— Работаю.

— Лан, как звать?

— Тина.

— Тиночка, красавица, за тебя, давай, чуть-чуть.

Я выпила с ним, хоть мне и нельзя. И дело не в начальстве. Но я проглотила половину стопки, и алкоголь тёплым облачком опустился в лёгкие.

— Всё, красавица, на. — он с размахом прилепил купюру к стойке. — Аривидерчи, выпроваживай меня.

Я проводила его до чёрного хода. У двери сидел охранник. На его столике стоял маленький телевизор, чей экран был разрезан на четыре серых квадратика видеокамер. А в руках он держал свой планшет и следил за событиями на улице.

— Сань, открой, я выпущу человека. — сказала я ему.

Охранник наш очень толстый. В потной синей рубашке, которая уже превращалась в бирюзовую. Он лениво поднялся, открыл дверь, заглянул в серое мутное пространство и кивнул мне головой. Я выпустила мужчину и только захотела закрыть, как услышала голос девчонки. Я остановила руку. Раскрыла пошире. Вгрызлась глазами в серость, пытаясь что-то выцепить. Вдруг, действительно, показалась молодая девушка. На вид лет восемнадцать. С длинными, пышными, русыми волосами. На лбу ссадина. Свежая. Кровь так и сочилась. Глаза красные и заплаканные. Слёзы уже высохли и оставили следы на пухлых белых щеках. Она дрожала и всхлипывала. «Совсем ещё ребёнок. Ну куда ты. За каким идиотом ты пошла? Вот тебя мама куда пустила?»

— Пожалуйста, можно войти? — стала она умолять.

Я молчала, но мне сразу же стало стыдно.

— Давай, забегай.

— Тин, нет. — встрял Саня. — Если они узнают, что мы её пустили, тогда они имеют право ворваться. Тин, не надо. Они тут всё перевернут, а нас уволят, если вообще не посадят.

— Сань, пожалуйста. Я так не могу. Ну не могу. — он стал жаться, мотать головой. — Сань, ну когда я тебя подставляла? — он поднял руки и сдался, сел на своё место и сделал вид, что ничего не видит.

Я взяла девочку за руку. Захлопнула дверь и поднялась с ней наверх. Мы спрятались в подсобке среди металических шкафчиков для одежды, под тусклой лампочкой, висящей на проводе. Я по дороге захватила перекись из аптечки, а у себя в сумке нашла ватные диски. Стала обрабатывать её ссадину. Она морщилась от боли.

— Спасибо вам…. Спасибо большое, я… мне казалось… — захлебывалась она воздухом, будто лёгкие переполнены.

— Тише, детка, успокойся. Всё позади. — стоило мне убрать ватку, как кровь снова собиралась и затопляла рану. — Кто это тебя?

— П-полицейский.

— Не слабо он. На, прижми.

— Вы ведь разрешите мне остаться?

— Думаю, тебе поскорее нужно домой. У меня скоро закончится смена. Я тебя отвезу, не волнуйся. — как только я это сказала, страх у неё вспыхнул в глазах, карие зрачки расширились, она поставила руки впереди себя и снова вся затряслась.

— Что? Нет, пожалуйста, можно я останусь. Они найдут меня. Я здесь…

Я схватила её за запястья и слегка тряхнула. Она удивилась, и я посмотрела ей в глаза.

— Послушай, детка, нам нельзя оставаться. Ты меня подождёшь здесь. Поспи пока, у тебя ещё полчаса.

— Но…

— Если останешься здесь, они найдут тебя, если пойдёшь со мной, то через некоторое время уже будешь спать у себя дома. Верь мне. — я увидела, как она успокоилась. Она заворожённо смотрела на меня.

— Вы… вы очень красивая…

— Спасибо. — улыбнулась я ей.

— Нет, правда. Ваши глаза. Никогда такие не видела. Они вроде бы такие же, как у меня, но с каким-то красным оттенком. Они как-будто еле горят изнутри. Как это возможно? И ваши волосы. То же самое. Они тёмные, но при этом и красные…

— Ты слишком сильно испугалась, детка, спи, я разбужу, когда приду. Если кто-то другой зайдёт, скажешь, что ты моя сестра и ждёшь меня здесь. Поняла?

— Да… так странно… детка?

— Дурная привычка, я всех так называю. Ладно, спи. — я поцеловала её в лоб, и она сразу заснула.

Я спустилась вниз. Пока меня не было, официантка охраняла бар. Я кивнула ей головой, поблагодарив, и она уступила мне место. Никто больше не уходил. Все так же сидели битком. За витриной стреляли. Смог вплотную прислонился к стеклу.

Ничего не заказывали. Телевизор продолжал говорить о восстании. Но такое слово, конечно же, не произносили. В новостях молодых людей называли бандитскими группировками, экстремистами или террористами. Кто они были для нас? Чьи-то братья и сёстры, сыновья и дочери, внуки и внучки, близкие друзья, одноклассники, случайные знакомые. Кто угодно, но не преступники. Всего лишь ребята, которые очень похожи на нас. Они жили где-то по соседству и всю жизнь находились рядом. Они претерпевали все удачи и горести с теми, кто был в баре. Рождались в тех же роддомах, учились по той же программе, ели ту же еду. Целиком и полностью родные, чьи жизни сейчас отнимали. В тот вечер они служили очередным напоминаем того, что мы зашли в тупик, что нас загнали. Мы в ловушке. И посетители сидели в баре. Они уже не смотрели на экран. Понуро глядели в стаканы и думали: «А может, тоже крикнуть? Содрать кожу с костяшек на кулаках. Они ждут нас, а я дожидаюсь спокойствия».

Когда пришла моя сменщица, она сказала мне, что моя сестра ждёт в подсобке. Я быстро побежала наверх. Девчонка уже не спала, но выглядела слегка отдохнувшей. В любом случае шок прошёл. Но теперь мне нужно было вытащить её обратно в ад.

Она следила за моими движениями. Не спешила или не хотела вставать. Я открыла шкафчик. Сняла каблуки. Надела