Шестая колонна. Дети Мафусаила - Роберт Хайнлайн

Да и какие полдюжины! Доктор Лоуэлл Кэлхун, например — математик, призванный из университета и произведенный в полковники. Доктор Рэндол Брукс — биолог и биохимик, получивший звание майора. Правда, на Ардмора он произвел хорошее впечатление — спокойный, сдержанный, по-видимому, с сильным и уравновешенным характером. От него будет толк, к его советам надо прислушиваться.

Роберта Уилки Ардмор окрестил про себя юнцом. Он был молод, а из-за своей щенячьей неуклюжести и растрепанной шевелюры выглядел еще моложе. Занимался он, как выяснилось, радиацией и смежными областями физики, слишком мудреными для неспециалиста, и судить о том, насколько хорошо он разбирается в своей науке, Ардмор не мог. Возможно, он и гений, хотя по виду этого не скажешь.

Вот и все ученые. Оставалось еще трое. Герман Шир, техник-сержант, до войны — механик и слесарь-инструментальщик, взятый в армию из исследовательского отдела компании «Эдисон Траст», где собирал точные приборы. О его специальности и квалификации свидетельствовали загорелые, сильные руки с тонкими пальцами, а глядя на его решительное лицо в глубоких морщинах и тяжелую челюсть, Ардмор решил, что такого человека хорошо иметь рядом в трудную минуту. Этот будет полезен.

Эдвард Грэхэм, рядовой первого разряда, повар офицерской столовой. Тотальная война заставила его оставить профессию художника-оформителя и проявить другой свой талант — кулинарный. Ардмор не мог себе представить, для чего он может пригодиться; впрочем, готовить все равно кому-то придется.

И, наконец, помощник Грэхэма рядовой Джефф Томас. Никто не знал, кем он был раньше.

— Он как-то забрел к нам, — объяснил Кэлхун, — вот и пришлось считать его призванным и оставить здесь, чтобы не раскрыл нашего расположения.

Знакомясь со своими новыми подчиненными, Ардмор все время напряженно думал о том, что же им сказать. Он знал, что сейчас требуется, какой-нибудь старый трюк, несколько слов, которые взбодрили бы людей, как укол сильнодействующего лекарства, и подняли их угасший боевой дух. Он верил в такие вещи, потому что сам до войны занимался рекламой, пока его не призвали. Вспомнив об этом, он подумал: «Стоит ли говорить, что он такой же непрофессионал, как и все остальные, и только случайно попал в строевые офицеры? Нет, это не разумно: сейчас нужно чтобы они полагались на него, как полагаются новобранцы на ветеранов».

Томас был последним в списке, и Кэлхун умолк.

«Твоя очередь, приятель, и смотри не оплошай!»

— Мы должны будем продолжать выполнение нашего боевого задания в течение неопределенного времени. Я хочу напомнить вам, что мы несем ответственность за это не перед высшим командованием, которое погибло в Вашингтоне, а перед народом Соединенных Штатов согласно Конституции. Конституцию никто не может взять в плен или уничтожить — это не просто клочок бумаги, а обязательство, которое взял на себя весь американский народ. И только американский народ может освободить нас от этого обязательства.

Так ли это на самом деле? Он не знал, потому что не был юристом; но он знал, что именно в это им сейчас нужно поверить. Он повернулся к Кэлхуну.

— Полковник Кэлхун, теперь прошу вас привести меня к присяге в качестве командира этого подразделения армии соединенных Штатов. Я думаю, всем нам следует подтвердить свою присягу, — добавил он.

В полупустой комнате глухо зазвучал хор голосов: «Я торжественно клянусь… выполнить свой долг… соблюдать и защищать Конституцию Соединенных Штатов… от всех ее врагов, внутренних и внешних!»

— И да поможет мне Бог!

— И да поможет нам Бог!

Ардмор с удивлением обнаружил, что к концу этого представления, которое он сам же и устроил, у него по щекам потекли слезы. Он видел, что слезы показались и на глазах у Кэлхуна. Может быть, это все-таки было не просто представление?

— Полковник Кэлхун, за вами, конечно, остается научное руководство. Вы после меня старший, но все административные обязанности я возьму на себя, чтобы они не мешали вашей исследовательской работе. Майор Брукс и капитан Уилки будут подчиняться вам. Шир!

— Есть, сэр!

— Будете находиться в распоряжении полковника Кэлхуна. Если он не сможет полностью вас загрузить, я дам вам дополнительные поручения позже. Грэхем!

— Есть, сэр!

— Будете продолжать выполнять свои обязанности. Кроме того, вы назначаетесь ответственным за питание, снабжение и вообще за всю интендантскую часть. Доложите мне сегодня, немного позже, о наличии продуктов и их состоянии. Томас будет подчиняться вам, но в случае надобности любой из исследователей может вызвать его себе в помощь. Возможно, из-за этого иногда придется обедать немного позже обычного, но тут ничего не поделаешь.

— Есть, сэр.

— Мы с вами и Томасом будем заниматься всем, что не имеет прямого отношения к исследовательской работе, а кроме этого помогать ученым, чем можем, когда нужно. Я подчеркиваю, полковник, что это и относится и ко мне, — сказал он, обращаясь к Кэлхуну. — Если в любой момент вам понадобится лишняя пара рук, хоть и неквалифицированных, прошу сообщить мне.

— Хорошо, майор.

Грэхем, вам с Томасом придется убрать трупы во всем здании, пока они еще не тронулись, — скажем, завтра к вечеру. Поместите их в какую-нибудь ненужную комнату и загерметизируйте ее. Шир покажет вам как. — Он взглянул на часы. — Два часа. Когда у вас был обед?

— Сегодня, сегодня обеда не было.

— Очень хорошо. Грэхем, приготовьте кофе и бутерброды и подайте сюда через двадцать минут.

— Хорошо, сэр. Пошли, Джефф.

— Иду.

Когда они вышли, Ардмор снова повернулся к Кэлхуну.

— А пока, полковник, давайте пойдем в лабораторию, где началась катастрофа. Я все-таки хочу знать, что тут у вас случилось.

Двое других ученых и Шир стояли в нерешительности, пока он кивком не пригласил их следовать за собой.

— Вы говорите, что ничего особенного не произошло — ни взрыва, ни выброса газа — и все же они умерли?

Они стояли около последней установки доктора Ледбеттера. Тело погибшего ученого все еще лежало там, где он упал. Ардмор отвел глаза и попытался понять устройство установки. Выглядела она не такой уж сложной, но ничего знакомого ему не напоминала.

— Нет, ничего не было. Только маленькое голубое пламя — оно показалось на мгновение сразу после того, как Ледбеттер включил вон тот рубильник.

Кэлхун осторожно показал на рубильник, стараясь до него не дотронуться. Обычный пружинный самовыключающийся рубильник. Сейчас он был выключен.

— Я внезапно почувствовал головокружение. Когда оно прошло, я увидел, что Ледбеттер упал, и подошел к нему, но уже ничего не мог сделать. Он был мертв, хотя никаких повреждений на теле не было.