Золотая подкова - Дэшил Хэммет

- Не валяй дурака! - сказал я. - Ты же сегодня утром сошел с поезда.

Он остановился посреди тротуара и повернулся ко мне лицом.

- Я? За кого вы меня принимаете?

- Ты Микки Паркер. Голландец дал нам знать, что ты едешь.

- Ты что, шизонутый? - возмутился он. - Понятия не имею, о чем ты плетешь.

И я тоже не имел. Ну и что? Я слегка выставил палец в кармане плаща.

- Сейчас поймешь...

Он инстинктивно отступил при виде моего вздувшегося кармана.

- Послушай, корешок, - взмолился наркоша. - Ты меня с кем-то спутал, даю тебе слово. Я никакой не Паркер, и во Фриско живу уже целый год.

- Тебе придется доказать это.

- Да хоть сейчас! - выкрикнул он с жаром. - Идем со мной, и ты убедишься. Меня зовут Райен, я живу совсем недалеко отсюда, на шестой улице.

- Райен? - спросил я.

- Да... Джон Райен.

Это заявление было ему не на пользу. Вряд ли в стране нашлась бы пара преступников старой школы, которые хоть раз в жизни не воспользовались фамилией Райен. Это все равно, что Джон Смит.

Тем временем Джон Райен довел меня до дома на шестой улице. Нас встретила хозяйка - словно топором вытесанная пятидесятилетняя баба с голыми волосатыми руками, мускулатуре которых позавидовал бы любой деревенский кузнец. Она тут же заверила меня, что ее жилец пребывает в Сан-Франциско уже несколько месяцев и в течение этого времени она видит его по меньшей мере раз в неделю. Если бы я вправду подозревал, что Райен - это мой мифический Микки Паркер из Чикаго, я не поверил бы ни единому слову этой женщины, но поскольку все обстояло иначе, притворился, что ответом вполне доволен.

Таким образом, дело было улажено. Райен дал себя надуть, поверил, что я принял его за другого бандита и что письмо Эшкрафту мне до фени. Но, не доведя дело до конца, я не мог успокоиться. Ведь этот тип был наркоманом, жил под вымышленной фамилией, а значит...

- На что же ты живешь? - спросил я его.

- Два последних месяца... я ничем не занимался, - запинаясь, ответил он. - Но на будущей неделе мы с одним парнем собираемся открыть свою столовую.

- Пойдем к тебе, - предложил я, - хочу с тобой кое о чем потолковать.

Не скажу, чтобы мое предложение сильно его обрадовало, но деваться некуда, он отвел меня наверх. Апартаменты его состояли из двух комнат и кухни на третьем этаже. Квартира была грязная и вонючая.

- Где Эшкрафт? - спросил я его напрямую.

- Я не знаю, о ком ты говоришь, - пробормотал он.

- Советую тебе пораскинуть мозгами, - сказал я. - Прохладная, очень приятная камера в городской тюрьме по тебе давно уже скучает.

- Ты на меня ничего не имеешь.

- Да? А что ты скажешь насчет месячишка-другого за бродяжничество?

- Какое бродяжничество? - неуверенно огрызнулся он. - У меня пятьсот долларов в кармане. Я рассмеялся ему в физиономию.

- Не прикидывайся дурачком, Райен. Бабки в кармане не помогут тебе в Калифорнии. Ты безработный, откуда у тебя деньги? Так что под статью о бродяжничестве загремишь как миленький.

Я был почти уверен, что эта пташка - мелкий торговец марафетом. А если так, или если он на крючке у полиции в связи с какими-то другими грешками, то наверняка ради собственной шкуры заложит Эшкрафта. Особенно, если сам Эшкрафт с уголовным кодексом не в конфликте.

Он раздумывал, глядя в пол, а я продолжал:

- На твоем месте, дорогуша, я был бы куда более любезен. Я послушался бы умного совета... и все бы выложил начистоту. Ты...

Он внезапно метнулся вбок и сунул руку за спину.

Я что было силы пнул его ногой.

Стул подо мной качнулся - в противном случае этот тип не собрал бы косточек. Удар, нацеленный в челюсть, пришелся в грудь, наркоша кувыркнулся через голову и кресло-качалка грохнулось сверху. Я отшвырнул его в сторону и отобрал у моей не в меру резвой пташки опасную игрушку - дрянную никелированную хлопушку калибра 8,1 миллиметра. Затем вернулся на свое место за столом.

Душевного огня у торгаша хватило только на одну вспышку. Он поднялся, шмыгнул носом.

- Я расскажу тебе все... Я не хочу иметь неприятностей... Этот Эшкрафт говорит, что водит жену за нос и ничего больше. Дает мне двести долларов в месяц за то, что я получаю письмо и пересылаю его в Тихуану. Я познакомился с Эшкрафтом здесь, когда он уезжал на юг. Это было шесть месяцев назад. У него там баба... Я обещал... Я не знал, что это за деньги... Он говорил, что получает от жены алименты... Но я не думал, что это может иметь такие последствия.

- Что за тип этот Эшкрафт? Как перебивается?

- Не знаю. Вид у него - что надо. Англичанин, а называть себя велел Эдом Бохеноном. А так... Знаешь, в таком городе, как этот, кого только не встретишь. Я не имею понятия, чем он занимается.

Это было все, что я сумел из него вытянуть. Он не мот или не хотел сказать мне, ни где жил Эшкрафт в Сан-Франциско, ни кто его приятели.

Райен страшно обиделся, когда узнал, что я таки намерен упрятать его за бродяжничество.

- Ты же обещал отпустить, если я все расскажу, - канючил он.

- Не обещал. Но если бы даже обещал... Когда кто-то поднимает на меня ствол, все договора с ним автоматически аннулируются. Иди.

Я не мог отпустить его, пока не найду Эшкрафта. Прежде чем я добрался бы до второго перекрестка, этот ханурик уже отбил бы телеграмму, и моя дичь тут же забилась бы в самую глубокую нору.

Чутье не изменило мне, не зря я прищучил Района. Когда у него взяли отпечатки пальцев во Дворце Правосудия, оказалось, что это некий Фред Руни по кличке Торопыга, контрабандист и торговец наркотиками, который сбежал из федеральной тюрьмы в Ливенуорте, не досидев восемь лет из десяти положенных.

- Можешь упрятать его на пару дней? - спросил я шефа городской тюрьмы. - Есть у меня работенка, которая пойдет куда легче, если этот хмырь какое-то время поскучает в одиночестве.

- Чего проще, - ответил он. - Парни из федералки заберут его не раньше чем через два-три дня. Так что твой Руни и словом ни с кем не перебросится.

Из тюрьмы я отправился в контору Вэнса Ричмонда и сообщил ему новости:

- Эшкрафт получает почту в Тихуане. Он живет под фамилией Бохенона, вроде бы у него есть там пассия. Только что я отправил в тюрьму одного из его приятелей... беглого зэка, который пересылал ему почту.

Адвокат поднял трубку и набрал номер.

- Это миссис Эшкрафт? Говорит Ричмонд. Нет, мы пока не нашли его, но, кажется, знаем, где искать... Да... Через пятнадцать минут...

Он положил трубку и поднялся.

- Поедем к миссис Эшкрафт.

Спустя четверть часа мы выбрались из машины Ричмонда на Джексон-стрит. Миссис Эшкрафт жила в трехэтажном особняке из белого камня, дом отделяли от улицы отлично ухоженный газон и железная оградка.

Миссис Эшкрафт приняла нас в зале на втором этаже. Это была высокая женщина лет тридцати, худощавая, красивая. На ней было серое платье. Ясноликая - вот лучшая характеристика, которой вполне отвечали и голубизна глаз, и розовато-белая кожа, и волосы с каштановым оттенком.

Ричмонд представил меня, после чего я рассказал то, что успел узнать, умолчав, разумеется, о девице в Тихуане. Не стал говорить и о том, что наш беглец, видимо, связался с уголовниками.

- Мистер Эшкрафт находится в Тихуане, Из Сан-Франциско он уехал шесть месяцев назад. Его приятель пересылает ему почту на адрес местной кофейни на имя Эда Бохенона.

Ее глаза радостно блеснули, но она не дала воли чувствам. Эта женщина умела владеть собой.

- Мне поехать туда? Или поедете вы?

Ричмонд отрицательно покачал головой.

- Ни то, ни другое. Уверен, миссис Эшкрафт, что вы не должны этого делать, я же не могу... по крайней мере, сейчас. - Он повернулся ко мне. Поехать в Тихуану надо вам. Вы наверняка уладите это дело лучше меня. Вы лучше знаете, где как поступать. Миссис Эшкрафт не желает навязываться мужу, но не хочет и упускать возможности хоть как-то ему помочь.

Миссис Эшкрафт протянула мне свою сильную узкую руку.

- Вы сделаете то, что сочтете наиболее уместным.

Ее слова отчасти были вопросом, отчасти выражением доверия.

- Можете быть уверены.

Мне нравилась эта женщина.

Тихуана не слишком изменилась за два года, что прошли с тех пор, как я побывал здесь в последний раз. Я увидел те же двести ярдов пыльной, грязной улицы, тянувшейся между двумя непрерывными рядами кабаков, те же переулки с притонами, которые не уместились на главной улице.

Автобус, прибывший из Сан-Диего, изрыгнул меня посреди городка во второй половине дня, когда дела здесь только начинают раскручиваться. Это означает, что среди собак и праздных мексиканцев по улице шаталось всего несколько пьяниц, хотя толпы желающих увеличить их число уже перекатывались из кабака в кабак.

За первым перекрестком я увидел большую позолоченную подкову. Прошел квартал, отделяющий меня от нее, и вошел в заведение. Это была типичная местная таверна. По левую сторону от входа тянулся, занимая половину стены, бар с несколькими автоматами в конце. Справа располагалась площадка для танцев и помост с весьма мерзким оркестром, который как раз собирался начать игру. За помостом находился ряд небольших кабин, в каждой стояли стол и две скамейки.