Смерть Британии! Царь нам дал приказ - Михаил Ланцов

— Да, такие награды просто так не дают, — согласился с Андреем Ивановичем майор Лаврененко.

— Вот и я о том же, — с горестным сожалением махнул рукой Хрущев. — Не понимаю, просто не понимаю, почему из-за этой дурацкой аттестации я не могу получить майора.

— Она ведь проверяет ваши знания как офицера, а не личную храбрость, которой вам, судя по всему, не занимать.

— К чему вы клоните? — подозрительно спросил Хрущев.

— Личное мужество — это не единственная добродетель в бою, — развел руками Федор Дмитриевич. — По крайней мере, так нас учит Его Императорское Величество.

— Ах, вы об этом, — скривился Андрей Иванович. — Им, — Хрущев показал пальцем наверх, — кажется, что скакать впереди отряда и вести ею в бой — не есть святая обязанность офицера. Что я должен заниматься чем-то еще, прячась за спины своих людей. Какой же солдат пойдет за мной, если я за него прячусь, боясь подставить свою голову под вражеские пули и сабли?

— Все верно, дорогой мой Андрей Иванович, личная храбрость очень важна. Но ложка, как говорится, дорога к обеду. — Лаврененко задумался на несколько секунд, после чего усмехнулся. — Тут вот какое дело. Я ведь сейчас заочно учусь на очередных курсах повышения квалификации Московской Императорской военно-инженерной академии и много чего интересного узнал.

— Готовитесь к аттестации на полковника?

— Да. Это сложный этап, но если я его пройду, то мне откроется дорога в генеральские чины.

— Книжные генералы у нас какие-то получаются, — усмехнулся Хрущев.

— Не без этого, — улыбнулся шутке Лаврененко. — Так вот, понимаете, чем выше по рангу офицер, тем дальше он должен быть от опасности. Вот сержант или поручик — те да, на передовой прыгают, в рукопашные схватки ходят. Они ведут за собой бойцов вперед. Воодушевляют примером. Но не побежит же генерал впереди своей дивизии? Согласитесь, Андрей Иванович, что это выглядит глупо.

— Пожалуй.

— Вот и получается, что уже даже поручики должны не впереди бежать, размахивая револьвером или саблей, а управлять своими людьми. Даже поручики, — повторил Федор Дмитриевич. — Причем команды не «Айда за мной!», а распределение задач между сержантами и капралами. Первое звено — туда, делает то и то. Второе отделение занимает оборону в том секторе. И так далее. При этом самому в бой по возможности не вступать, а крутить головой и смотреть, что происходит, чтобы оперативно реагировать на изменение боевой обстановки.

— Какие-то трусливые у тебя офицеры выходят.

— Так нас учат воевать в академии, ставя во главу угла управление личным составом, а не стремление лично пострелять из винтовки или добавить на свой счет еще несколько зарубленных врагов. Не поверите — уже майором работы бумажной столько, что голова кругом идет. Я ведь сейчас в штабе полка служу.

— Вот оно что, — улыбнулся Андрей Иванович. — А я думаю, что же не так в том, что вы говорите. Вроде бы командир батальона так размышлять не должен.

— Как должен размышлять командир батальона, я думаю, лучше видно аттестационной комиссии, — вернул грубость Федор Дмитриевич. — Его Императорское Величество постановил так воевать и так думать, от того и пляшут. Или вы считаете, что его новое учение о войне оказалось негодным?

— Конечно! Обычная глупость!

— Не боитесь так говорить об Императоре?

— Вы же офицер, а не базарная баба, чего мне бояться? — с вызовом спросил Хрущев.

— Продолжайте.

— Я думаю, что Александр — просто очень удачливый человек, который воспользовался ситуацией и более хитростью, чем воинским искусством, добился военного успеха. Ну не может офицер сидеть в тылу и дергать за ниточки! Личная храбрость, выучка и пример — вот основа русского воинского мастерства. Коли ты кавалерист, так изволь возглавить атаку лично, а не наблюдать за ней издалека. Ты отец своих солдат, которых и ведешь за собой. Разве не так?

— Так. Но то уровень управления младшего командного состава и унтер-офицеров. Вы поймите, дорогой Андрей Иванович, что, находясь на острие атаки даже во главе батальона при современном бое, вы не можете им управлять. Отдали приказ двигаться туда-то, и все. А что там творится на флангах никому не ясно. Особенно если наступать по-новому, рассыпным строем, гибко управляя ротами и взводами, а не как раньше — батальонной коробкой двигаться на позиции врага. Война изменилась. Слишком изменилась.

— Да что в ней поменялось-то? — скептически переспросил Хрущев.

— Все, — улыбнулся Лаврененко. — Можно сказать, что война времен Наполеона Бонапарта и сейчас — две большие разницы. Вспомните — еще семьдесят лет назад лихая атака кирасир могла решить исход сражения. Сейчас же она обречена на провал из-за губительности стрелкового и артиллерийского огня. Вы даже не представляете, насколько печально мне это осознавать.

— Да бросьте! Вы же были со мной в этой Богом проклятой Азиатской кампании. Я своими глазами видел решительные успехи от атак легкой кавалерии белым оружием на этих бандитов.

— И я в них участвовал. Но это не показательно. Они туземцы, практически лишенные хорошего вооружения и дисциплины. Будь на их месте ваши рейтары — нас бы просто расстреляли. А у них нечем было стрелять. Да и с оружием все очень грустно — даже сабли не у всех, а у кого есть — толком и пользоваться ими не могут. Ведь вы должны знать, что атаки белым оружием нам строго запрещали проводить по собственной инициативе на начальном этапе кампании. А потом, когда выбили практически всех опытных бойцов, так они в ход и пошли. Не раньше. Вчерашний пастух с саблей воином не становится. Особенно учитывая тот факт, что у них практически нет никакой системы подготовки этих ополченцев.

— Так-то оно так, но…

— А что «но»? Поставь туда же полк германского ландвера, вооруженный нормальными винтовками, и все. Мы бы умылись кровью. О том много писалось по опыту военных кампаний 1871 и 1872 годов. По старинке мы можем воевать только с недисциплинированными и необученными дикарями, лишенными нормального вооружения. И все.

— Федор Дмитриевич, я думаю, вы сгущаете краски.

— Нисколько, — отрезал Лаврененко. — Я уже не первый год в этом всем убедился. Потому и сижу на штабной работе. Это мой задел для ухода в другой род войск. Нет и не будет у кавалерии будущего. Прошлое не вернуть. Да, ее никто не упразднит, но ее роль на войне, чем дальше, тем сильнее будет падать. Уже сейчас в боевых расписаниях штатных армейских корпусов ей отводится роль боевого охранения и вспомогательных разъездов. А боевые формирования крупнее эскадрона имеются практически исключительно только в нашем с вами любимом кавалерийском корпусе.

— И куда вы собрались?

— В инженерно-саперные войска.

— Что?! — искренне удивился Хрущев. — Кавалерист пойдет строить мосты и копать окопы?!

— Почему нет? Я уже год выписываю журналы «Моделист-Конструктор» и «Техника — молодежи»[2] и, признаться, нашел в них много интересного. А инженерно-саперные части сейчас очень интенсивно насыщаются современной техникой.

9 июня 1881 года Федор Дмитриевич Лаврененко был отобран для командования 1-м кирасирским батальоном, разворачиваемым под Орлом. Это было первое механизированное воинское подразделение в мире, правда, совершенно секретное, потому и названное таким странным образом.

Андрей Иванович Хрущев же незадолго до того погиб во время очередной стычки на российско-китайской границе. Его беспримерное мужество во время контратаки позволило сбросить закрепившуюся банду с ее оборонительных рубежей и обратить в бегство на территорию Национальной республики Китай. Дожидаться подхода вызванной артиллерийской батареи он не стал, понадеявшись на удаль молодецкую и острую саблю. Хотя запертая банда никуда не могла деться со своих позиций и под пули лезть не желала — ситуация была патовой. А от его эскадрона рейтаров после этой атаки осталось меньше трети бойцов. Если бы Андрей Иванович подождал пару часов, продержав банду запертой, то подошедшая батарея ее быстро и стремительно выкосила бы шрапнелью. Но он не подождал. Почему — никто на этот вопрос ответить не смог. Может, ума не хватило, а может, просто пожелал получить новую боевую награду. В любом случае поступок был совершен неразумный — и банду упустили, и людей потеряли. Конечно, подобных вещей в газете не писали, но из-за такой выходки ротмистра Хрущева «взгрели» личный состав всего первого кавалерийского корпуса. Немалой кровью давались офицерам старой закалки уроки новой войны. А некоторым так и вообще — не давались никак. Их так и хоронили, не сломленных духом новой войны.

Глава 2

16 июля 1877 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец