Круиз для среднего класса - Михаил Щербаченко

Сначала решали деловые вопросы, для чего помощник отводил вкладчика в специальную комнату, где сидел сотрудник по особым поручениям (родной брат председателя правления). В этой комнате с толстой металлической дверью находились массивный сейф и аппарат для пересчета денег, здесь шуршали фиолетовые, зеленые и красные купюры. И отсюда с чувством исполненного долга гость возвращался в кабинет первого лица.

Надо заметить, что кабинеты банкиров мало чем отличаются друг от друга. К кому ни зайди, увидишь громадный рабочий стол красного дерева, кресла и диван, обтянутые темно-зеленой кожей с золотыми заклепками, многоярусную библиотеку, где выстроены переплеты Брокгауза-Ефрона и иных раритетов, в которых хозяин не догадался разрезать страницы. По стенам развешаны в рамочках благодарственные письма, подписанные руководителями могучих ведомств. На видном месте обычно выставлены предметы увлечения владельца – старинные сабли-пистолеты или китайские вазы эпохи Мин. Не считается нескромным повесить свой портрет работы Шилова или Никаса. При всем многообразии деталей банкирский стиль содержит один-единственный посыл: в нашем банке все офигенно, немедленно несите сюда ваши деньги!

Кабинет Бэнка наследовал этой традиции, хотя понтов было меньше. Никаких ваз и сабель, никаких энциклопедий; имелся, правда, портрет работы Худа. Денег за него автор не взял, попросил взамен накинуть пару процентов на и без того непомерную ставку; Бэнк, улыбнувшись, накинул полтора. Центральное же место в кабинете занимал огромный круглый стол, где постоянно обновлялись напитки и закуски и где многие уважаемые гости перезнакомились меж собой.

Несмотря на нечеловеческую занятость, вип-клиенты с удовольствием приезжали в банк пару раз в неделю, даже без всяких дел, а просто, чтобы насладиться приятной компанией и остроумной беседой. Тех, кто засиживался до обеда, Бэнк вел для продолжения банкета в соседний с банком трактир «Семеныч», названный в честь знаменитого барда. Владелец заведения, он же Реет, как мы помним, тоже был вкладчиком, так что принимал сотоварищей по высшему разряду. И первый спич, всегда один и тот же, произносил Бэнк: «Мечта каждого банкира – жить как можно дольше и умереть в один день с клиентом!». Компания отвечала овацией.

Так за десяток лет хитроумный и общительный Бэнк, выражаясь по старинке, сформировал коллектив вкладчиков. Эти люди, которых жизнь сделала глубокими индивидуалистами, сами себе удивляясь, действительно стали подобием коллектива: звали друг друга на дни рождения, ходили на презентации и выставки, на матчи и премьеры, устраивали на лечение, учение и отдых, помогали детям с работой, внукам – с детсадами и гимназиями. Оказалось, что деньги, лежащие в одной кубышке, сплачивают их владельцев, создают, можно сказать, чувство родства. Размеры накоплений, разумеется, никто не обсуждал, это было бы неприлично, но бывалая публика определяла объем вклада по косвенным признакам. С минимальными, заметим, погрешностями.

Словом, всем было хорошо, но особенно – Бэнку. Он радовался, что так ловко закрутил в вихре вальса влиятельных людей, которые мудро отвели ему место первого среди равных, и это, конечно же, льстило и поднимало самооценку. Но банкир испытывал не только гуманитарное удовольствие, – вкладчики приводили новых клиентов, тоже, как правило, непростых людей. Соответственно множились связи Бэнка – он называл их «вязки». А вязки создавали ощущение защищенности; случись что – всегда можно позвать подмогу.

И это «что» случилось.

В «Доверительный» заявилась проверка из Центробанка. Вроде бы, ничего необычного, такие комиссии приходили и прежде, но эта уселась всерьез и надолго. Бэнк забеспокоился, стал подозревать злодейские козни врагов, которые, конечно же, у него были, как у всякого банкира. Чутье подсказывало, что все это неспроста.

Через три месяца цэбэшники официально представили результаты проверки. Накопали неплохо, предписали меры исправления, в том числе ограничивающие банковскую деятельность. Неприятно, хотя не смертельно. На душе, однако, сделалось муторно, – если Центробанк регулярно отзывает банковские лицензии, кто поручится, что следующим не схлопнешься ты?

Адвокатская контора, с которой сотрудничал «Доверительный», пообещала Бэнку провести разведку и закрыть проблему, ежели она действительно существует. Бэнк дал денег и попросил максимально ускориться, пока не задергались вкладчики.

Но оказалось, что вкладчики не лыком шиты и уже прознали о результатах проверки. Первым явился Гос, на другой день пришла троица – Сил, Деи и примкнувший к ним Поп. На посуровевших лицах товарищей была написана тревога. Бэнк завертелся волчком, славно угостил визитеров, те, хоть и набрались, но точно не успокоились. На третий день вернулся Гос и сказал, что забирает свои вклады. Председатель правления кинулся объяснять, что это, конечно же, святое право вкладчика, но общая сумма очень крупная, в кассе ее нет, нужно вынуть из оборота, а это потребует времени. «Вот и вынимай, даю неделю», – холодно молвил Гос и удалился, не забыв хлопнуть на дорогу коллекционного кальвадоса. У Бэнка заныло сердце. Придется отдать деньги, иначе склочный Гос поднимет шум, и все остальные тотчас примчатся требовать свое.

Меж тем адвокаты нарыли нерадостные новости: по результатам проверки «Доверительный» угодил в пятую экономическую группу – низшую. Именно из нее Центробанк обычно вынимал кандидатов для жертвоприношения. Закрыть вопрос можно только на высоком уровне, сказали стряпчие, но тут, сами понимаете, нужна сумма с иным количеством нулей.

Положение становилось критичным. Трубить тревогу и подключать вязки слишком рискованно: даже если и оттащут от края пропасти, тут же истребуют назад свои деньги и обвалят банк. Но делать что-то было необходимо, причем очень быстро. Ночь Бэнк провел в расчетах, наступивший день – в хлопотах, а следующим утром включил Интернет и узнал нижеследующую новость: Центральный банк Российской Федерации отозвал у кредитной организации банк «Доверительный» лицензию на осуществление банковских операций.

Как было сказано далее, решение о применении крайней меры воздействия принято в связи с неисполнением кредитной организацией федеральных законов, регулирующих банковскую деятельность, и нормативных актов ЦБ. Также была принята во внимание реальная угроза интересам кредиторов и вкладчиков. В банк назначена временная администрация, полномочия его исполнительных органов приостановлены.

Бэнк выключил компьютер, мобильники и городской телефон, выпил полпакета молока и завалился спать. Ему надо было набраться сил.

В банке он больше не появился.

Вкладчики категории А начали собираться группами через неделю после закрытия банка. Встречи происходили в «Семеныче», таком привычном, что людям казалось, будто вот-вот откроется дверь и войдет их благодетель, неся в каждой руке по баулу. В баулах, ясное дело, будут аккуратно расфасованные деньги, и Бэнк, любуясь произведенным эффектом, раздаст полиэтиленовые пакеты. «Каждому – по вкладу его, – весело провозгласит он. – А вы уж в штаны наложили!».

Но дни шли, а чудного мгновенья не наступало. Три мобильника и домашний Бэнка не отвечали, от него сигналов тоже не было. Да позвонит он, повторял, как заклинание, Док, сто процентов позвонит, он приличный человек. Каждый может быть приличным, когда все хорошо, хмуро ответствовал Суп, а у Бэнка сейчас хорошего мало. Да что ты говоришь, срывался на крик нервный Страх, хапнул столько наших бабок, а говоришь, хорошего мало!

Давайте без паники, снова твердили мягкосердечные, надо войти в его положение, мы же друзья. А вот он-то, вопрошали скептики, он-то нам друг? Да, мы давно знакомы, многие из нас сделали для него что-то важное. Док сшил по кусочкам его жену после аварии. Реж засунул его бесталанную дочь во ВГИК. Проф устроил ему докторскую диссертацию. Сил представил его дядям с большими погонами. Да что там говорить – мы привели в его банк серьезных людей, и они, не дай бог, еще выкатят нам за это предъяву. Да если разобраться, Бэнк вообще поднялся благодаря нам! Поднялся нам благодаря – и отблагодарил, скаламбурил Юм.

А кто из вас в последние годы слышал от него хоть раз слово «спасибо», вдруг спросил Реет, втайне обиженный тем, что загульные новогодние корпоративы Бэнк устраивал не в «Семеныче», а в «Метрополе». Ставлю вопрос на голосование. Ну! Ни одной руки не поднялось.

Забронзовел наш банкир, молвил Деп. Решил, что не мы доверяем ему свои деньги, а он соглашается их у нас принять. И компания взгрустнула, испытав прилив недобрых предчувствий.

Тем временем из банка приходили прескверные новости. Уже первые дни работы временной администрации показали, что там царил полнейший бардак. На балансе банка осталась смехотворная сумма, касса вообще была пуста. Депозиты вип-клиентов, естественно, никак не отражались в банковской документации, а это означало, что даже страховой суммы в размере 1 миллион 400 тысяч рублей никто не получит. Некоторые вкладчики из ближнего круга числились директорами компаний или индивидуальными предпринимателями и имели официальные счета, так вот эти счета к изумлению их распорядителей тоже были обнулены.