Здравствуй, Муза! Первая встреча - Олег Дыбцин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Екатеринбург
Тебя нельзя не полюбитьМой самый лучший в мире город,Построек вековая нить-Свиданье с прошлым в разговорах.
Булыжный камень мостовыхЦентральной площади с проспекта,Ты видел жителей своихВ лаптях и «англицких» штиблетах.
Ты жил и рос другим на зависть,Как старший брат, как лучший друг.Весной в сиреневую завязьРоскошен Екатеринбург!
Прекрасен ты зимой и летом,Листвой осенней ли кружа,Сердца чисты и души светлыТвоих любимых горожан.
Когда в разлуке я с тобойИль радость встреча предвещала,Я улыбался всей душойИль тосковал возле вокзала.
Любимый город мой родной,Тебя печальней нет и краше.Плывет над нами вышинойЦерковный звон по шпилькам башен.
В тебе история и жизнь,В тебе загадка без ответа,Границы здесь пересеклись-Ты в двух частях одного света!
Каблук
Для женщин-коллег он атлет-КупидонВ Амурных делах без промаха лучник,Но только домой возвращается он,То сразу становится вдруг подкаблучник.
На кухне шкварчит ВСЕ – готовит ей ужин,Меж делом для глажки снимает белье.Каким же он стал замечательным мужем,Уже лет, как десять во всем для нее.
И где-то он рад бы за кружкою пива,С друзьями любимый футбол посмотреть,Но мысленно образ рисует тоскливоНа все это строгий от бабы запрет.
С утра расплескала на пол кофе сладкий,Убрать бы …да только ей что-то в облом:«Вернется под вечер с работы «прокладка»,Тогда и промоет здесь все с порошком.»
На завтра он вновь Купидон на работе,А мужской половине во всех спорах друг.Забыл бедолага в актерском полете,Что к вечеру дома он тот же «каблук»!
Крещение
Забава праздника иль дань,Что б на крещенские морозы,Шагнуть бесстрашно в иорданьПри алкогольном каматазе.
Сегодня здесь и стар и младВ лучах великого знаменья,Вот кто-то пятый раз подрядНырнул во благо искупленья.
Что это? Вера в благодать?Иль переиначеный вновь повод?По русски праздник отмечатьСмывая грех в крещенский холод.
Из шубок выпархнув визжатНа льду смазливые девчонки,Кривятся губки и дрожатПокрылась прорубь коркой ломкой.
И не входя в спиртовый раж,Трясусь…Вот холод, бляха-муха!Беру купель на абордажВо Славие Святого Духа!
Медсестра
На плечах твоих еще девичьихНе в размер медбатовский бушлат,Руки стали с каждым днем привычнейРаненых выхаживать солдат.
И уже не так страшат повязки,Но тайком, ты плачешь по ночам,После проведенных ампутацийУкрывая культи пацанам.
Боль и стон на койках лазаретаПо ночам один тяжелый бой,То из окруженья рвутся где то,То в «Атаку!» слышен позывной.
И украдкой вглядываясь в лицаПовзрослевших сверстников своих,Продолжаешь каждый день молиться,Продолжаешь свечи жечь за них.
Что ж тебя девчонка потянулоИз училища в военкомат,С заявленьем: «В часть возле Кабула.Добровольно. Медиком в санбат».
И ходило много разговоров,Но вдруг, кто то вспомнил и сказал:«Год назад отец ее майором,Под Кабулом без вести пропал!»
О написании стихов
Я не пишу стихи от скуки,Не одарен этим природой.Сперва вынашиваю в муках,Потом лишь творческие роды.
Вот рифма есть-строки начало,Пытаюсь мысль не спугнуть…Но тут вдруг Муза мне сказала:«Сам разродишься как-нибудь!»
Сижу в сомнениях душевных-Все? Точку ставить? Как мне быть?Взяла-ушла себе Царевной,Могла бы и прокесарить!
Пытаюсь я спргягать глаголы,Не быть соавтором Муры…Как не крути, король то голый,Сменились правила игры.
Без толка час я ладил сети,Взбесился вдруг и заорал:«Да будь все проклято на свете,Кто в меня этот дар зачал!!?»
Отцу моему
Раскрутил я жизни колесоК тридцати годам довольно лихо,То по тверди шел, а то в песокУтопал и мерз в сугробах рыхлых.
И тебе как будто на алтарь,Нес я душу белыми стихами.Поздно жизни читанный псалтарьЯ усвоил верными словами.
Знаю, знаю, ты всегда готовЗа меня любым вцепиться в глотку,Даже если худшим из сыновЯ в мирских случался околотках.
И я помню ты всегда училЖить меня по совести и чести Слов твоих я Батя не забылПереняв характер твой и жесты!
Научил идти ты по прямой,Даже если тяжело и трудно,Первым быть и бить когда с тобойИ другими обошлись паскудно.
Ты учил, как жить и что ценить,Что любить, чего оберегаться.Я не раз ошибок путал нить,Сам решив в сей жизни разобраться.
Раскрутилось жизни колесо,Все не нужное давным давно забыто…Батя, знай, ты лучший из отцовДля меня во всем, что мной прожито!
Память
2Февраль привычно новый листС числом «15» оборвал,Вновь, там где стелы вознеслись,«Тюльпан» всех выживших собрал.
И вроде рады пацаны,И вроде праздничные речи,Но они вновь обожжены-Их память вряд ли чем залечишь.
Вот кто-то вспомнил Кандагар,Кабул и госпиталь Баграма,В дувалах бой у Маравар,И вновь заныла в душах рана.
За тех, кто не пришел с войны,Подняли третий тост печальный.Живые вновь породненыОдним большим воспоминаньем
И нет предела и границВойною породненным «Братцам».Где стелы гордо вознеслисьЦветы возложу я «афганцам».
Первый снег
Город утонул в сугробах белых,Площадь заковала цепь машин,Кто то из спешащих вечно, смело,Рвет сцепленье в пробуксовке шин.
Пылью от стекла блестят снежинки,Шаг капустным скрипом отдает.Декабрю не хитрые пожиткиС ноября зима передает.
Инеем покрылся стойкий генийСнегопаду руку протянув,Как Татищев вечный и де ГенинМеховую шапку натянув.
Прорубью окно у «Океана»Светит изобильем дивных недр.Рядом в теплом зале ресторанаСловно в трюме корабельных сфер.
«Колизей» ссутулился в осанке
Конец ознакомительного фрагмента.
