Ненависть дождя - Анна и Татьяна Аксинины
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На прозвище он сам напросился. Когда знакомился с Мариной, сказал: «Имя и фамилия у меня княжеские – Олег Ярославский». Из-за надменной посадки головы он казался высоким, хотя Марина на каблуках была с ним вровень. А уж красавец! И притом эрудит! А как танцует!
Увы, их роман не успел развиться, как это уже бывало не раз. Только-только он начал выделять ее из компании, которая сложилась как-то стихийно в бассейне: попросил телефон, пригласил на компьютерную выставку. А на втором свидании увидел Машу – и пропал. Между прочим, это была инициатива Марины – познакомить их. Они втроем погуляли по Старому Арбату, пили кофе в любимом в детства кафе, разговаривали. Но настроение было, конечно, испорчено, хотя Марина давно убедила себя не расстраиваться из-за ветреных ухажеров.
Она понимала, что они находят в Маше: платиновая блондинка с карими глазами и пухлыми губками, почти никогда не накрашенная и с самой простой прической (если можно назвать прической пучок с заколкой на затылке), спокойная, с мягким голосом, она была само воплощение домашнего уюта. Смуглая темноволосая Марина одевалась ярко, стриглась и красилась по моде, двигалась быстро, говорила уверенно, – словом, казалась полной противоположностью сестры. Даже широко расставленные глаза выглядели у них по-разному. На овальном лице Маши это были нежные детские «глазки-вишенки». А на чуть квадратном из-за отцовского подбородка лице Марины светло-карие глаза смотрелись упрямыми и волевыми.
Не похожие внешне сестры были очень близки и не конфликтовали, а дополняли друг друга. Родители не делали различий между погодками (Марина на полтора года старше), воспитывали дочерей одинаково. Девочки с детства были и остались друг для друга лучшими подругами. Марина не сразу обрела свою уверенность, в детстве она была очень ранимой, чуть что – в слезы. А Маша вовсе не была покорной овечкой, эта воплощенная мужская мечта о семейном счастье в век феминизации умела настоять на своем. Именно так она отшивала и своих кавалеров, и «перебежчиков» от сестры: тихо, но внятно.
– Зачем сразу гнать? – как-то удивилась мама. – Ты бы подружила, пригляделась.
– Если сердце не лежит, не надо зря человека обнадеживать, – ответила Маша.
– Да, нечего тянуть резину за хвост, – поддакнула отомщенная Марина.
Только с Олегом вышло иначе. Маша в тот же вечер призналась сестре: «Это – любовь с первого взгляда».
Ну, положим, это было сразу понятно: Маша так оживилась, похорошела, глаза заблестели, смеялась каждой шутке Олега. А на него сначала немота напала, только синими глазами из-под очков зыркал. А потом – как плотину прорвало, речь просто ручьем журчала.
Марина честно сказала себе, что ее симпатия не тянет на любовь, и благословила сестру.
Сегодня девушки собирались посмотреть и, если подойдет, купить Маше костюм ко дню рождения. Маша приехала из больницы после практики, и стояла у последнего вагона, как договорились. «Но не обязательно так близко к краю, могла бы и у стенки постоять. Такая рассеянная! Только вчера чуть под машину не попала».
Привычка заботиться о сестре при переходе улицы и на транспорте осталась у Марины с семи лет. Она была намного крупнее невысокой Маши и в первом классе сама забирала сестру из детского сада домой, когда мама – участковый педиатр – работала до семи. Другого выхода не было, так как бабушка из больницы приезжала вообще в девятом часу. Марина забирала Машу и приводила домой, благо садик был во дворе соседнего дома, а однажды – забыла. Ребенок, все-таки. Зачиталась сказками, сидела себе спокойно дома. Вот, сейчас мама придет, вкусное что-нибудь принесет, ужином займется… А мама приходит, видит в прихожей одну дочь и спрашивает: «А где Маша?» Марина опешила: «Какая Маша?» А потом – в слезы: «Я Машу забыла взять!» Мама, не раздеваясь, хотела в садик бежать. Ведь восемь часов уже! Но Марина не пустила: «Мама, я с тобой! Я буду Машу искать». Марина помнит свой ужас при виде темных окон Машиной группы, ей казалось, что сестру навсегда забрал кто-то чужой. Но мама была спокойна, она нашла сторожа, а у сторожа – записку с адресом воспитательницы. Девушка по правилам не могла доверить ребенка никому, но и ждать не захотела. Она просто увела Машу домой, за квартал от садика, напоила чаем с конфетами и усадила смотреть мультики. Всю обратную дорогу Марина крепко держала Машу за руку, сердце так и прыгало в груди от радости, что сестра нашлась.
«Костюм будем брать красный, как раз под новые туфли». Родители давно дали деньги на обнову, но Маше хотелось найти костюм обязательно красного цвета. Она зациклилась на этом цвете, из-за того, видите ли, что Олег сказал: «Ты в красном смотришься, как королева». Как будто без него неизвестно было, что Маше идут три цвета: белый, красный и горчичный. И вот она дотянула до последнего дня (завтра идти в кафе, как раз первое июля), но нашла красивый и недорогой – а главное, красный – костюм в каком-то магазине на «Комсомольской».
Хотя сестры одевались в разных стилях, они всегда советовались друг с другом. Только однажды они заспорили, когда Марина еще в девятом классе захотела сделать пирсинг или тату. Аргументы Маши, что это вовсе не красиво, зато опасно, что папа рассердится, что мама расстроится, ее не убедили. Уж очень хотелось, чтобы заткнулась эта ехидная Алина, обзывавшая Марину «божьей коровкой» и «пай-девочкой» за то, что она носила косу и не сбегала с уроков. Но по дороге к мастеру в троллейбусе она увидела толстенную бабу, уцепившуюся за поручень, на широченном плече ее красовалась татуировка: ромашка и надпись «Не трожь, завяну». Наверное, в молодости она была худенькой девушкой. Марина так живо представила себя такого же возраста и комплекции, с колечком и тату на морщинистой коже, а все вокруг угорают от смеха, что признала правоту сестры. В салон она не поехала, а купила переводки себе и девчонкам. Одарила одноклассниц, и так рассмешила их рассказом про встречу с «ромашкой», что никто не захотел оставлять на теле отметины на всю жизнь. Алина отправилась протыкать пупок в полном одиночестве.
Когда Марина подошла почти вплотную, из тоннеля послышался нарастающий шум поезда. Маша, рассеянно улыбаясь, повернулась направо на звук. И вдруг фигура в черной куртке, заслонявшая Марине обзор, быстро двинулась вперед, и, проходя мимо
