Все фрагменты речного берега - Р Лэфферти

- Интересный холст и интересная живопись, намного лучше всего, что я видел, - заметил Чарлз Лонгбэнк. - И кажется, совсем не пострадала за все эти годы. .

- Это не холст и не живопись, - вставила Джинджер Нейшн, жена Лео, внезапно появившаяся в сарае. - Это картина.

Лео Нейшн включил мотор, картина начала перематываться. На ней был изображен лесистый берег реки. Известняковый и песчаный берег, местами илистый. Близко, на самой кромке, росли мощные деревья.

- Действительно, отлично сделано, - признал Чарлз Лонгбэнк. - Судя по тому, что я видел и читал, трудно даже предположить, что может быть так здорово.

На перематывавшейся картине не повторялось ничего; казалось, что перед глазами настоящий речной берег.

- Это девственный лес, по большей части лиственный, - сказал Чарлз Лонгбэнк, - не думаю, что сейчас в умеренном климате мог бы существовать такой прибрежный лес. Должно быть, его давно уже вырубили. Не думаю, чтобы много таких участков могло сохраниться хотя бы до девятнадцатого века. И все же у меня ощущение, что это написано с натуры, а не выдумано. Берег двигался мимо них: трехгранный тополь, ежовая сосна, сикаморы, ржавый вяз, дерево каркас, снова сосна.

- Когда я соберу много таких картин, Чарли, ты их все сфотографируешь и проанализируешь, или воспользуешься для этого компьютером. По углу падения солнечных лучей ты сможешь понять, в каком порядке должны идти картины и как велики между ними пробелы.

- Нет, Лео, на них на всех будет одно и то же время и день.

- Но это и был один и тот же час того же самого дня, - вмешалась Джинджер. - Как можно сделать одну картину в разное время и в разные дни?

- Она права, Чарли, - подтвердил Лео Нейшн. - Все подлинные картины куски одной и той же. Я это давно понял.

Берег разматывался дальше: сосны, дуб лавролистный, серый калифорнийский орех, хурма, снова сосны.

- Потрясающее воспроизведение, что ни говори, - похвалил Чарлз Лонгбэнк. Но боюсь, какое-то время спустя оно начнет так же повторяться, как рисунок на обоях.

- Ха! - воскликнул Лео. - Такой умник, как ты, должен подмечать детали. Ни одно дерево не похоже на другое, каждый лист другой. К тому же это молодая листва. Наверное, изображена последняя неделя марта. Хотя все зависит от того, какая часть реки перед нами. Может, конец марта, а может, начало апреля. Птицы, старый мудрый Чарли, почему мы почти не видим птиц на этом фрагменте? И какие птицы нарисованы?

- Странствующие голуби, Лео, а они исчезли несколько десятилетий назад. Почему не видно других птиц? У меня есть на это ответ, но только если мы предположим, что эта вещь очень давняя и подлинная. Мы не видим других птиц потому, что у них великолепная защитная окраска. В Северной Америке сейчас рай для орнитологов, потому что из Европы относительно недавно было завезено множество ярких птиц, которые заменили ряд местных. Они еще не приспособились к окружающей среде, и поэтому заметны. Да-да, Лео, это так. Птицам требуется всего четыреста - пятьсот лет, чтобы приспособиться. А здесь все-таки есть птицы, если присмотреться как следует.

- Я уже давно присмотрелся, Чарли, и теперь хочу, чтобы это сделал ты.

- Это лента холста или какого-то другого материала высотой шесть футов, Лео, и я думаю, масштаб примерно один к десяти, исходя из высоты взрослых деревьев и тому подобного. - Да, Чарли, я согласен. Думаю, на каждой из моих подлинных картин изображено около мили речного берега. Но в этих картинах есть еще кое-что, о чем я просто боюсь тебе сказать. Я не совсем уверен в твоих нервах. Но ты и сам увидишь, когда рассмотришь подробней.

- Скажи, в чем дело, Лео, - я должен знать, что искать.

- Да во всем, Чарли. В каждом листе, в каждом куске коры, в каждой пряди мха. Я рассматривал части картины под микроскопом, увеличивая в десять, в пятьдесят, в четыреста раз. Так подробно невооруженным глазом ничего нельзя увидеть, хоть засунь нос в самую середину картины. Под микроскопом можно даже разглядеть клетки листа или мха. Если при таком увеличении рассматривать обычную картину, видны частички краски, видны горы и пропасти, оставленные мазками кисти. А здесь, Чарли, не найти никаких следов кисти, ни одного мазка!

Весьма приятное занятие - путешествовать вверх по течению реки, лениво, со скоростью, соответствующей четырем милям в час, в масштабе один к десяти. На самом деле картина перематывалась со скоростью около мили в час. Мимо проплывали берег, деревья, дуб болотный, американский ильм, сосна, черная ива, лоснящаяся ива.

- Кстати, откуда здесь лоснящаяся ива, Чарли, и почему нет ветлы, ты можешь сказать? - спросил Лео.

- Если это Миссисипи, Лео, а картина подлинная, то изображен какой-то самый северный ее участок.

- Не-ет. Это Арканзас, Чарли. Я-то узнаю Арканзас в любом виде. Откуда там взялась лоснящаяся ива?

- Если это Арканзас, а картина подлинная, значит там было холоднее.

- А почему нет ветлы?

- Ветлу завезли из Европы, хотя очень давно, и распространилась она очень быстро. На этой картине есть слишком уж убедительные свидетельства. Твои три остальные картины похожи на эту?

- Да, но на них немного другой участок реки. Солнце падает под иным углом, там другая почва, травы, цветы.

- Думаешь, сможешь достать еще таких картин?

- Смогу. По-моему, на всей картине было изображено больше тысячи миль реки. Наверное, добуду больше тысячи фрагментов, если стану искать, где надо.

- Может, большинство из них давно пропало, Лео, а осталась дюжина или около того, их-то и показывают на ярмарках. К тому же, возможно, в этой дюжине тоже есть повторы. На ярмарках часто меняют оформление, и возможно, остались только три твои картины. Картины могли демонстрировать на нескольких ярмарках и ипподромах в разное время.

- Нет, Чарли, их больше. У меня еще нет картины со слонами. Мне сдается, по разным местам их можно найти около тысячи. Я дам объявление - относительно подлинных картин, а не дешевой мазни - и начну получать ответы.

- Сколько их было, столько и осталось, - вдруг заявила Джинджер Нейшн. - С ними ничего не делается. У одной из наших катушка обгорела, а сама картина целехонька. Они не горят. - Лео, ты можешь истратить уйму денег на кучу старых холстов, - сказал Чарлз Лонгбэнк. - Но я изучу их для тебя сейчас или когда решишь, что с тебя довольно.

- Погоди, пока не соберется побольше, Чарли, - отозвался Лео Нейшн. - Я уже придумал, как составить объявление. "Я освобожу вас от этих вещей" напишу я, и, наверное, люди будут рады избавиться от старья, которое не горит и не ветшает, а весит больше тонны вместе с катушкой. Не ветшают только подлинные. Посмотри на эту большую зубатку вот здесь, под водой, Чарли! Посмотри, какой у нее злобный глаз! Река не была такой мутной, как сейчас, хотя изображена весна и вода стоит высоко.