Россия и мусульманский мир № 4 / 2010 - Валентина Сченснович

В условиях изменения мироустройства, изменения сущности общественного бытия землян все острее протекает борьба между глобализацией и антиглобализацией в современной системе цивилизации. Старые представления о национальных приоритетах, национальных нормах подвергаются массированному удару объединительных форм мирового сотрудничества. Глобализация пронизывает не только экономические процессы, но и изменяет поведение людей, их систему ценностей, их личностные ориентиры и представления о желаемом будущем. Однако наряду с этими процессами в мире активизируются силы, основной целью которых является сохранение индивидуальности и первичности как экономической жизни их государств, так и духовного мира, языка и культуры граждан этих государств. Глобализм разрушает национальные духовные ценности, традиционное поведение людей, ограниченное пространство национальных и субнациональных культур. Крайне резко этот вопрос стоит в странах так называемого «третьего мира» и странах с переходной социально-экономической системой, в частности в России. Особенно если учитывать то, что Россия, пережив глубочайший системный кризис, в том числе и относительно своей национальной культуры, входит в постиндустриальный мир не в качестве пасынка, а ускоряющей темпы своего развития мировой державы.

В этих условиях идеи глобализма внутри России не всегда привлекательны. Косвенным подтверждением может являться дискуссия вокруг вступления России во Всемирную торговую организацию (ВТО). Не до конца восстановлена и государственность России. Власть еще разобщена сугубо местническими интересами, коррупцией и политической всеядностью. Однако замыкание России в своих национально-этнических постулатах весьма опасно и бесперспективно. Мы нуждаемся в мировом сообществе, и мировое сообществе нуждается в России. Мы нуждаемся в достижениях мирового НТП, и мировое сообщество нуждается в российской науке и ее разработках. Мы нуждаемся в мировых гуманистических ценностях, и мир нуждается в российской духовности и культуре. Эти процессы обоюдно необходимы и обоюдно выгодны.

Стремление в глобальное сообщество может и уничтожить Россию как суверенное, самостоятельное государство. Вхождение России в мировое сообщество должно осуществляться не с «черного входа», а как одного из лидеров мирового сообщества.

XXI век – это качественно новые социально-экономические процессы и явления в жизни как отдельно взятой страны, так и всего мирового сообщества. Противоречия дня сегодняшнего – это уже не противостояние капитализма и коммунизма, не противостояние между СССР и США, не противостояние идей социального и индивидуального развития личности. Сегодняшние противоречия ушли от коммунистических идей и идеологии социалистического развития. Ленинизм оказался слабым инструментом построения новой общественной системы. Им увлекаются и его разделяют все меньше и меньше жителей Земли. Однако его интерпретации в виде идей Троцкого, Мао Цзэдуна, Че Гевары и аналогичных идеологов сегодня востребованы и легли в основу политики терроризма. Террор как политика устрашения и насилия над своими политическими противниками, переложенный на религиозные догмы, дал главное содержание противоречий XXI в. Но сам террор – это не противоречия по сути, а инструмент его разрешения. Суть же главного противоречия XXI в. можно выразить как противоречие между богатством и бедностью. Оболочка этого противоречия может быть любой, например: мировая деревня и развитые страны, «восьмерка» богатейших государств и остальной мир, и даже христианский (белый) мир и другие народы, хотя последнее выглядит более примитивным, чем ранее названные «политические мундиры» основного противоречия. Главное противоречие XXI в. имеет не духовный, а материальный скелет.

Материальные блага, исповедование эпикурейского образа жизни прельщают человека и составляют в его первичных желаниях и потребностях подавляющую часть. Но это низшая ступень его интересов. Она сформирована его физиологическими потребностями и безусловными инстинктами. Человек по мере удовлетворения этих интересов выбирает два пути своего существования. Первый – подчинение себе материальных благ, второй – подчинение себя материальным благам. Второй путь выбирают многие. Однако полнота удовлетворения материальных потребностей человека относительна. По мере развития цивилизации ее границы расширяются, но в то же время становится невозможным объять необъятное. Человек останавливается перед выбором: что из конкретных материальных благ ему нужнее и полезнее в данный момент. Стремясь удовлетворить как можно больше своих материальных желаний, человек приходит к культу богатства. Первый путь – удел немногих, и, к сожалению, не все его выбирают искренне. Подспудное желание через бедность выйти к власти над бедными раздирает второй путь страшными противоречиями, а соблазн власти, как физической, так и духовной, искажает истинную цель пути. Отшельники, монахи и другие, уходящие от мира бытия в мир духовного, зачастую просто заключают временный компромисс между отказом от сиюминутных материальных благ ради приобретения всеобъемлющей власти и поддерживающего его колоссального богатства через определенный исторический период. В этом корень и судьба всех революционеров, всех ревнителей уравнительного распределения и равной бедности, именно равной бедности, а не равного богатства. Ведь равного богатства, богатства, одинакового для всех и каждого, просто не может быть.

Богатство всегда избирательно и крайне дифференцируемо, бедность в своей основе уравнительна, и в этом ее наибольшая социальная опасность. Принято считать, что зависть больше присуща богатым, но это неверно. Зависть богатого – это стимул для достижения уровня ревнуемого. Зависть бедных – это возвращение в свое лоно всех и всякого, на которых она распространена. Это не вина бедных, это их социальный профиль, так как сравнивать можно лишь что-то с чем-то. Отсутствие объекта для сравнения приводит к непониманию истинного содержания и сути сравнения. Это подтверждается всем ходом мировой истории. Рабы грабили и уничтожали имения своих господ, крестьяне жгли помещичьи усадьбы, рабочие разбивали и портили станки, и хотя через некоторое время при создании нового государства, строя или при переходе в другую социальную группу все разрушенное приходилось создавать заново, стремление к разрушению, к уничтожению, низвержению является безусловным социальным кредо бедности. Это противоречие между видимым богатством и видимой бедностью ставит вопрос власти в сложное соподчиненное состояние: с одной стороны, власть является порождением богатства, а с другой – основой власти, ее фундаментом является бедность. Разрешение данного противоречия, нахождение «золотого сечения» составляет наиболее сложный и наиболее взрывоопасный вопрос сохранения власти.

Независимо от типа государственного устройства, его тоталитарного или демократического характера, власть находится в руках богатых только тогда, когда это позволяют им делать бедные, а бедные позволяют это делать только тогда, когда удовлетворение их первичных интересов не опускается ниже порога физического существования. Точных рамок или формул, по которым это можно вычислить, общество не знает. Их определение идет венчурным путем и зачастую является авантюрой, т.е. действием без заранее ясного результата. Теоретическая посылка вышеизложенного необходима к размышлению об экономическом состоянии и экономическом будущем России. Социальные катаклизмы, пережитые Россией в XX в., привели к череде бесконечной смены одних социальных субъектов богатства другими. То есть богатство постоянно меняло хозяина, или, говоря языком экономическим, – собственников.

XXI век, войдя в полосу глобализации, разрушил привычную полифонию национальных государств, изменил параметры, структуру и объемы их национального богатства. «Сама по себе глобализация – явление объективное. Как этап развития человеческого сообщества, она принесла с собой немало положительного … Вместе с тем, чем дальше, тем больше ощущается негативные последствия глобализационных процессов». Фактически этими словами А. Галкин выразил аксиому процесса глобализации. Объективность глобализации привела к выигрышу стран «золотого миллиарда» и усилению противоречий в странах «третьего мира». Вместе с тем и сами жители наиболее развитых стран, втянутые в процесс глобализации, оказались в негативных экономических процессах, а их социально-экономический статус явно имеет выраженные кризисные тенденции. В частности, А. Галкин выделяет такие негативные черты для жителей стран «золотого миллиарда», как:

а) возрастание неустойчивости мирохозяйственных процессов;

б) обострение проблем занятости;

в) частичный демонтаж социальной инфраструктуры;