Месси. Исключительная биография - Кайоли Лука

– Тут не знают, что я его мать, хоть мы и живем в этом городе, – замечает Селия, женщина, которая сторонится известности, хорошо сознавая риск, связанный со славой, и четко понимая, что самое главное в ее жизни и жизни ее детей.

Все это здорово, но каково ей быть матерью звезды?

– Я горжусь, страшно горжусь. Когда я открываю газету – здесь не реже, чем в Испании, – и вижу статью о нем, или его номер, или ребятишек в футболках с его номером… я прямо надуваюсь от гордости. Вот почему мне больно слышать, когда критикуют его игру или рассказывают небылицы про его личную жизнь. Это задевает до глубины души, это так больно, когда кто-нибудь звонит и говорит: а ты это читала, а ты это видела? Лео? Он не читает практически ничего, что пишут о нем. А если он что и замечает, это на него так сильно не действует. Но я не хочу сказать, что ему не было трудно в жизни. У него были свои неудачи, когда он получал травмы, не играл целые месяцы, когда дела шли не так, как ему хотелось. Когда такое случается, я долго не размышляю, просто собираю чемодан и еду в Барселону – разобраться, что происходит, быть рядом с ним, заботиться о нем как могу. Лео с детства все держал в себе, и в то же время он был очень взрослым для своего возраста. Помню, как-то мы заикнулись о том, что он мог бы вернуться в Аргентину, и он мне сказал: «Мам, не волнуйся, я останусь, ты поезжай, Бог нас не оставит». Он очень целеустремленный.

Она снова возвращается к теме его успеха, поклонников, которые сходят с ума по Блохе по обе стороны Атлантики.

– Больше всего мне нравится, что люди его любят, – говорит Селия. – Я думаю, его любят, потому что он простой, скромный, хороший человек. Он всегда думает о других и старается, чтобы всем вокруг было хорошо: родителям, братьям, сестре, племянникам и племянницам, двоюродным братьям. Он всегда думает о родных. Конечно, я его мать, а любая мать, когда говорит о своих детях, зенице своего ока, всегда их хвалит, но у Лео огромное сердце.

Как мать видит будущее сына?

– Если говорить о футболе, то я надеюсь, что он войдет в историю, как Пеле, как Марадона; я надеюсь, он пойдет очень, очень далеко. Но прежде всего, как мать, я от всего сердца надеюсь, что он будет счастлив, что у него будет семья, что он проживет хорошую жизнь, потому что на самом деле он еще и не жил по-настоящему. Он отдался футболу и душой, и телом. Он не бывает на людях, он не делает многого из того, что делает молодежь в его возрасте. Вот почему я надеюсь, что он проживет замечательную жизнь. Он это заслужил.

Снаружи, за большим окном, небо потемнело. Движение на улице стало оживленнее: автобусы, разболтанные фургоны, машины, оставляющие за собой клубы дыма, тележка с горой мусора, которую тянет тощая лошадка, и множество людей, направляющихся в магазины и на автобусные остановки. Селии пора домой; дома ее ждет Мария-Соль, младшая в семье. Марселе пора забирать Бруно из футбольной школы. Идет дождь, и Селия настаивает на том, чтобы отвезти гостей назад в центр города. Она идет за машиной. У двери несколько последних слов от Марселы о материнских страхах – травмах и деньгах, которые могут ударить в голову.

– Пока мои дети и Лео не потеряли чувство реальности. Я, моя семья и семья сестры живем в том же городе, в котором родились, в том же доме, что и всегда, мы не переехали в другое место, мы никогда не хотели оторваться от корней, и наши дети все те же, что и всегда. Я надеюсь, они никогда не изменятся. Я надеюсь, что с ними не случится то же, что случилось с другими футболистами, которые потеряли себя во всей этой славе.

Серый «фольксваген» останавливается у тротуара. Селия быстро едет по улицам южной части Росарио. Проезжая мимо старой школы Лео, она замечает:

– Учился он не очень. Он был лодырь.

Она поворачивает направо у «Тиро Суисо», спортивного клуба, основанного в 1889 году иммигрантами из Тезино. Двое мальчишек не замечают машину, они слишком поглощены, гоняя мяч.

– Вот и Лионель был такой же, – говорит Селия.

Глава 2. Больница Гарибальди

24 июня 1987 года

Здание кремового цвета, построенное в стиле XIX века, занимает прямоугольный участок по улице Висасоро, 1249. Это итальянская больница имени Джузеппе Гарибальди, в честь которого в Росарио также стоит памятник на площади Италии. Гарибальди – популярная фигура, его называют «герой двух миров», потому что во время изгнания в Южную Америку он сражался по всей реке Паране. В тех местах его «красная рубашка» оставила свой след, где его только не обнаружишь: в названиях больниц в Росарио и Буэнос-Айресе, основанных политическими ссыльными, сторонниками Мадзини и Гарибальди, и их рабочими союзами. Больничный комплекс в Росарио открылся 2 октября 1892 года для нужд итальянской общины. В то время на долю итальянцев приходилось более 70 процентов иммигрантов, прибывших с той стороны Атлантики. Сегодня там одно из лучших родильных отделений в городе. Именно там в шесть часов одного зимнего утра начинается история Лионеля Месси, третьего сына в семье Месси-Куччиттини.

Его отцу Хорхе 29 лет, он начальник отдела сталелитейной компании «Асиндар» в Вилья-Конститусьон, примерно в 50 километрах от Росарио. Селии двадцать семь, она работает в цехе по производству магнитов. Они познакомились еще в юности в районе Лас-Эрас, который раньше назывался Эстадо де Исраэль, а сегодня район Сан-Мартин, в южной части города, где жители скромны и трудолюбивы. Отец Селии Антонио работает электромехаником – он чинит холодильники, кондиционеры и другие электроприборы. Ее мать, которую тоже зовут Селия, много лет проработала уборщицей. Отец Хорхе Эусебио зарабатывает строительством; мать Роса Мария тоже уборщица. Между их домами чуть больше 100 метров. Как у многих других местных семей, у них итальяно-испанское происхождение. Фамилия Месси происходит из итальянского города Порто-Реканати в провинции Мачерата, где родились поэт Джакомо Леопарди и тенор Беньямино Джильи. Именно оттуда на одном из множества пароходов, идущих в Америку, в конце XIX века Анджело Месси отправился на поиски лучшей жизни в Новый Свет, как и многие другие эмигранты с билетами третьего класса. У Куччиттини тоже итальянские корни по отцовской линии. Несмотря на то что обе семьи родом из влажных пампасов, в конце концов они обосновались в городе.

В 305 километрах от Буэнос-Айреса, столицы Аргентины, на берегу Параны, Росарио с его миллионом жителей – крупнейший город провинции Санта-Фе. Набережная Костанера идет вдоль реки до моста Нуэстра Сеньора дель Росарио, пересекающего воду и речные островки и соединяющего город с Викторией. Парана всегда был важной транспортной магистралью: отсюда многие сельскохозяйственные товары развозятся по всему Меркосуру – например, соя, которая в последние годы принесла благосостояние региону и преобразила всю структуру города. Новые здания, небоскребы и роскошные виллы разрастаются вдоль пляжа с тонким песком, который наносит река. Однако в Росарио по-прежнему силен патриотический дух. Группы одетых в белое школьников позируют у подножия памятника государственному флагу в старом советском стиле, открытого в 1957 году в память о том месте, где генерал Мануэль Бельграно впервые приказал поднять государственный флаг 27 февраля 1812 года.

Росарио – это город потомков иммигрантов, трущоб и сельских домов. Но оставим в стороне истории об иммиграции, смешении культур, языков и традиций, которым в Аргентине несть числа, и возвратимся к Хорхе и Селии, которые влюбились друг в друга и начали встречаться еще в ранней юности.

17 июня 1978 года они женятся в церкви Сердца Богоматери. Вся страна поглощена чемпионатом мира по футболу – настолько, что новобрачные, проводя медовый месяц в Барилоче, все-таки постарались приехать в Росарио на матч Аргентина – Бразилия. Результат 0:0. Через восемь дней на мемориальном стадионе Рио-Плата в Буэнос-Айресе сборная Аргентины под началом Сесара Луиса Менотти, которую в Аргентине зовут «Альбиселесте» (что буквально означает «бело-небесно-голубые»), побеждает Голландию со счетом 3:1 и выигрывает чемпионат. Наступает всеобщее безумие. Такое впечатление, что Фильоль, Ольгин, Гальван, Пассарел-ла, Тарантини, Ардилес, Гальего, Ортис, Бертони, Луке и Кемпес заставляют людей забыть о «Процессе национальной реорганизации» (так назывался период военной хунты) – погибших диссидентах, более 30 тысячах «пропавших без вести» граждан, пытках и ужасах свирепой и кровавой диктатуры генерала Хорхе Рафаэля Виделы, который совершил государственный переворот 24 марта 1976 года и сместил Исабель Перон с поста президента. На улицах Буэнос-Айреса еще видны слова Inmundo mundial – «Грязный мундиаль», – написанные под зеленью футбольного газона, и дата – 1978.