Записки сыщика - Михаил Максимов

Иностранец тут же забыл о совете своего земляка и решился пойти к городскому начальнику и доложить обо всем, что видел. По его-то указанию и был взят на Даниловском кладбище тот самый мужик-преступник, сознавшийся в этом убийстве.

Преступник этот, впоследствии сидя в остроге, поведал другим арестантам, каким образом смог он решиться на убийство. Вот что он рассказал.

- Несколько лет ездил я с этими девками по разным дальним монастырям, и в голову никогда не приходило убить их на дороге, хотя и знал, что при них всегда бывало много денег; ибо они, уезжая из дому, весь капитал свой забирали с собой. Я также знал, что старшая сестра возила с собой ломбардные билеты, зашитые в салфетку, которая опоясывалась по телу. Девки меня за мое поведение очень любили и нередко при откровенном разговоре склоняли перейти в их секту, обещая денежную помощь на покупку хороших лошадей и сбруи. Но я всегда отговаривался тем, что братья мне не дозволят это сделать. А между тем, откровенно сознаюсь, я завидовал их богатству и нередко размышлял, как бы их обмануть на деньги. Много раз говаривала мне в шутку и одна из моих любовниц: "Чтобы сделаться богатыми, стоит тебе только обокрасть хлыстовок". Но подобные разговоры всегда у нас кончались смехом. Да я и не хотел забивать свою голову пустой мыслью.

Как-то мне крайне понадобилось сто рублей. Я отправился к сестрам, и в деньгах они не отказали. Пригласили в комнаты, старшая спросила, на что мне нужны деньги, а после вынула из комода большой, туго набитый ассигнациями бумажник, вынула из него две пятидесятирублевые бумажки и, подавая их мне, сказала: "На вот, Христос с тобой, разживайся!"

Но, видно, захотел искусить меня дьявол: после того случая не спал я ночи, а все думал, как бы мне украсть у них эти деньги. Замыслил забраться к ним в дом ночью, влезть во двор в окно верхнего этажа и там разломать тот самый комод, в котором лежал бумажник с деньгами. Мне было известно, что дворник летом спал в сарае, далеко от дома, а меньшая сестра в нижнем этаже, в задней комнате; старшая же летом спала всегда в чулане. Стало быть, думал я, если удачно все исполню, то они ни в каком случае вором меня не сочтут и на меня не подумают. Ну, а на деле-то вышло совсем по-другому.

В тот самый день, когда я их ухлопал, приходит к нам на постоялый двор их дворник с котомкою.

- Куда это ты собрался? - спросил я его.

- В деревню, - отвечал он.

- Как в деревню? Да с кем же остались твои хозяйки?

- Одни, - отвечал дворник.

Вот тут уж я не на шутку задумал забраться к сестрам в дом, и потому, напоив дворника чаем, простился с ним, сказав, что сам я уезжаю в Киев. Потом взял я длинную веревку, привязал к ней рабочий крюк, чтобы по этой веревке, зацепившись крюком за стену китайской ограды, прилегающей к их дому, спуститься к ним на двор.

Погода была дурная, шел дождик с самого утра, и потому на дворе было очень темно, что вселило в меня надежду на удачное исполнение моего намерения. Когда я проходил через Каменный мост, даже не знаю почему, мне вздумалось поднять дикий круглый камень и положить его за пазуху. Забравшись на китайскую стену, я лежал там, как раз напротив их дома, до первых петухов, обдумывая план, как мне лучше приступить к делу. Счел за лучшее влезть через окно в кухню, а оттуда уже пробраться в комнаты.

Проливной дождь и темная ночь способствовали моему мероприятию. Спустившись по веревке во двор, причем собака на меня не лаяла, я тотчас подошел к окну и выдавил из него стекло, чтобы отпереть раму и влезть в кухню. В кухне было очень темно, и я начал руками ощупывать дверь в залу. И вдруг, что же вы думаете? получаю по голове удар ухватом. Я тотчас догадался, что меня усмотрели, и попытался вырвать ухват, полагая, что имею дело с одной из сестер. И не ошибся. Мне удалось завладеть ухватом, и я его переломил. В следующую секунду повалил на пол сопротивляющуюся сестру и, схватив руками за горло, начал ее душить. На мое счастье под руку попался какой-то обрывок веревки, которым я окончательно ее и удавил. Странным мне казалось, что она во время нашей борьбы не кричала и не требовала помощи от сестры. Тогда бы я, наверное, был побежден, ибо вряд ли справился бы с обеими. Не теряя времени, я отправился в верхний этаж, откуда слышалось храпение другой сестры. Я подошел к постели довольно тихо и при свете лампады сначала ударил ее по голове тем самым найденным камнем, после, накинув на лицо ее две подушки, задушил, затянув на всякий случай покрепче шнурок на ее горле. После этого я принялся искать деньги и ломбардные билеты. Обнаружив все это, положил их себе за пазуху. Спускаясь в нижний этаж, я зажег свечу и, войдя в кухню, вынул из стоявшей лестницы ступеньку, чтобы затянуть покрепче веревку на шее удавленной. Зачем я это сделал, сам не знаю. Разломав стоявший сундук, я повыкидывал из него все платья и белье, но денег не нашел, ни одной полушки. С досады прихватил короб с книгами и положил еще в него две иконы, в чем не имел надобности.

Я пересек двор и через калитку вышел на улицу никем не замеченный. У Москворецкого моста я взял извозчика, с которым не рядился в цене, и вскоре приехал домой к брату.

Вернувшись, я не смог хорошенько заснуть, потому что видел беспрестанно этих двух девок живыми. Встав рано, я напился пьяным и отправился для наблюдения к их дому. Так я делал каждый день до самого своего ареста. Как бы то ни было, а мне их, братцы, право, жаль. Всему виновник дьявол! Не нашептывай он мне о богатстве, никогда бы я этого не сделал.

Рассказ 2

По прошествии нескольких месяцев после этого убийства мне было приказано отыскать крестьянскую девку по имени Анна, другую любовницу этого преступника.

Девка эта, так мне объяснили, имела у себя два ломбардных билет а, переданных ей преступником на сохранение, но на какую сумму - неизвестно. Откуда именно была эта девка, тоже никто не знал. Выяснилось только, что она перед совершением преступления проживала на старообрядческом кладбище в числе читалок, но потом скрылась в неведомом направлении.

Розыск был до крайности затруднителен, потому что девка эта не имела ни родных, ни близких знакомых, а на самом кладбище разузнать о ней не удалось, потому что все находящиеся там лица ограждались от всяких вопросов одним словом: "Мы не знаем", как бы в подтверждение русской пословицы: "Знайка по дороге бежит, а незнайка дома сидит".

Более недели розыски не приносили успеха. Наконец узнали, что эта Анна приходит иногда ночевать в одну из странноприимных гостиниц мужско го монастыря, где всем приходящим дозволено пользоваться безвозмездно хлебом и квасом.

Но подтвердить это не было возможности, потому что в продолжение двух недель Анна в ту гостиницу не приходила, и место ее пребывания осталось по-прежнему совершенно неизвестным.

Однажды, часов в 6 утра, возвращаясь домой со своего очередного поджидания Анны в гостинице, я зашел напиться чаю в харчевню, находящуюся близ заставы. Вслед за мной вошел человек, лет 45-ти, кроткой и благовидной наружности, с небольшой окладистой светло-русой бородой, в синей суконной поддевке, подпоясанной шелковым малиновым кушаком. Он приказал подать себе две чашки чаю. Выпив одну, он заговорил со мной о погоде, а потом о случившемся в то время воровстве на постоялом дворе. Он удивлялся смелости мошенников, хохотал над тем, как отлично сумели они, на виду у самого хозяина постоялого двора, увезти воз неотделанного сукна в половинках. После этого он стал рассуждать об извозчиках, беспечно и самонадеянно ездящих по дорогам. Наконец, видя что я собираюсь уйти, он сказал мне:

- Барин, не угодно ли тебе присесть ко мне на чашку чая; я ведь тебя знаю. Знаю даже и то, что ты понапрасну хлопочешь, отыскивая Анну. Я скажу тебе, что девка эта в деле, тебе известном, не участвовала, а если и передано ей что-нибудь, так будь уверен: она скорее умрет, нежели объяснит или скажет правду.

Меня удивило и заинтересовало это неожиданное объяснение, а потому я, пользуясь его предложением, тотчас подсел к нему и спросил, откуда он меня знает и от кого получил сведения о моих розысках.

- То дело уже не секрет, когда о нем знают двое, - отвечал он. - А знаешь ли ты, барин, и можешь ли поручиться, что все, тебе сказанное, истина, а не ложь, придуманная только для отвода и к большой запутанности дела? Да что об этом говорить! Поговорим-ка лучше о другом, что поближе к твоим интересам, только с уговором, чтоб меня к тому, о чем тебе буду говорить, не припутывать, иначе я от всего отопрусь и ты можешь потерять хорошее дело, за которое тебе, пожалуй, и крест дадут.

Помолчав немного, он продолжал:

- Есть один химик, который занимается литьем дроби, а вместе с тем отливает и фальшивую монету разного сорта из свинца. У него в подручных мужик-дурак, который сбывает эту монету известным ему мелочным торговцам, отдавая им каждый рубль за половинную цену.