Метель - Василий Сигарев

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. Чего говорит?

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Совсем помешалась на своем поручике. Кабы не сотворила чего с собою. Надобно Насте наказать, чтобы получше приглядывала, а то…

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. Чего говорит-то?

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА.… Говорит, будто догадалась, что не пригласили мы его.

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. И пущай. Оно и к лучшему. Может, поймет в конец, что не пара он ей. Вона сколь женихов, пущай выбирает кого хотит. Для того и балу учинили.

Молчание.

И пущай. Пущай догадалась. Хоть теперича знает нашу волю.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. А ежели чего сделать удумает?

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. Я ей удумаю!

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. А как сделает?

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. Господь с тобою, Прасковья Петровна. И думать не смей про такие страсти. От одной мысли душа индевеет. Чего токмо не родит язык твой бескостный.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Надобно Насте наказать, чтобы смотрела за нею.

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. Вот и накажи.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. (Оглядываясь.) А где жа она?

ГАВРИЛА ГАВРИЛОВИЧ. Да после ж накажешь. А сейчас ужинать пора. (Кричит.) Кирилла! Вели ужин давать! (Идет в столовую.)

Прасковья Петровна направляется вслед за ним. Музыка стихает. Гости нерешительно следуют за хозяевами.

К.И.Т улыбаясь, кивает Маше и вместе с Дравиным скрывается в столовой.

Маша еще раз в тщетной надежде глядит на двери и тоже идет вслед за гостями.

Но тут двери распахиваются и вбегает горничная Настя.

НАСТЯ. Марья Гавриловна! Барышня! (Маша бледнеет, оборачивается.) Там, в саду Владимир Николаевич. Они велели мне просить вас не ужинать и дожидаться его здесь, покуда все не усядутся.

ГОЛОС ПРАСКОВЬИ ПЕТРОВНЫ (из столовой). Где Маша? Маша!

НАСТЯ (шепотом). Что ему передать?

МАША. Скажи, что я буду ждать.

Настя убегает. Появляется Прасковья Петровна.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Маша.

МАША (тихо.) Да, маменька.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Что с тобою, Маша? Уж не захворала ли чего доброго?

МАША. Голова чего-то болит.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. От утомлению это все.

МАША. Да, да, маменька, вы правы. Я лучше лягу пойду. Ужинать не буду.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. А где Настя?

МАША. Ушла постель готовить.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Накажи ей, чтобы сюда пришла после.

МАША. Хорошо, маменька

Прасковья Петровна уходит. Маша идет в середину залы. Останавливается. Смотрит вверх.

МАША. Володя, ангел мой, Володя, они не пригласили тебя, но ты сам пришел. Целый вечер я ждала тебя. Целый вечер я думала, что сойду с ума. Целый вечер я смотрела на эти проклятые двери, которые оказывается навсегда закрыты для тебя. Но ты пришел. Пришел, мой милый. (Закрывает глаза.) Сейчас я досчитаю до десяти и увижу тебя. (Шепчет.) Увижу… раз… два… Почему так, Володя?.. Три… четыре… Они же совсем не знают тебя. Пять… шесть… Почему так?.. Семь… Восемь… Господи… Девять… (Молчание.) Десять.

Открывает глаза. Входит Владимир Николаевич в верхней одежде с заснеженными плечами. Маша делается белее снега на его плечах.

ВЛАДИМИР. Я пришел просить вас, Марья Гавриловна…

МАША. Тихо, Володя. Дайте мне посмотреть на вас.

ВЛАДИМИР (идет к ней.) Нет времени, Марья Гавриловна. Нас могут увидеть.

МАША. Тихо. Тихо… Боже, как давно я вас не видела!

ВЛАДИМИР. Неделю.

МАША. Сто лет! Целую жизнь! Даже не верится, не верится, что вы, наконец, пришли. Володя, Боже мой! Сто лет! Сто лет!

ВЛАДИМИР (подходит, берет ее руки в свои). Выслушайте меня, Марья Гавриловна…

МАША. Руки… У вас холодные руки!

ВЛАДИМИР. Это от мороза.

МАША. Дайте я их согрею. (Подносит его руки к губам, дышит на них, целует.) Они как две канарейки, которых забыли на крыльце в жестокие морозы. Их нужно согреть, оживить. Боже мой, Володя!

ВЛАДИМИР. Я должен вам сказать, Марья Гавриловна…

МАША. Да, да, говорите, Володя. Я хочу слышать ваш голос. Как давно я его не слышала. Сто лет! Целых сто лет! Всю жизнь.

ВЛАДИМИР. Я хочу вас просить, Марья Гавриловна… (Замолкает.)

ПАУЗА.

МАША. О чем, о чем, милый Володя?

ВЛАДИМИР. Я хочу просить вас, Марья Гавриловна, стать моей женой.

МАША (страстно целует ему руки). Я согласна, согласна, ангел мой.

ВЛАДИМИР (вырывает руки.) Боже, вы ничего не понимаете! (Маша пораженно смотрит туда, где только что были его ладони.) Вы совсем ничего не понимаете… Через три дня… через три дня я должен буду уехать, Марья Гавриловна. Через три дня срок моего отпуска истекает и мне надлежит отбыть в полк.

МАША. Как же это, Володя?! Нет…

ВЛАДИМИР. Да, Марья Гавриловна. И именно поэтому я пришел сегодня сюда. Пришел просить вас стать моей женой. Но не просто просить вас выйти за меня. Я пришел просить вас бежать со мною.

МАША. Боже, что вы такое говорите?!

ВЛАДИМИР. Да, да, Марья Гавриловна, бежать. Бежать от воли жестоких родителей. Тайно венчаться…

МАША. Что такое вы говорите, Володя?! Молчите! Сейчас же молчите.

ВЛАДИМИР. Нет, Марья Гавриловна, это единственный путь, единственная дорога нашему благополучию, нашему счастью. Только так мы сможем быть вместе. Только так мы сможем любить друг друга. Только так, Марья Гавриловна!

МАША. Как можете вы говорить такое, Владимир Николаевич? Прекратите. Вы пугаете меня.

ВЛАДИМИР. Господи, Марья Гавриловна, умоляю вас, дайте свое согласие. Бегите со мною.

МАША. Нет же!

ВЛАДИМИР. Но я люблю вас!

МАША. Я тоже люблю вас, Володя. Но вы требуете от меня слишком многого. Я не могу так жестоко поступить с родителями. Я не могу бросить их. Они умрут без меня, погибнут.

ВЛАДИМИР. Но я тоже без вас погибну.

Молчат. Смотрят друг другу в глаза.

МАША. Как же мне быть, Володя?

ВЛАДИМИР. Соглашайтесь. Соглашайтесь, Марья Гавриловна. Иначе нам придется забыть о существовании друг друга, чтобы не умереть от горя. Соглашайтесь, Марья Гавриловна.

МАША. Я не могу, Володя!

ВЛАДИМИР. Значит, вы готовы забыть меня?

МАША. Прекратите! Вы меня убиваете.

ВЛАДИМИР (раздражаясь.) Вздор! Чепуха! Вы не любите меня. Так и только так можно объяснить ваш отказ.

МАША. Нет же, Володя! Я люблю вас.

ВЛАДИМИР. Не любите! Я ухожу. (Повернулся.) Надеюсь забыть вас прежде, чем лишусь рассудка.

МАША. Стойте, Господи! Стойте!

ВЛАДИМИР (обернулся.) Что еще?

МАША. Прошу вас, Володя, не будьте так жестоки со мной.

ВЛАДИМИР. Это вы жестоки, Марья Гавриловна. А я лишь бегу от вашей жестокости.

МАША. Но неужели нет другого пути?! Неужели нельзя попробовать добиться благосклонности родителей?!

ВЛАДИМИР. О чем вы говорите, Марья Гавриловна?! О какой благосклонности? Осталось три дня. Три жалких дня. И если я не смог добиться ее за полгода, то за три дня…

Его обрывает голос Прасковьи Петровны: «Настя! Настя!» Маша испуганно глядит в сторону столовой.

ВЛАДИМИР. (Быстро идет к выходу.) Прощайте, Марья Гавриловна. Надеюсь, когда-нибудь вы обретете счастье.

МАША. Стойте!

Владимир замирает. Голос Прасковьи Петровны: «Настя! Настя! Где же ты!»

МАША. Я согласна. Я буду вашей женой.

ВЛАДИМИР (смотрит на нее.) Тогда через три дня после полуночи я пришлю за вами готовые сани. Вы сядете в них и поедете за пять верст от Ненарадова в село Жардино, прямо в церковь. Там я буду вас ожидать.

ГОЛОС ПРАСКОВЬИ ПЕТРОВНЫ (совсем близко.) Настя!

ВЛАДИМИР. И еще одно: найдите надежных свидетелей, я не имею возможности. Все, кому я могу довериться, водят близкое знакомство с вашим отцом.