Карты миров. Дети Соловорана - Елена Витальевна Пономарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хлынул невообразимый ливень.
Пятидесятиметровым чудовищем, Он вышел в тот мир из воды. С гигантской зубастой пастью и телом, усыпанным чешуей. Имя ему было Ак-нагамба – золотой спящий дух.
Гусеницы на секунду замерли в своих тоннелях, но потом продолжили свои поиски, как будто ничего не произошло.
Тысячи лет прибывал Спящий в небытии, находясь телами во многих мирах одновременно, и, в то же время, ни в одном из них. Непостижимы были мысли его и чувства в то время. Но перейдя в состояние Новорожденного, Ак-накамба стал частью этого мира, ибо по законам нашего мироздания, дух, пришедший в миры во плоти, прекращал свой путь в качестве бесплотной беспричастной сущности и отныне становился смертным, и прежде всего, живым.
Ак-нагамба с трудом контролировал это тело, которое было голодно. Он резко повернул голову в сторону деревни и жадно втянул воздух. Потом пополз вниз, припечатывая, как кузнечными наковальнями, мощными лапами изумрудную траву. Его когти причесывали тонкие линии осоки, оставляя глубокие борозды в зеленой поросли.
А за ним, застыв в немом безумии одиночества, остановилась река. Как беспомощная жертва перед лицом смертельной ловушки, она будто сделала глубокий вздох, вспучившись холмом, после чего немыслимым водоворотом почти вся исчезла в черной яме.
И понеслись потоки вниз по отводным металлическим трубам, по петляющим круглым коридорам в смертельном зловонии с масляным вкусом. Погибали там живые существа, невинные дети реки. И смертельная колыбельная рокотом раздавалась в пустых коридорах, замерших в ожидании. Где был конец ее пути, и какова была цель – мне не ведомо.
Но когда происходят такие вещи, рушится целостность мира. Где-то в далёких нейронных сетях времени обрывается множество связей. Происходит искажение предопределенности, образуя изломы и всплески. Подобно ловушкам, они теряют связи с прошлым и будущим, прерывая Природу, ставя под сомнение право мира на существование в сетке миров.
Обладая даром предвидения, Спящий успел выйти из пограничного сумрачного состояния, и выбраться из разрушаемой колыбели.
Лишенный пристанища, дополз он до ближайшей рыбацкой деревни. В разорванном небе языки молний били наотмашь по промокшей долине. В свете меркнущего солнца в огромной пасти исчезали людские припасы, рушились дома. Люди в ужасе бежали прочь, пытаясь укрыться в соседней деревне, что была на холме неподалеку. Но этого было недостаточно. Мучимый неведомыми чувствами гнева и отчаяния, Ак-нагамба все куда-то полз и полз, словно искал потерянное внутреннее равновесие, желал залатать пустоту, образовавшуюся на месте его реки.
И теперь он был разъяренным Миричи – сверх существом, представителем параллельной формы жизни человеческой ветви. Обладая невероятной силой в любом мире, в каждом из измерений он оборачивался в разные формы, и везде имел преимущество перед людьми. Миричи остановился, ещё раз повернулся к реке и издал полный боли громогласный вой. Горы сотряслись эхом. Духи подхватили этот клич. Ибо они узнали, что в этом девственном мире поселилось чужеродное Зло.
Спутанная трава вперемешку с цветами цикория и череды колыхалась на прогретой солнцем долине, приютившей соседнюю деревушку. Здесь было мало деревьев, но земля пахла плодородным, сильным грунтом. В прозрачном сером воздухе медленно покачивались птицы. В пылающих раскатах молний из-за туч показался ослепительно яркий луч солнца. Он был прекрасен, как само мироздание, отраженное в детских серо-зеленых глазах двух детей-сирот, приоткрывших полог своего пристанища. По полям, усеянным розоватыми цветами гречихи, гулял веселый ветер. Он трогал сорные травы и благородные растения одинаково ласково. Всего несколько километров отделяли это безмятежное место от соседней деревни, лежавшей у самой реки. Но здесь, касалось, все было по-прежнему. Занятые своими домашними делами, люди не замечали, что в небе что-то изменилось. Дети спрятались в своем жилище и, обнявшись, уснули, как маленькие зверьки во время грозы. А буря тем временем приближалась.
Наевшись человеческим хламом, несшим тошнотворный запах немытых тел, чудище захотело пить. Теперь оно шло в поисках воды… или крови!» – Маленькие слушатели выдохнули при восклицании старой Шуе. А та, наслаждаясь произведенным впечатлением, продолжала дальше.
«Вскоре буря докатилась и до соседней деревни. Миричи шел, как опустошительный смерч. Как новорожденный ребенок, не разбирал он на кого гневаться. И воцарил в деревне ужас. Люди хватали свои пожитки, пытались спасти кур, брали плачущих детей и бежали прочь – несмотря на непогоду, наперекор ветру».
«Вскоре вся деревня опустела. Повсюду стояли брошенные хижины. Всех детей забрали. Над окрестностями висела густая тишина».
«Дух реки вполз в поселение. Он поворачивал слепую голову то к одному дому, то к другому. Воды нигде не было, люди унесли все запасы с собой. С неба лились потоки, но он не мог напиться сотней капель. В одной из землянок он нашел свежее молоко. Оно стояло в деревянной кадке у порога. Ак-нагамба попытался выпить его. Но пасть была слишком большой, а ее жабья форма не давала протиснуться в крохотное ведерко. Тогда дух высунул раздвоенный язык и потянулся, опрокинув ведро».
«Внезапно одеяла в дальнем углу темной комнаты зашевелись. И детский сонный голосок позвал: «Мам?».
«Мамы нет, – раздался голос постарше из другого угла. – Она не придет. Спи!».
«Кто тут?» – Вдруг спросил голос старшего. Чудовище снова открыло пасть, и оттуда понеслась нестерпимая вонь.
– Фу! – послышался детский голос. – Чем это так воняет? Ты опять позабыла вынести гнилую капусту, которую принесла наша тетка?
– Я её еще на прошлой неделе выбросила! – раздалось в ответ.
Внезапно загорелся свет восковой свечи, после чего свечка упала и погасла.
В темноте раздался испуганный вздох. «Бежим!» – послышался стук откидываемой крышки погреба в полу. Девочка почти кубарем скатилась по ступеням вниз и замерла. Но уже через мгновение она осознала, что в погребе, кроме нее никого нет. Решительно выдохнув, Лиид бросилась обратно. Она испуганно осмотрелась вокруг. В тусклом свете луны, освещавшей порог жилища, у самой зубастой пасти чудища стоял пятилетний мальчик. Светлые прямые волосы трепал ветер. Большие глаза удивленно и доверчиво смотрели на незваного гостя. Малыш протягивал Ак-нагамбе крынку с пахтой. Чудище тем временем наклонилось почти к самому полу, жадно открывая пасть. Его слепые глаза смотрели в одну точку. Застывшая картина, как опрокинутый рассудок в забытом сне, отразилась в проекции сознания его сестры.
– Деник!
– Тише, Лиид, ты его напугаешь! Оно всего лишь хочет пить!
