Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа - Е. Балабанова

Тут Ганелон выхватил из ножен свой меч и прислонился к сосне. Поднялся страшный шум, однако наиболее благоразумным удалось скоро успокоить Марсилия. Бланкандрин увел его в сад. Там он поведал о том, что Ганелон на его стороне. Марсилий призвал к себе Ганелона.

— Извини мне мою несдержанность, — сказал он, — и в знак прощения прими этот дорогой мех куницы.

Затем он повел такие речи:

— Ваш Карл, вероятно, уже очень стар, а ведь ему, кажется, более двухсот лет, и тело его изнурено бесчисленными битвами. Когда же перестанет он воевать?

— Не в Карле дело, — отвечал Ганелон, — он выше всех похвал, и я скорее готов умереть, чем покинуть его.

— Да, удивительный, необыкновенный человек ваш Карл! Но когда же, право, прекратит он свои войны?

— Ну, этого не случится, пока жив его племянник: Карлу некого бояться, имея в авангарде Роланда с его другом Оливье и двенадцатью пэрами во главе двадцати тысяч всадников.

— Благородный Ганелон! — сказал тогда Марсилий. — Нет народа отважнее моего, и я могу выставить сто тысяч всадников против Карла и его французов.

— И не думай победить его! — возразил Ганелон. — Ты только погубишь своих людей. Продолжай так же умно, как начал: дай императору столько сокровищ, чтобы у наших французов разбежались глаза, дай ему двадцать заложников — и Карл вернется в милую Францию, оставив за собою арьергард, в котором, я уверен, будет и Роланд со своим другом Оливье. Поверь мне, тут найдут они могилу, и у Карла навсегда пропадет охота воевать.

— Благородный Ганелон, — опять обратился к нему Марсилий, — что же мне делать, чтобы погубить Роланда?

— Я научу тебя, если хочешь. Когда Карл минует горы и в узких проходах останется один арьергард, напади на него со ста тысячами своих воинов. Много погибнет там французов, но и ваших бойцов погибнет не меньше, зато Роланд не минует смерти, и вы навсегда избавитесь от войны.

Услышав это, Марсилий от радости бросился на шею Ганелону, а затем осыпал его щедрыми дарами и предложил закрепить их уговор клятвой. И они поклялись: Ганелон — мощами, заключенными в рукояти его меча, в том, что Роланд будет в арьергарде, а Марсилий — над книгой Магомета, что не выпустит Роланда живым.

Тут сбежались все приближенные Марсилия, с радостью обнимали они Ганелона и старались перещеголять друг друга роскошным подарком, и даже королева подарила ему золотые запястья для жены.

Тогда Ганелон, забрав с собою заложников и подарки, предназначенные Карлу, отправился в обратный путь.

Между тем Карл был уже на пути домой и подходил к городу Вальтиерра, когда–то взятому и разрушенному Роландом. Тут он должен был ожидать вестей от Ганелона и дани с испанской земли. И вот, в одно прекрасное утро, на рассвете, в лагерь явился Ганелон.

Рано проснувшись и помолившись, император расположился на зеленой травке перед своею палаткой. Рядом были Роланд, Оливье, герцог Нэмский и остальные. Коварный Ганелон передал королю ключи от Сарагосы, сокровища, присланные Марсилием, и двадцать заложников: калифа же он не мог привезти, так как тот будто бы на его глазах погиб со своим кораблем в море у испанского берега: недовольный решением Марсилия принять христианство, он навсегда покидал Испанию.

— Слава Богу! — воскликнул Карл. — Ты хорошо исполнил свое поручение, Ганелон, и я щедро награжу тебя.

Затрубили в трубы; французы снялись с лагеря, навьючили своих лошадей и направились к милой Франции.

АРЬЕРГАРД. РОЛАНД ПРИГОВОРЕН К СМЕРТИ

Карл возвращался во Францию победителем. Он сумел покорить Испанию, забрать замки, захватить города.

— Война моя кончена, — сказал король и направился к милой Франции.

День угасал, наступил вечер. Надо было подумать о ночлеге. Граф Роланд водрузил свое знамя высоко на вершине холма. Вокруг него французы раскинули свой лагерь.

Между тем войско неверных подвигалось глубокими долинами — в кольчугах и шлемах, вооруженное щитами, саблями и копьями. На покрытых лесом горных вершинах мусульманские воины устроили привал. Четыреста тысяч человек затаившись ждут восхода солнца. А французы между тем даже и не догадывались об их присутствии.

Свет померк, наступила черная непроглядная ночь. Император Карл заснул, и снится ему странный сон. Он видит себя в тесном ущелье со своим ясеневым копьем в руках. И вот граф Ганелон выхватывает у него это копье и потрясает им с такой силою, что искры летят к небу.

Но Карл спит, не просыпаясь.

Тогда другой сон приснился ему: он во Франции, в своем Ахене. Медведь прокусывает ему руку до самой кости. Затем со стороны Ардена появляется леопард и с яростью нападает на него. Но из залы выбегает борзая собака, со всех ног мчится к Карлу, отрывает правое ухо у медведя и накидывается на леопарда. «Ну, будет битва!» — восклицают французы и не знают, кто победит.

А Карл спит, не просыпаясь.

Минует ночь, сменившись ясною зарей, и император гордо продолжает свой путь. По воздуху несутся звуки труб.

— Господа бароны! — говорит Карл. — Взгляните, какие перед нами горные проходы и узкие ущелья, и решите, кого поставлю я в арьергард? Кто–то должен охранять наше войско!

— Роланда, моего пасынка Роланда! — восклицает Ганелон. — Нет более доблестного барона! В нем спасение твоих людей.

С презрением взглянул на него Карл:

— Ты — олицетворение самого черта, и душа твоя полна смертельной вражды. Кто же будет тогда в авангарде?

— Ожье из Дании, — ответил Ганелон, — лучше него никто не справится с этим делом!

Граф Роланд, услыхав, что Ганелон предложил дать ему арьергард, поспешил поблагодарить отчима и выразить королю свою готовность до последней капли крови прикрывать войско Карла и защищать обоз.

Но император молчал, опустив на грудь голову и теребя свою бороду: он не мог удержаться от слез. Наконец он обратился к своему племяннику, предлагая ему половину всего французского войска. Но граф отвечал, что он не может изменить чести своего рода и оставит при себе только двадцать тысяч храбрых французов.

— Смело иди узкими ущельями, король. Пока я жив, тебе некого опасаться.

Граф Роланд поднялся на вершину холма, надел свою самую крепкую броню, шлем, пристегнул свой меч Дюрандаль с золотою рукоятью и закинул за спину колчан, расписанный цветами, сел на своего коня Вейллантифа и взял в руки копье с прикрепленным к нему белым знаменем. К нему присоединились Оливье и многие другие любимцы короля, даже епископ Тюрпин.

— Пойду и я, — сказал Готье, — я вассал Роланда и не могу оставить его.

Когда они выбрали себе двадцать тысяч воинов, Роланд подозвал к себе Готье и сказал:

— Возьми тысячу французов из нашей собственной французской земли и займи с ними все ущелья и высоты, чтобы императору не пришлось терпеть урона.

— Я обязан это сделать для тебя, — отвечал Готье и с тысячью французов углубился в горы. Он вернется не раньше, чем потеряет семьсот бойцов. Король Бельферна Альмарис в тот же день даст ему отчаянную битву.

Карл вошел в долину Ронсеваля. Барон Ожье вел авангард, и никакой опасности не предвиделось с этой стороны; в тылу же был Роланд с Оливье, двенадцатью пэрами и двадцатью тысячами природных франков. Помоги им Бог! Их ждет страшная битва! И Ганелон знает это, негодяй и изменник, но он за золото продал свое молчание и не скажет ни слова.

Высоки горы, и темны долины; скалы черны, и страшны узкие ущелья. В тот же день не без труда прошли по ним французы. Но когда они увидели, наконец, Гасконь, землю их повелителя, они вспомнили свои земли и дома, своих жен и дочерей и заплакали от радости. Но всех больше волновался Карл, покинувший своего племянника в ущельях испанских гор; с Роландом остались двенадцать пэров и двадцать тысяч французов. Они не знают страха и не боятся смерти. И Карл тоскливо теребит свою бороду, из глаз его катятся слезы, и он закрывается своим плащом. Рядом с ним едет герцог Нэмский.

— Что так заботит тебя? — задает он вопрос королю.

— Нужно ли спрашивать об этом? — отвечает Карл. — Мое горе так велико, что я не могу не плакать: Франция погибнет через Ганелона. Сегодня ночью я видел во сне, что Ганелон сломал копье в моих руках, тот самый Ганелон, что заставил меня оставить в арьергарде моего племянника. Мне пришлось покинуть Роланда во вражьей земле. Что будет, если я потеряю его? На свете нет ему подобного!

Карл Великий, томимый дурным предчувствием, не может удержаться от слез, и сто тысяч французов тронуты его горем и объяты странным страхом за Роланда. Хоть они еще и не знают, что его предал этот негодяй Ганелон: что он получил от короля неверных щедрые подарки — золото и серебро, ткани и шелковые одежды, лошадей и мулов, верблюдов и львов…