Уничтожитель - И.С. Косарев

— Но это же очевидно, — искренне удивилась Люсия.

Внутри себя Демид возмутился: “Что тебе может быть очевидно? Ты мне в младшие сёстры годишься, ты ни дня не училась по-настоящему, ни дня не работала, тебя просто выдали замуж за Салтыкова, потому что он богат, и потому что две предыдущие жены получили солидный куш при разводе. И твой план на жизнь такой же — родить ему ребёнка и развестись”. Но вслух он сказал:

— Для нас это не было так очевидно.

Люсия усмехнулась, показывая собственное превосходство, а дядя неожиданно сам вступился за племянника:

— Зря смеёшься. Этот Морозов, как и все в его роду, верит только тому, что испытал на собственной шкуре. Это полезное качество, оно освобождает человека от стереотипов, хоть и добавляет синяков. Именно такие люди двигают наше общество вперёд.

Из-под сводов причального коридора кар выехал на дорожку между деревьями в парке, она привела к зелёной лужайке перед четырёхэтажным особняком, раскинувшим крылья, словно цапля, и задравшим длинный клюв шпиля. Здесь были расставлены столики, между ними бродили гости и курсировали гиноиды с подносами. В центре на возвышении играли музыканты: струнный квартет с фортепиано. Перед фасадом, разделённым центральной колоннадой на две части, светилась надпись: “Поздравляем с рождением Арсении!”

Евграф остановил кар, похлопал Демида по плечу и сказал:

— Спасибо, что «подбросил». Люська, пойдём, вижу там Поганкиных, поздороваемся с ними. А Демиду надо позволить с молодыми девчонками поболтать.

Дядя выбрался из кара, помог встать своей жене и зашагал к входу в особняк, помахав Демиду рукой.

Молодой человек сидел неподвижно ещё минуту, собираясь с духом. В конце концов, дело ему поручили простое, как только он с ним расправится, можно будет отдохнуть. До назначенного часа, конечно.

Сделав глубокий вдох, Демид покинул кар и нетвёрдой походкой направился к лужайке. Теперь и у него задрожали коленки, затряслись руки. Морозов подошёл к ближайшему гиноиду с подносом, заставленным бокалами с шампанским. Синтетическое тело гиноида было выполнено в идеальных пропорциях, облегающее кружевное платье чуть ниже колен подчёркивало нечеловеческое совершенство форм.

Правой рукой Демид взял бокал с подноса, левой нащупал булавку в кармане смокинга. Можно всё сделать сейчас, и больше ни о чём не думать. Он же не был специалистом в таких делах, ошибка казалась вполне допустимой. Потом его обязательно найдут, будут допрашивать, он выдаст свою “пятёрку”. За сотрудничество со следствием, а также за то, что он ничего, по сути, не сделал, ему могут оставить рейтинг на зелёном уровне, пускай у нижней границы, и он пополнит ряды родственников-приживальщиков, до конца своих дней вынужденных существовать за счёт чужой милости. Всё лучше, чем попасть на биржу мощностей.

Демид отхлебнул из бокала и двинулся к сцене с музыкантами. Булавка осталась в кармане. Кто-то окликнул его по имени девичьим голосом, Морозов обернулся на звук и увидел сестёр Самойловых. Обе девушки были одинаково высокого роста, одна в ультрамариновом платье, другая в рубиновом. Их длинные волосы, убранные в роскошные косы, переливались всеми цветами видимого спектра. Сëстры находились гораздо выше Демида на социальной лестнице, но совместно проведëнное детство стирало условности. Мать наказывала Морозову пользоваться такими связями, но сын не слушал родителя.

Он подошёл к сёстрам и поздоровался:

— Привет, Ольга, — кивнул девушке в рубиновом.

— Привет, Сюзанна, — кивнул девушке в ультрамариновом.

— Привет, Демид, — ответили ему сёстры.

— Ты подарил что-то Глебовым? — спросила парня Ольга.

— Зачем? — пожал плечами Демид, — Во-первых, это их пятый ребёнок. Во-вторых, я для них — слишком мелкая сошка, меня и пригласили-то лишь ради соблюдения приличий. Если приглашаешь Морозовых, надо приглашать всех.

— А что подарили «твои», уже знаешь? — поинтересовалась Сюзанна.

— От клана Морозовых, ты имеешь ввиду?

— Ага.

— Я только прилетел и не обсуждал с ними эту тему.

— Ты, наверное, и вручать подарок не пойдёшь? — предположила Ольга.

— Кто ж меня позовёт?

Разговаривая, Демид крутил головой по сторонам и заметил, как уже порядком выпивший мужчина в чёрном смокинге взял у гиноида с подноса тарталетку с чёрной икрой и шлëпнул служанку пониже спины.

— Простите, хочу икры, — сказал Демид сёстрам и направился к гиноиду.

Он опять судорожно нащупал пальцами левой руки булавку в кармане, подошёл к гиноиду, правой рукой взял с подноса угощение, а левой приладил булавку к платью синтетической девушки там, куда её шлёпнул мужчина. Демид совсем не таился, он неоднократно бывал на подобных мероприятиях и знал, с сервильными андроидами гости вытворяли и гораздо более экстравагантные вещи, так что его поступок не должен был привлечь внимания.

К сёстрам Морозов вернулся заметно повеселевшим.

— Впервые вижу, чтобы чёрная икра производила такое действие на человека, — улыбнувшись, сказала Ольга.

— Ох, девчонки, вы даже не представляете, как много я думал об этой тарталетке, — засмеялся Демид.

Теперь микрочип, спрятанный в булавочной головке, захватит управление гиноидом и передаст его кому-то из «пятёрки» Демида. Кому точно, Морозов не знал, но Карина и Святослав тоже были пригоашены к Глебовым, таким образом, оставались Фёдор и Аглая. В нужный момент он или она подведёт гиноида к месту происшествия и запустят из её глаз трансляцию на всю околоземную орбиту. Потом Демид заберёт булавку. Всё это было возможным, потому что обладателей зелёного рейтинга не досматривали по прибытии на станции, если в течение предыдущих тридцати дней они не покидали контур безопасности.

Морозов хотел просто пообщаться с девушками, посмеяться и попить шампанского, но двойная жизнь не отпускала его. Что-то изменится грядущим вечером в его судьбе, и, разговаривая с сёстрами, он вспоминал, как получил зелëный рейтинг по достижении совершеннолетия. Сдать экзамены на квалификационную часть было несложно, родители оплатили подписку ко всем базам данных и вычислительным программам, необходимым для успешного прохождения испытаний, но радость Демида, тем не менее, была искренней. Тяжелее пришлось с этической частью. Для попадания в зелёную зону на протяжении десяти лет он следил за каждым своим словом, публичным и непубличным, пока избегание токсичных выражений не превратилось в бессознательный инстинкт. Едва ли не ежедневно смотрел рекомендованные симы о новой этике, часто летал с отцом на различные мероприятия и