Тортик с сюрпризом, или Заметки из барсетки-7 - Геннадий Норд

Капитан беспомощно поморгал и включил свой самый вкрадчивый голосок:

– Ну-ка, давайте свою карточку, сейчас посмотрим на ноутбуке, как все там было.

– Э нет, – покачал головой Андрей, – вы извините, но я что-то не доверяю вашим милицейским ноутбукам. Они могут ведь карточку проглотить и не вернуть. Но, если дело дойдет до суда, то я ее, конечно же, предоставлю.

Всего вам хорошего. Жену позвать?

– Да, позовите, пожалуйста, – согласился капитан.

– Только ей ни слова не говорите, – попросил Андрей. – Я на вас надеюсь.

Через двадцать минут счастливые супруги, держась за руки, вышли из полиции.

Жена, прижимаясь к Андрею, размышляла:

«Как мне все таки повезло с мужем! Приехал, сходу разобрался и так поставил ментов на место, что капитан извинился, порвал все протоколы и выписал справку для страховой компании, где сказано, что виновниками аварии признаны майоры. Теперь не судов, и не долгов. А я целыми днями ходила, билась о стену, кричала, доказывала. Интересно, как это у Андрюши получилось?»

Андрей шел рядом, улыбался жене и думал:

«А хорошая все-таки вещь – видеорегистратор! Пожалуй, надо и вправду его на машину жены поставить».

Нью-Йорк. Метро. Полный вагон народу. Черный парень ужасно ругается со своей черной же подругой. Орут на весь вагон со своим непередаваемым гортанным негритянским акцентом, толкаются, ведут себя агрессивно.

Публика смотрит в окошки, мол, наша хата с краю.

И тут, то ли настучал кто-то, то ли случайно, в вагон входят двое полицейских. Белых. Парня вежливо берут под черны руки и приглашают пройти в местное отделение полиции. Он начинает на них орать, что, мол, вы, белые, ни хрена в нашей черной жизни не понимаете, отвалите, у нас тут без вас все о’кей. Девица его поддерживает.

Полицаи выходят одни, что-то говорят в рацию.

На следующей остановке в вагон входит черный полицейский, ни слова не говоря, дает парню по морде, складывает его пополам, надевает наручники и выволакивает из вагона. Девица молча и понуро плетется следом.

Политкорректность в действии.

Пилот авиакомпании «Трансаэро» Игорь Сурдин:

Аэропорт Гамбурга. Мы только приземлились и рулим к терминалу. За нами в ожидании посадки четыре борта: немецкая «Люфтганза», грузовик «Федерал Экспресс», «Бритиш Аэрвейс», и в верхнем эшелоне опоздавший на три часа ИЛ-86 «Аэрофлота».

Очередь садиться «Люфтганзы», но, посылая подальше диспетчера, наш ИЛ, чтобы сэкономить топливо, начинает снижение. Служба наземного контроля, грозя всеми карами земными и понимая, что русским всё по фиг, пытается экстренно развести самолёты и пропустить ИЛ. «Бритиш» и «Федекс» на посадку ещё не зашли и, подчиняясь диспетчеру, пропускают ИЛ. А принципиальный пилот «Люфтганзы», уже видя полосу, вступает в перепалку с русскими.

– Какого черта, – возмущается он, – я немец, на немецком самолёте, в родной Германии, должен заходить на второй круг и пропускать русских?

– Потому что вы, суки, войну проиграли! – слышит он в ответ.

– Хорошо ещё жидов в воздухе нет! – кричит немец.

– Не корректно так говорить о евреях, – на идеальном английском вмешивается в разговор пилот «Бритиш».

Все благополучно сели.

Через час к нам в комнату отдыха зашли сотрудники авиационной безопасности и вежливо попросили пройти с ними на опознание. Пилота «Люфтганзы», который ругался с русскими, избили в туалете, выбили пару зубов, и спустили в унитаз удостоверение пилота. И кроме русских это сделать никто не мог.

Приходим, смотрим: отдубасили немца знатно! Личико в крови, передних зубов нет, синяки под глазами.

Немец из экипажей Трансаэро и Аэрофлота никого не узнал.

Остальных «цивилизованных» служба безопасности даже беспокоить не стала.

Часа через два мы готовимся к вылету. Рядом с нами тот самый сокол из «Люфтганзы».

Но тут без команды диспетчера в очередь на взлёт – а это отличительная черта наших лётчиков – вместо «Люфтганзы» встаёт «Бритиш». Немца прорывает, и он орет диспетчеру:

– Это безобразие! Это не аэропорт, а беспредел! Сесть мешают русские, а взлететь англичане!

И тут пилот «Бритиш» на русском языке с явным одесским акцентом говорит:

– Ребята, скажите этому фашисту, пусть-таки заткнёт рот. А то мы с моим вторым пилотом Фимой ещё раз ему звездюлей дадим от всего еврейского народа!

На улице жара градусов тридцать. В маршрутный ПАЗик заходит компашка из нескольких молоденьких девчонок. И тут же открывают верхний люк.

Бабулька на переднем сиденье начинает громко возмущаться:

– Обнаглели совсем, продует сейчас всех, люди простынут!

В общем, обычная автобусная перепалка.

Одна из девушек говорит:

– Если даже я сейчас догола разденусь, то не простыну.

В автобусе возникает секундная пауза.

В тишине раздается очень заинтересованный мужской голос с задней площадки:

– Подвиньтесь, пожалуйста, мне плохо видно!

Сегодня бежал за маршруткой, споткнулся, упал в лужу.

Проходящий мимо мужик:

– Думаешь вплавь быстрее?

Блондинка объясняет в автосервисе:

– Я когда даю в зад, у меня не горит лампочка.

Приемщик:

– Понятно, а с машиной-то что?

Троллейбус останавливается, открываются двери. В троллейбус поднимается бабушка, вслед за ней – мужчина.

– Извините, я доеду до центрального рынка? – спрашивает мужчина.

– Нет, – отвечает бабушка.

Мужик с разочарованным видом выходит из троллейбуса. Двери закрываются, троллейбус трогается.

– А вот я доеду! – добавляет бабушка.

В 1973 году Оуэн Гарриот был членом экипажа американской орбитальной станции Скайлеб.

Розыгрыш, который он устроил над сотрудником Центра управления полетами Робертом Криппеном, достоин навечно попасть в историю космического юмора.

С собой в космос Гарриотт захватил диктофон, на который его жена предварительно наговорила несколько заранее составленных фраз. Когда оператор Роберт Криппен вышел на связь с орбитальной станцией, Гарриотт ждал у передатчика с диктофоном в руке.

Состоялась следующая беседа:

– Скайлеб, это Хьюстон, ответьте.

– Здравствуйте, Хьюстон, – бодрым женским голосом отозвалась станция. – Это Скайлеб.

Земля после секундного колебания поинтересовалась:

– Кто говорит?

– Привет, Боб, – отозвалась станция. – Это Хелен, жена Оуэна.

Боб несколько секунд переваривал ответ, а затем с трудом выдавил:

– Что ты там делаешь?

– Я тут решила ребятам поесть принести. Всё свеженькое, – успокоил его голос с орбиты.

Центр управления молчал несколько секунд, а затем отключился – у офицера сдали нервы.

Лариса Бондаренко – привлекательная, жгучая брюнетка – засиделась у друзей и осталась там ночевать. Перед работой решила заехать к себе домой, принять душ и переодеться.

Семь часов утра, противный моросящий дождь. Лариса после долгих попыток поймала приличную машину. Симпатичный молодой водитель оказался таким любезным, что довез Ларису до самого подъезда бесплатно.

Ларисе очень захотелось чем-нибудь его отблагодарить.

– Давайте, я вас хоть кофе угощу? – мило улыбаясь, предложила она.

Парень слегка растерялся, потом подумал немного и сказал:

– Что ж, я не возражаю!

Лариса, все еще мило улыбаясь, достала из своей сумочки пару пакетиков растворимого кофе, протянула обалдевшему водителю и выпорхнула из машины.

Только дома до нее дошло, почему у парня так вытянулось лицо.

1971 год. Валя Фиролов ходил на пароходе по Волге. А семья его жила в глухой деревне довольно бедно.

Пришло время, пошел на нерест осетр. Команда наловила рыбы, добыла деликатес – черную икру.

Досталась трехлитровая банка и Валентину. И решил он ее не есть, а послать в деревню, угостить деликатесом семью. Написал письмо и отослал вместе с посылкой.

Недели через три приходит ответ:

– Дорогой сыночек, спасибо тебе за гостинцы. Нам все очень понравилось. Вот только красная икра, видимо, испортилась, почернела вся. Жалко, ведь мы с отцом ее всего один раз в жизни пробовали, а дети – так вообще никогда. Но ничего, наши поросята за милую душу ее съели.

Анатолий Кольцов, старпом волжского теплохода:

– Вечерний чай экипажа. На столе в кастрюле горячий картофель, в чайниках чай-заварка. И каждому члену экипажа подается тарелка с разделанной селедкой. Лучок-маслице, как полагается. Пару кружков яйца для украшения.

Время пятый час вечера, уже сидит, чай пьет сменившаяся вахта с машинного.

И вдруг приходит Зоя, где-то она там задержалась на уборке кают. Глядит в свою тарелку, сует нос в чужие. И громко обиженно канючит:

– А почему у них у всех яйца есть, а у меня нету?

На что получает логичный ответ:

– Дурочка, потому что мы мужчины!

Сыктывкар. Еду в такси.