Дневник разведчицы - Софья Аверичева

3-е июля.

Прибежала утром к Дворцу культуры. Рабочие уже слушали выступление Сталина. Речь его, как всегда, нетороплива, но в голосе слышится тревога, волнение. Рабочие стоят суровые, сосредоточенные. Среди этих людей чувствуешь себя как-то увереннее. Один пожилой рабочий, обняв паренька, глухо проговорил:

— Ну, что ж, сынок, надо — так надо, воевать — так воевать!

Все разошлись. Осталась одна. Сижу на крыльце Дворца и все повторяю: «Надо — так надо, воевать — так воевать!»

4-е июля.

Гастроли оборвались. Вчера в три часа ночи вернулись в Ярославль, а утром я пошла в райвоенкомат, подала заявление с просьбой направить меня на фронт.

Работник военкомата говорит усталым голосом: «Эх, девушка, у нас тысячи заявлений, все просятся на фронт. А работать-то кто же будет? Заявления девчата пишут такие, что мурашки по коже… Ладно, оставьте и вы свое».

10-е августа.

Открыли новый сезон премьерой «Парень из нашего города». Судьба и поступки героев пьесы К. Симонова сейчас особенно близки и понятны всем. Переполненный зал Волковского гудит и рукоплещет.

20-е августа.

В театре организуется народное ополчение. Все мужчины должны пройти боевую подготовку. Уговорила взять и меня в стрелковый взвод. Я в отделении нашего молодого режиссера Семы Оршанского. Дали мне из костюмерного синий комбинезон, сапоги и берет. По утрам, до репетиции, ползаем, бегаем. Изучаем материальную часть винтовки, пулемета, но все это, мне кажется, как-то не всерьез. Самодеятельность какая-то. Идет война, такая страшная, жестокая. А мы тут… Неужели не понятно, что надо действовать, действовать там! Ну чего мы ждем, и чему мы тут научимся! Ведь каждый день дорог. Каждый день (а может, и час) уносит тысячи жизней. С каждым днем враг все ближе к Москве, к Ярославлю — страшно подумать!

Подала заявление в партию. Хочу быть в эти трудные дни коммунистом. Но заявление мое не разбирают, никто со мной об этом не говорит. Конечно! Что я сделала такого, чтобы меня приняли в партию, членом которой был Ленин!

26-е августа.

Сегодня я познакомилась с двумя маленькими поклонницами. Узнали адрес, пришли ко мне домой. Просят фотокарточку, но у меня ее не оказалось: не очень люблю сниматься, да и с деньгами туговато. Приходу девочек рада. Очень славные, особенно младшая, Гетта Егорова. Читает Лермонтова и даже Маяковского.

30-е августа.

Из военкомата никакого ответа. Что же делать?

В театре народу битком. 27 августа, в среду, играли «Парня из нашего города» в фонд обороны страны! Концерты для армии ежедневно. Дежурим в госпиталях. За нами, актерами, закреплены две палаты тяжелораненых. Во Дворце пионеров, во многих школах города — госпитали.

Ночью я вышла на балкон и увидела: в школу № 4, ставшую теперь госпиталем, привезли раненых. Сегодня особенно большой поток. Одеваюсь, бегу на помощь медсестрам — все равно не уснуть. Медицинские работники к нам привыкли и относятся как к своим. Помогаю выносить раненых из машин. А машины идут и идут. Коридоры, комната приема — полны. Лекарства. Тяжелый запах гниющих ран. Все просят: пить! пить! Подхожу с чайником то к одному, то к другому. Предо мною настоящие фронтовики, первые наши герои, все они кажутся родными, близкими, каждому хочется помочь, утешить, приласкать…

Здесь все виды войск. Вот и партизан. Молоденький мальчишка, без сознания, лицо желтое. Записываю номер палаты. Завтра, если он доживет до завтра, приду к нему, буду сидеть около него, выхаживать. Только бы остался жив.

Увидела столько горя, столько страдания! И всю ночь меня не покидало какое-то странное, тревожное чувство — чувство вины перед этими людьми. Хожу тут, молодая, здоровая, а ведь могла быть рядом с ними там, в бою. Я знаю, что смогла бы.

1-е сентября.

Надеваю свое лучшее платье, новое пальто, сшитое перед войной, сбиваю повыше белобрысый чуб и иду в облвоенкомат.

Около театра встречаю наших актеров Володю Митрофанова и Дмитрия Аборкина. Они тоже идут в военкомат. Надо же, такое совпадение!

Почтенный военком внимательно выслушивает моих спутников, а потом, повернувшись ко мне и устало окинув меня взглядом, спрашивает: «Ну, а вам что, барышня?» Я волнуюсь, объясняю, говорю о своей обиде: на мое заявление до сих пор нет ответа.

— А военная специальность у вас есть? Что вы намерены делать в армии?

— Шофером была на Дальнем Востоке, лет девять тому назад.

— Так вот, приобретайте специальность, тогда и приходите.

Прямо из военкомата бегу в автомотоклуб. Там открываются курсы мотоциклистов. Идет набор. Подаю заявление.

Ах, как я понимаю мальчишек, убегающих на фронт! Сесть бы в любой эшелон (а их так много проходит через наше Всполье) — и конец всякой волоките. Никаких заявлений, никаких ожиданий «решения вопроса».

20-е сентября.

Уже идут ожесточенные бои под Киевом. Занятия на курсах мотоциклистов проходят регулярно. В театр по-прежнему не достанешь билетов. Сережу Тихонова взяли в армию. Ушел на фронт и Семен Оршанский.

С питанием все хуже и хуже. Черный хлеб, чечевичный суп без мяса. У меня часто кружится голова. С утра обливаюсь холодной водой, закаляюсь, чтобы легче было на фронте. А в пять часов ежедневно выезжаю за город на клубном драндулете-мотоцикле.

Ужасная штука наш клубный драндулет, одно мученье. Собирали мы его, тщательно ремонтировали, а все равно одна тоска. Каждый раз приходится минут тридцать тратить, чтобы завести.

Вот и сегодня лишь после долгих усилий мотор заработал, с выстрелами и чиханием. Сажусь, включаю скорость, мотоцикл подскакивает и делает прыжок. Шипит, ухает, тарахтит, гудит, дымит, но движется вперед. А следом мальчишки со всей улицы. Включаю третью скорость, вырываюсь из «окружения», мчусь по улицам моего родного Ярославля.

Но вот несчастный начинает потихоньку вздрагивать, пищать, визжать, биться, как в лихорадке и… останавливается. Прочищаю, продуваю. Просматриваю зажигание, нажимаю рычаги и рычажочки. Никакой жизни. Опять толпа ребятишек. Откуда они только берутся? Окружают, дают советы. Толкаем все вместе, дружно — не помогает. Сажусь на него верхом, ребята тащат меня вместе с мотоциклом. Вдруг он вздрагивает и с прискоком делает рывок. Под дружное улюлюканье ребят вырываюсь на простор. Мальчишки смеются. Вид у меня, пожалуй, забавный: лицо, руки, комбинезон — в мазуте.

21-е сентября.

Сегодня, как и вчера, случилась такая же беда с мотоциклом на улице Волкова. И тут среди мальчишек появилась группа летчиков. Все вместе принялись мне помогать. Спасибо моему драндулету, на этот раз он не долго капризничал. Я облегченно вздохнула и помчалась. Слышу, меня догоняют. Обернулась: летчик на мотоцикле. Газую до отказа, но этот тип перегнал и начал вокруг гарцевать. Ему легко, у него ИЖ-9, а у меня несчастный гибрид фабрики «Красный Октябрь». Даже настроение испортилось. Добралась до гаража и заявила начальнику клуба, что наш мотоцикл — позор!