Возьмите у Кармен косынку - Леонид Панасенко

Прохоров улыбнулся девушке. То ли она напомнила ему Асю, то ли «сработало» волшебное стёклышко, но Прохоров снова очутился в фойе театра. Оно было полуосвещено. Там сновали какие-то чужие люди и слышалась музыка. Густая, цыганская, красная. Ася, прощаясь, зачем-то стала совать ему в руки косынку, повторяла: «Возьми. Помнить будешь». А он не взял. Ася словно чувствовала, словно знала… Во Львов он не вернулся. Кто объяснит сейчас, почему так вышло? Кто объяснит, если сам он не знает — почему? Женился. Семь лет уже живут. Через стекло… Ах, как права эта незнакомая девушка!

Прохоров зашёл в вагон. Волшебство, наверное, кончилось. Девушка рассказывала пожилой пассажирке напротив нечто прозаическое, не имеющее к нему ни малейшего отношения.

— Витька не такой, как все, — говорила она. — Ты не видела, мама, он в студенческом отряде…

Прохоров долго стелил постель. Верхний яркий свет уже выключили — вагон постепенно засыпал. Наконец, улёгся и он, положив стёклышко под подушку. Уже и колёса стучали как-то интимней, и дремота заглянула в глаза, когда в проходе вдруг звякнули бутылки и неуверенный голос произнёс:

— Кому пива? Свежее, рижское.

— Тише ты, люди спят, — ответили лоточнице хрипло и сердито.

Прохоров даже привстал от удивления.

— Продавец, — позвал он. — Продавец, мне бутылочку.

Пить пиво, однако, не стал. Пришла трезвая, непривычно уверенная мысль, которая сразу успокоила Прохорова: «Дергачёв — пешка. Мне верит сам Кирилл Иванович. С его помощью я горы сворочу… А стекло?.. Что ж, нет такого стекла, которое нельзя было бы разбить…»

Прохоров ещё немного подержал бутылку в руках, затем поставил её на столик и уснул. Крепко. Без сновидений.