Охота на герцогиню - Элизабет Бикон

Джессика не придала никакого значения дурацким басням — тем более что герцог держался совершенно невозмутимо — и прислушалась к своему внутреннему голосу. Присутствие Джека всегда приводило ее в волнение, хотя он сам нисколько не старался понравиться ей. Стоило ей завидеть его, надменно сияющего, как она — несчастная глупышка — начинала трепетать всем телом, но никогда и виду не подавала, что он ей небезразличен. В ее окружении, помимо Джека, были и другие симпатичные и деятельные джентльмены — истинные лорды, умеющие кончиком пальца властно повелевать остальными. Умом Джессика понимала — он равный среди равных, однако ее упрямое сердце нашептывало: «Джек особенный, он покоряет своей естественной властностью, не будет изворачиваться ради самоутверждения, у него врожденное чувство мужского достоинства, и он не уронил бы своего лица, даже если бы ему повезло в свои шестнадцать оказаться сыном сапожника, а не герцога».

В детстве она была отчаянным сорванцом и стремилась принимать участие в мальчишеских забавах Джека и Ричарда: играла в их подчас жестокие игры, участвовала в скачках на лошадях, но подростки — ему тогда было уже шестнадцать, а ей двенадцать — обычно не принимали ее в свою компанию. Джессика припомнила, как упрямо взбиралась на холм и спускалась в долину, пытаясь обнаружить мальчишек, они нарочно улизнули из дому на рассвете и вернулись уже в сумерках, чтобы она не увязалась за ними. Можно было бы стыдливо покраснеть при этом воспоминании, но теперь она достаточно стара для таких эмоций. Тем более надлежит не терять бдительности и оставаться холодно-сдержанной, когда на нее поглядывает некий легкомысленный аристократ.

— Ричард всегда тревожился, ибо, если что-то, не дай бог, случится с Джеком, ему самому придется принять бремя герцогства, — пробормотала она вполголоса и услышала удивленный вздох матери — неужели ее дочери не о чем больше подумать сейчас.

— Джессика, прежде чем высказываться об отношении своих друзей к внезапному поводу для приема наследства, будь любезна припомнить, где ты находишься.

— Я совсем не то имела в виду, к тому же никто не обращает на меня никакого внимания. Все теперь слишком заняты Джеком — там свои интриги и скандалы, разве им есть дело до того, как выскажется ничтожество, подобное мне.

— Ты, как всегда, недооцениваешь себя, — укорила мать, и Джессика уловила заботливые нотки в ее голосе.

Она постаралась изобразить интерес к происходящему, наблюдая, как Джек по-хозяйски обходит бальную залу.

Ей даже удалось вытерпеть беседу с неким амбициозным выскочкой, делавшим политическую карьеру и искавшим себе жену с нужными связями в обществе. Джессика знала, что у нее хорошая родословная и много родственников в свете, но никак не могла взять в толк, отчего этому прилежному джентльмену вздумалось подбивать к ней клинья. В свои двадцать три года ей пора угомониться, как-никак восьмой ребенок в семье, и заботливые, щедрые родители уже выделили долю семерым старшим, улетевшим из отчего дома. Нет, та новая родня, конечно, не богата и не влиятельна. А ей напоследок мало что досталось, разве что заурядная внешность и поврежденная левая щиколотка. Она, правда, рассчитывает на скромное наследство, оставленное двоюродной бабушкой, — та беспокоилась, что внучка не выйдет замуж и будет нуждаться в средствах. Да, ее отец — виконт, а крестная — любимая тетушка герцога Деттингема, вдова брата его отца. К счастью, Джессика догадалась не обнадеживать несимпатичного ей господина Следжема этой родственной перспективой, весьма желанной для него, несмотря на темные слухи насчет Джека.

— Что вы хотели сказать, мисс Пэндл?

Негодник тем не менее не отставал, и ей стоило усилий не смотреть на него как на пустое место.

— Благодарю, пустяки.

Твердый, но благовоспитанный отказ, хотя его мало чем смутишь.

— Тогда позвольте мне принести прохладительные напитки для вас, леди Пэндл? — вежливо осведомился господин Следжем у матери, и Джессика вздохнула свободно.

— Не беспокойтесь, мистер Следжем, однако благодарю вас за любезность и за компанию.

Мать произнесла это так слащаво, что навязчивый тип справедливо расценил ее тон как намек на отставку и немедленно исчез.

Джессика представила себе скучное замужество с этим недотепой и внутренне содрогнулась, но Джек Сиборн собственной персоной уже маячил перед ее колючим взором, и мистер Следжем был немедленно позабыт. Сердце ее зачастило от волнующей близости, но она приказала ему вести себя достойно. Он, разумеется, сейчас подойдет полюбезничать с ними, если, конечно, в настроении этим вечером. Леди Пэндл давно дружит с его тетей Мелиссой, а Джессика и вовсе приходится той крестницей, потому вряд ли сей джентльмен обойдется простым кивком, как с остальными знакомыми.

Джек вручил ей бокал с лимонадом, даже не испросив предварительно ее согласия. Похоже, он вооружился этим бокалом на тот случай, если она начнет выказывать излишнее рвение, завидев его подле себя. Затем он осторожно уселся на chaise[2] с таким видом, словно сам удивлялся, что удалось втиснуться между Джессикой и ее матерью.

— Ваша светлость, — промямлила она, чопорно кивнув, и это можно было понять как «спасибо за лимонад», если у него достало воображения.

— Мисс Пэндл, — вкрадчиво произнес он и слегка наклонил голову — галантен до тошноты. — Не сомневаюсь, вы в добром здравии и бодрости вам не занимать? — спросил он так, словно девице не двадцать три, а лет этак сорок.

— Благодарю, весьма довольна, — ответила она сдержанно.

Ему всегда доставляло удовольствие позлить ее и затем наблюдать, как она пытается не выдать своих эмоций. «Досадно и совсем не по-мужски с его стороны». Она со свирепым видом, молча высказала ему эти мысли, маскируя их слабой улыбкой. Он усмехнулся и вытянул перед собой ноги, словно ему и дела нет до ее переживаний. Джессика невольно восхитилась элегантностью его лосин, хотя ей было неловко чувствовать близость гладко-стальных мускулистых мужских ног. Угораздило же его сесть рядом! Его черные как смоль, слегка длинноватые кудри мерцали и переливались под мятущимися отблесками свечного пламени, твердо очерченный рот, вместе с лучистыми золотисто-зелеными глазами, чуть улыбался. Да, он весь — воплощенная девичья мечта, но ей не приходится мечтать о том, о чем грезят остальные благородные светские леди.

Она почти убедила себя в том, что он — заурядный джентльмен, вежливо присевший рядом ради светской беседы, поэтому нечего ей краснеть из-за этого, как идиотке, он всем так улыбается. Джек Сиборн не пожелает ее, даже если ему поднесут ее на блюде нагую, словно вепря на рождественском столе — с яблоком в зубах. Она представила его падающим ниц подле своих далеко не совершенных ног и едва не прыснула со смеху, но тут же опомнилась, уловив его недоумевающий взгляд. Он пристально рассматривал ее растягивающиеся в улыбке губы.