Аркадия - Том Стоппард

Септимус. Так же и время - вспять его не повернуть. А коли так - надо двигаться вперед и вперед, смешивать и смешиваться, превращая старый хаос в новый, снова и снова, и так без конца. Чтобы пудинг стал абсолютно, неоспоримо и безвозвратно розовым. Вот и весь сказ. Это называют свободой воли или самоопределением. (Он поднимает черепашку и переносит ее на несколько дюймов, точно она - его пресс-папье - посмела отползти по своим делам с бумаг, которые призвана удерживать.) А ну-ка, сидеть!

Томасина. Септимус, как ты думаешь, Бог - ньютонианец?

Септимус. Итонианец? Выпускник Итона? Боюсь, что так. Впрочем, справьтесь у вашего братца. Пускай подаст запрос в палату лордов.

Томасина. Нет же, Септимус, ты не расслышал! Ньютонианец! Как по-твоему, первая до этого додумалась?

Септимус. Нет.

Томасина. Но я же еще ничего не объяснила!

Септимус. "Если все - от самой далекой планеты до мельчайшего атома в нашем мозгу - поступает согласно ньютонову закону движения, в чем состоит свобода воли?" Так?

Томасина. Нет, не так.

Септимус. "В чем состоит промысел Божий?"

Томасина. Опять не так.

Септимус. "Что есть грех?"

Томасина (презрительно). Да нет же!

Септимус. Ну хорошо, слушаю.

Томасина. Если остановить каждый атом, определить его положение и направление его движения и постигнуть все события, которые не произошли благодаря этой остановке, то можно - очень-очень хорошо зная алгебру - вывести формулу будущего. Конечно, сделать это по-настоящему ни у кого ума не хватит, но формула такая наверняка существует.

Септимус (помолчав). Верно. (Еще пауза.) Верно, и, насколько я понимаю, вы действительно додумались до этого первая. (Помолчав, с усилием.) На полях своей "Арифметики" Ферма написал, что он нашел превосходное доказательство теоремы, но поля слишком узки, и оно не помещается. Записку нашли уже после его смерти, и с этого дня...

Томасина. А-а! Тогда все понятно!

Септимус. Не чересчур ли вы самонадеянны?

(Дверь внезапно и несколько резко открывается. Входит Чейтер.)

Господин Чейтер! Вам, должно быть, неточно передали мой ответ. Я буду свободен без четверти двенадцать - если это вас устроит.

Чейтер. Не устроит! Мое дело безотлагательно, сэр!

Септимус. В таком случае вы, вероятно, заручились поддержкой его сиятельства лорда Крума, и он также считает, что ваше дело важнее образования его дочери?

Чейтер. Не заручился. Но, если угодно, я договорюсь.

Септимус (помолчав). Миледи, прошу вас удалиться в музыкальную комнату. Вместе с Ферма. Найдете доказательство теоремы - получите лишнюю ложку варенья.

Томасина. Увы, Септимус, ее не докажешь. Он оставил записку на полях, чтобы свести вас всех с ума. Пошутил.

Томасина выходит.

Септимус. Итак, сэр, в чем состоит столь безотлагательное дело?

Чейтер. Полагаю, вы и сами знаете. Вы оскорбили мою жену.

Септимус. Оскорбил? Полноте! Это не в моей натуре, не в моих правилах, и, наконец, я восхищен госпожой Чейтер и это решительно не позволяет мне ее оскорблять.

Чейтер. Наслышан о вашем восхищении, сэр! Вы оскорбили мою жену в бельведере вчера вечером!

Септимус. Ошибаетесь. В бельведере происходило нечто иное. Я совершал с вашей женой акт любви, а отнюдь не оскорблял ее. Она сама попросила об этой встрече, у меня и записка сохранилась, поищу, если угодно. Может, какой-то подлец осмелился заявить, что я не удовлетворил просьбу дамы и не пришел на свидание? Клянусь, сэр, - это гнусный поклеп!

Чейтер. А вы - гнусный развратник! Готовы погубить репутацию женщины из-за собственной низости и трусости! Но со мной это не пройдет! Я вызываю вас, сэр!

Септимус. Чейтер! Чейтер, Чейтер! Мой милый, любезный друг!

Чейтер. Не смейте называть меня другом! Я требую сатисфакции! Удовлетворения!

Септимус. Сперва госпожа Чейтер требует удовлетворения, теперь - вы... Не могу же я, в самом деле, удовлетворять семейство Чейтеров с утра до ночи! Что до репутации вашей жены - она незыблема. Ее ничем не погубить!

Чейтер. Негодяй!

Септимус. Поверьте, это чистая правда. Госпожа Чейтер полна живости и очарования, голос ее мелодичен, шаг легок, она - олицетворение всех прелестей, которые общество столь высоко ценит в существах ее пола, - и все же главная и самая известная ее прелесть состоит в постоянной готовности. Готовности столь жаркой и влажной, что даже в январе в этих тайниках можно выращивать тропические орхидеи.

Чейтер. Идите к черту, Ходж! Я не намерен это слушать! Вы будете драться или нет?

Септимус (твердо и бесповоротно). Нет! В этом мире существуют всего два-три первоклассных поэта, и я не хочу убивать одного из них из-за откровенных поз, которые некто подсмотрел в бельведере. А репутацию этой женщины не защитить даже отряду вооруженных до зубов мушкетеров, приставленных стеречь ее денно и нощно.

Чейтер. Ха! Я - первоклассный?! Вы всерьез? Кто же остальные? Ваше мнение?.. А, черт! Нет, не надо, Ходж! Не заговаривайте мне зубы, льстец! Так вы и в самом деле так считаете?

Септимус. Считаю. То же я ответил бы Мильтону - будь он жив. Кроме отзыва о жене, разумеется...

Чейтер. Ну а среди живых? Господин Саути?

Септимус. В Саути я бы всадил пулю не раздумывая.

Чейтер (печально кивая). Да-да, он уже не тот... Меня восхищал "Талаба", но "Мэдок"!.. (хихикает) Господи спаси! Впрочем, мы отвлеклись, а дело безотлагательно. Итак, вы воспользовались прелестями госпожи Чейтер. Это плохо. Но еще хуже, что все вокруг - от конюха до посудомойки...

Септимус. Какого черта? Или вы не слышали, что я сказал?

Чейтер. Слышал, сэр. И слова ваши - не скрою - мне приятны. Видит Бог, истинный талант не ценят по достоинству, если носитель его не отирается среди писак и литературных поденщиков, не входит в свиту Джеффри , не обивает пороги "Эдинбургского..."

Септимус. Дорогой Чейтер - увы! - они судят о поэте по месту, отведенному ему за столом лорда Холланда!

Чейтер. Вы правы! Как вы правы! И как бы я хотел узнать им того мерзавца! Представляете, он высмеял мою драму в стихах "Индианка" на страницах "Забав Пиккадилли".

Септимус. Высмеял "Индианку"? Я храню ее под подушкой и достаю, когда меня мучает бессонница! Это лучший лекарь!

Чейтер (довольно). Вот видите! А какой-то прохвост обозвал ее "Индейкой" и написал, что не скормил бы ее даже своему псу! Что ее не спасут ни гарнир, ни подлива, ни ореховая начинка. Госпожа Чейтер прочитала и залилась слезами, сэр. И не подпускала меня к себе целых две недели! О! Это напомнило мне о цели моего визита...

Септимус. Новая поэма несомненно увековечит ваше имя!

Чейтер. Вопрос не в этом!

Септимус. Здесь и вопроса нет! Что стоят происки жалкой литературной клики в сравнении с мнением всей читающей публики? "Ложу Эроса" обеспечен триумф.

Чейтер. Такова ваша оценка?

Септимус. Таково мое намерение.

Чейтер. Намерение? Как - намерение? Какое намерение? Ничего не понимаю...

Септимус. Видите ли, мне прислали один из пробных оттисков. Прислали на рецензию, но я намерен опубликовать не рецензию, а нечто большее. Пора наконец установить ваше первенство в английской литературе.

Чейтер. Да? Ну, что ж... Конечно... Это очень... А вы уже написали?

Септимус (с едким сарказмом). Еще нет.

Чейтер. А-а... И сколько времени потребуется?..

Септимус. Для столь значительной статьи необходимо: во-первых, внимательно перечитать вашу книгу, обе книги, несколько раз, вкупе с произведениями других современных авторов - дабы всем воздать по заслугам. Я работаю с текстами, делаю выписки, прихожу к определенным выводам, а затем, когда все готово и душа моя и мысли пребывают в спокойствии и согласии...

Чейтер (проницательно). А госпожа Чейтер знала об этом перед тем, как она... как вы...

Септимус. Весьма вероятно.

Чейтер (торжествующе). Ни за чем не постоит! Все дл меня сделает! Теперь-то вы поняли эту любящую натуру?! Вот это женщина! Вот это жена!

Септимус. Потому я и не хочу делать ее вдовой.

Чейтер. Капитан Брайс говорил в точности то же самое!

Септимус. Капитан Брайс?

Чейтер. Господин Ходж! С нетерпением жду рецензии! Позвольте надписать ваш экземпляр! Так, чем бы?.. А, вот перо леди Томасины...

Септимус. Так вы познакомились с лордом и леди Крум, потому что стрелялись с братом ее сиятельства?

Чейтер. Нет! Все оказалось наветом, сэр, уткой! Но благодаря этой счастливой ошибке мне покровительствует теперь брат графини, капитан флота Его Величества. Не уверен, кстати, что сам господин Вальтер Скотт может похвастаться столь высокими связями. Зато я - почетный гость в поместье Сидли-парк.

Септимус. Что ж, сэр, вы получили прекрасную сатисфакцию.

Чейтер окунает перо в чернильницу и принимается

подписывать книгу. Появляется Ноукс. В руках у него рулоны чертежей. Чейтер пишет, не поднимая головы. Ноукс

замечает двоих у стола. Он в замешательстве.

Ноукс. Ой! Простите...

Септимус. А! Господин Ноукс! Любитель мерзостей земных! Мой отважный соглядатай! Где же ваша подзорная труба?