Коготь берсерка - Сертаков Виталий Владимирович

Сгущалась тьма, полетели снежинки. Под равномерный стук копыт Пиркке лепетала все более невнятно, и, наконец, ведьма захрапела, больно придавив Дага плечом.

А Северянин глядел в спину бессонной Юксе, баюкал на груди лемминга и рассуждал сам с собой. Впервые он подумал, что, может быть, вельва права, и его действительно подкинули в море карлики. И возможно, совсем не так плохо стать нойдой, или как его там зовут. Научиться всякому колдовству, с подземными карликами подружиться и с духами. Может быть, надо не сразу убегать, когда ноги смогут ходить, а следует немножко обождать и осмотреться?

А в том, что он сбежит домой, Даг не сомневался ни минуты.

Дикого зверья Пиркке похоже, совсем не боялась. То ли от долгой неподвижности, то ли от сонного состояния всех органов чувств, Северянин первым заметил волчью стаю. Родимое пятно на макушке внезапно и болезненно запульсировало, волосы встали дыбом. Даг не мог произнести и двух слов, он мог только слышать их бег.

Волки легко мчались по тонкому насту, растянувшись клином. На речной лед они раньше времени выбегать не торопились, вполне вольготно чувствовали себя за мелким подлеском. Юкса как раз затянула очередной тоскливый йойк, а Пиркке похрапывала, привалившись к бортику саней.

Волки приближались. Даг, не оборачиваясь, явственно видел опущенную к земле, морду вожака, его седые короткие усы, припорошенные снегом. Вплотную за рослым самцом, глотая запах оленей, торопилась главная волчица. Следом мчались молодые, поджарые волчата.

— Ыы-э… — простонал Даг и попытался приподнять правую руку.

Единственный, кто его услышал, был маленький безногий лемминг. Но лемминги не умеют говорить. В эту секунду яркая луна выскочила из-за туч и осветила реку. На голубом льду запорхали тени от сосен. Юкса пела, олени пыхтели, выбрасывая из влажных ноздрей струйки пара. Волки готовились напасть с подветренной стороны и подбирались все ближе по высокому берегу. Подбирались на длину прыжка. Даг ощущал их неистовый голод, их бешеную жажду крови. Волки не были злыми, ведь лучший друг маленького Дага Калас тоже не кусал никого просто так. Волки всего лишь хотели выжить.

«Пусть нас загрызут, — подумал Даг. — Наверное, это Один прислал своих ручных волков, чтобы они загрызли Пиркке и меня. Все равно я не могу драться… Если бы я мог, я бы…»

И вдруг оказалось, что он может. Но не драться.

Выть.

На вой его сил хватило. Мальчик понятия не имел, какой звук следует издать, чтобы остановить или хотя бы задержать стаю. Но вожак, услышав тонкий слабый голос, запнулся перед прыжком. Он уже готовился вылететь на лед, нырнуть под пах оленихе, уже разевал клыкастую пасть…

Пиркке проснулась мгновенно, словно и не спала.

— Ой, Юкса, гони! — и закричала громко, по-фински.

Юкса хлестнула кнутом, рванула поводья. Сани едва не перевернулись, входя в резкий поворот, накренились на борт, и несколько мгновений Даг висел в воздухе.

Вожак волчьей стаи промахнулся. Темный мохнатый ком ударил в борт саней, разогнулся, но недостаточно быстро. Лапы волка заскользили по льду, в локте от головы Дага клацнули челюсти. Очень близко мальчик разглядел черные подушечки на лапе хищника. И длинные когти.

Олени помчались, по дуге уходя к другому берегу реки. Здесь смазанные жиром полозья почти потеряли сцепление, сани понесло боком. Дага швыряло из стороны в сторону. Все, что он мог сделать, — это вторично завыть и вцепиться в мех.

— Ой, ой! — опасливо взвизгнула Юкса, косясь на парня через плечо. Вельва быстро отвесила ей подзатыльник, полезла куда-то под ноги, быстро стала развязывать мешок. Из мешка едва ощутимо пахнуло гнилью. Даже не гнилью… Даг принюхался, но вокруг все происходило слишком быстро, чтобы хватило времени вспоминать запахи.

Из мешка пахло непонятно. Вроде бы, вяленым мясом…

— Юкса, к берегу! На снег, на снег, живо!

— А, перкеле! Чтоб вам хвостами подавиться!

Шесть, семь, восемь… восемь растянутых, хищных силуэтов заскользили над рекой. Вожак попытался исправить ошибку. Он несся почти вровень с санями, Даг чуял его запах, его растерянность и упрямство. Стоило мальчику завыть вторично, как молодые самцы в стае замедлили бег и навострили уши. Наверное, волчатам показалось, что их зовет мать, или заблудившийся, попавший в капкан сородич. Однако вожака стаи и его подругу во второй раз человеческий голос не обманул, они уверенно зажимали оленей в клещи.

— Ой, мальчик, хорошо! — Вельва добавила еще что-то, какие-то ласковые, ободряющие слова. Из мешка она вытащила слежавшийся, замерзший кусок мяса и швырнула под ноги хищникам.

Мясо пахло… смертью.

— Юкса, он их обманул! Этот парень будет нойдой, я говорила! — Пиркке Две Горы захохотала с таким звуком, точно разом заухала дюжина сов.

Молодой волк на лету поймал кусок вяленой баранины и проглотил не жуя, дважды перехватив челюстями. Его собрат, обогнав вожака, прыгнул на оленей с другой стороны. Юкса хлестнула кнутом. Волк с рычанием перевернулся в воздухе и… упал прямо в сани. Он вскочил мгновенно и вцепился Юксе в рукав. Финка заорала, откинулась назад, пытаясь стряхнуть с себя зверя.

Несколько страшных секунд оленями никто не управлял. Пиркке рванулась на помощь служанке, блеснуло тонкое лезвие. Волк выпустил рукав Юксы, распахнул пасть и потянулся к ее горлу.

Даг завыл, насколько хватило легких. Завыл по-другому, как-то иначе. Впоследствии он не смог воссоздать ту тоскливую угрожающую тональность. Волка будто ударили по морде. Он на долю секунды замедлился, повернул голову к мальчику… и получил в горло удар ножом. Мгновение — и визжащий комок улетел в хлопьях снега.

— Хорошо, славный парень, славный! — Пиркке улыбалась, разглядывая окровавленное лезвие.

И тут олени с размаха влетели в сугроб. Юкса твердо знала свое дело, но после нападения не успела перехватить поводья. С этой стороны реки ветер и влага не успели поработать, снег лежал рыхлый и вязкий. Сани не провалились глубоко, олени лишь слегка замедлились, зато волкам пришлось туго. Вожак моментально ушел в снег по горло, тут же выбрался наружу, но потерял преимущество в скорости.

Вельва швырнула стае еще два кусочка мяса. Один волк поймал кусок на лету, за второй разгорелась недолгая борьба.

Олени устали продираться сквозь глубокий снег. Луна снова спряталась за тучи, берег стал почти невидим, сани двигались рывками. Вожак стаи сделал отчаянный рывок и повис на боку оленихи. Мара затрубила, шарахнулась в сторону, едва не сбив с ног своих собратьев. Несколько секунд жизни людей висели на волоске, сани ехали лишь на одной, левой лыже, грозя перевернуть всех в снег.

Но обошлось. Пиркке швырнула волчице вкусную баранью кость с лохмотьями сухожилий. Юкса дважды огрела волка кнутом, тот изогнулся с щенячьим визгом и отлетел в снег.

Даг прекрасно знал, какой силы удар можно нанести с виду невзрачной полоской кожи. Дядя Сверкер таким кнутом ломал хребты поросятам. К сожалению, хребет волку Юкса перебить не смогла, но несколько секунд было выиграно.

— Ой, ой, держись! А, перкеле!..

— Мальчик, держись!

Олениха с рваной раной на боку заметно ослабла. Она бежала, припадая на правую ногу, второй олень запутался в постромках. Даг впитывал ноздрями острый горячий аромат страха, который, несомненно, сводил волков с ума.

И вдруг… Пиркке захохотала. И запела, закривлялась, как маленькая девчонка. Она показывала волкам язык, доставала из вонючего мешка еще кусочки мяса и разбрасывала по снегу.

— Ой, бегите ко мне! У доброй Пиркке много вкусной баранины! — приговаривала колдунья. — Ой, бегите, Пиркке всех вас накормит!

Даг не видел, но ощутил смерть стаи макушкой. Вначале очень быстро умер волчонок, проглотивший первую порцию отравленной приманки. За ним, на лету, в жутких муках, скорчились еще двое. Затем ткнулась лбом в снег мать-волчица.

Вторично вожак стаи не застал Юксу врасплох. Кнутом волку досталось наискосок по морде. Лопнули губы и кожа на носу, волк почти лишился одного глаза. Но он все еще оставался сильным противником.