Битва президентов - Сергей Донской

Он успел вовремя и был препровожден в имение, где его встретил Виктор Андреевич Мищенко собственной персоной. Его роскошная шевелюра, разделенная безукоризненно ровным пробором, плохо гармонировала с обезображенным, ноздреватым лицом. Не лучше сочетались модные джинсы Мищенко с его сорочкой-вышиванкой. Но в общем и целом он производил приятное впечатление. Особенно когда молодо улыбнулся и, проведя рукой вдоль нагромождений стройматериалов, пошутил:

– В моей новой резиденции можно «Свадьбу в Малиновке-2» снимать. Такое впечатление, что белые уже вышли, а красные еще не зашли… Я правильно сделал, что заговорил по-русски? Вы ведь приезжий?

– Я из России, – подтвердил Разин, постукивая сложенным ноутбуком по колену.

– Москаль? – Мищенко скорчил грозную физиономию и подкрутил воображаемый ус. – Жаль, мой младшенький сейчас на море загорает. Он бы тебе зачитал стих про москалей. А как он Тараса Шевченко изображает, бог ты мой! – Мищенко всплеснул руками и внезапно сменил интонацию, остро взглянув на Разина. – У вас есть дети?

– Да, – ответил Филин, – но Пушкина и Некрасова они изображать не умеют.

– А к нам, к хохлам, как относятся?

– Примерно так же, как вы к нам.

– В таком случае, – воскликнул Мищенко лукаво, – мой президентский срок прошел не напрасно!

Разин рассмеялся, попав под обаяние этого человека. Ярый национализм Мищенко, его лютая русофобия, пресмыкание перед НАТО, дремучие представления о прогрессе и истории, зазнайство, манерность – все это отошло на задний план. Улыбка бывшего украинского президента, его крепкое рукопожатие и дружеское похлопывание по плечу заставили Филина отбросить предвзятость. Он решил, что ему приятно находиться в обществе Виктора Андреевича, и не скрывал этого. Тот со своей стороны сделал все, чтобы очаровать гостя еще сильнее.

– Милости прошу в дом, Иван Иванович, – молвил он, делая гостеприимный жест.

По-русски он говорил свободно, хоть и с акцентом.

Кивнув в знак благодарности, Разин перешагнул порог и почувствовал себя так, словно очутился в музее, набитом разнообразными ухватами, коромыслами, лопатами, пастушьими рогами, кувшинами, свистульками, рушниками, вышитыми сорочками, хоругвями.

Наслаждаясь изумлением гостя, Мищенко положил руку на громадную книгу в бархатном переплете и похвастался:

– Тут расписываются все мои гости. Братья Кличко, певица Руслана, Владлен Силин, наш спикер Литвиненко и многие другие… Вот, Юля Тимощенко тоже здесь наследила. – Он неожиданно насупился. – Ох и попила же она моей крови.

– Сочувствую, – обронил Разин.

Мищенко бросил на него быстрый проницательный взгляд.

– А вы свой автограф на память оставить не хотите?

– Извините, Виктор Андреевич, но из соображений секретности…

– Понимаю. Можете не продолжать. Сын рекомендовал вас как человека надежного, а я ему верю.

«И совершенно напрасно», – подумал Филин, перекладывая ноутбук из правой руки в левую.

– И очень правильно, – произнес он вслух. – Андрей сообразительный парень и прекрасно разбирается в людях.

– И все же, – сказал Мищенко, – вы должны хотя бы намекнуть, кого представляете. Поймите меня правильно, мой статус не позволяет мне общаться со всеми желающими. Мне компромат ни к чему.

«На тебя, милый мой, столько компромата собрано, что уже на гигабайты счет идет», – сочувственно подумал Разин.

– Справедливо, – сказал он. – Буду с вами откровенен, Виктор Андреевич. Зовут меня на самом деле не Иваном Ивановичем. Служу я в Управлении внешней разведки России. В мои руки случайно попали видеодокументы, которые я хочу передать брату польского президента.

– Мирославу Корчиньскому? – спросил Мищенко. – Почему не лично?

– Потому что рекомендации вашего сына для этого маловато. Понимаете?

– Нет.

– У меня нет выхода на Корчиньского, – пояснил Филин, – и я прошу вас выступить в качестве моего протеже.

– Идемте-ка к столу, – сказал Мищенко, выкраивая время для размышлений. – Позавтракаем, чем бог послал.

В то утро бог послал ему вареную картошку с селедкой, всевозможные соления, домашнюю колбасу, зразы и вареники с творогом. Водки выпили чуть-чуть, налегая на молоко. Разин, кроме того, отдал должное квасу, о чем пожалел, поднимаясь из-за стола. В животе бурчало. Но, отправившись справлять нужду, Разин рисковал утратить контакт с хозяином дома. Приказав себе не поддаваться на провокации кишечника, он послушно проследовал в кабинет, опустился в предложенное кресло и стал слушать пространные рассуждения Мищенко на разные темы, не имеющие никакого отношения к предмету прерванного разговора.

– Простите, Виктор Андреевич, – произнес Разин, деликатно покашливая, – но я хотел бы получить ответ на свой вопрос.

– Сначала откройте свои карты, а потом услышите мое слово, – предложил Мищенко, и стало ясно, что он не прочь перекинуться в картишки, причем не без материальной выгоды для себя.

В соответствии с инструкциями, полученными в Москве, Филин, мешая правду с ложью, изложил удобную ему версию событий. По его словам, спецслужбы России подстроили крушение самолета Стаса Корчиньского, рассеивая искусственный туман в районе аэродрома «Северный». Некто, пожелавший остаться неизвестным, заснял это на видео и продал одному сотруднику разведки за сто тысяч долларов.

– Мне и моему шефу, – уточнил Разин. – Мы понесли определенные затраты, но намерены перепродать фильм Мирославу Корчиньскому за миллион долларов. Двадцать процентов ваши, Виктор Андреевич. Что скажете?

– Могу я посмотреть фильм? – осведомился Мищенко.

– Хоть сейчас.

– Сейчас.

Радушно улыбнувшись, Разин раскрыл ноутбук, включил, запустил нужный видеофайл и развернул экран к Мищенко. Изуродованное лицо того даже просветлело, с таким интересом он смотрел короткий фильм, снятый прапорщиком Барвиным. Когда на экране появился смутный силуэт садящегося самолета, Мищенко, нахмурив брови, коротко спросил:

– Самолет тот самый?

– Тот самый, – кивнул Филин.

– Странно.

– Что кажется вам странным, Виктор Андреевич?

– А то, – развил свою мысль Мищенко, – что подобный фильм вы оценили всего в один миллион.

Разин, намеревавшийся содрать с поляков в двадцать раз больше, состроил скорбную мину.

– Дело не в деньгах, а в принципе, – произнес он, восхищаясь собственной торжественной интонацией. – Не на всем можно зарабатывать. Существуют ведь какие-то принципы.

– Вот как? – удивился Мищенко, не выказывая особого энтузиазма. – В таком случае нам не по пути. Поищите себе другого компаньона.

– Уговорили, – пошел на попятную Разин. – Мы попросим за товар два миллиона. Вы получите четверть стоимости.

– У меня высшее экономическое образование, уважаемый. Я начинал бухгалтером, потом возглавлял нацбанк, потом был президентом. Как вы думаете, я умею считать?

– Думаю, вполне.

– Так оно и есть, – поощрительно кивнул Мищенко. – И вот вам мои подсчеты. По моим прикидкам, товар – если, конечно, это подлинный товар, а не подделка, – стоит минимум десять миллионов. Один из них вы заплатите мне. Второй пойдет моему партнеру.

– Что еще за партнер? – подозрительно спросил Разин. В Москве генерал Луконин разрешил ему заплатить за услуги как раз те два миллиона, которые затребовал Мищенко. Но ни о каких дополнительных участниках сделки речи не было.

– Еще несколько месяцев назад, – заговорил Виктор Андреевич, развалившись в кресле, – я бы обошелся без посторонних лиц. Но тогда я являлся президентом Украины, а теперь? – Он горько улыбнулся, отчего его ноздреватое лицо с большим носом и ушами на мгновение стало почти привлекательным. – Я не могу оградить себя от прослушивания и слежки. Служба безопасности Украины и другие силовые структуры работают на других. Каждый мой шаг, каждый поступок на виду. Я весь как на ладони. – Мищенко проиллюстрировал сказанное жестом. – Стоит мне связаться с Мирославом Корчиньским, как об этом станет известно кому попало. К тому же… – Помявшись, он продолжил: – К тому же, несмотря на рекомендации Андрея, я вас совсем не знаю и не могу довериться вам полностью. А вдруг это подстава? Вдруг это классический развод? – Мищенко перешел на полублатной жаргон столь естественно, словно изучал его параллельно с поэзией Тараса Шевченко. – Я просто хочу себя обезопасить, передав полномочия своему доверенному лицу.

– За наш счет, – с укором произнес Разин.

– Ну не за мой же, – поднял брови Мищенко.

– И кто этот человек?

– Этот человек – Михаил Шахашвили, президент Грузии.

Ошеломленный Филин покрутил головой.

– Почему именно Шахашвили? – спросил он.

– Михо мой друг, это раз, – принялся загибать пальцы Мищенко. – Он все еще у власти, что исключает малейший риск, это два. В-третьих, Мирослав Корчиньский охотнее пойдет на контакт с официальным государственным деятелем, чем со мной. – Тут Мищенко продублировал уже знакомую Разину печальную улыбку. – В-четвертых, обмануть меня – это одно, а действующего президента – совсем другое. Вам приходилось что-нибудь слышать о грузинских спецслужбах?