Тайна важнее жизни - Сергей Зверев

– Вот, прочтите сами.

Девушка остановила взгляд на собственной фотографии.

– Кто это?

– Это вы.

– Мне знакомо это лицо.

Мещереков не нашелся, что на это ответить.

– Прочтите текст, – только и смог он повторить свою предыдущую просьбу.

Девушка скосила взгляд ниже, усмехнулась и опустила газету на колени.

– Я не могу, – призналась она. – Мне не знаком этот язык.

Текст был написан на русском, и Олег поймал себя на мысли, что с той самой секунды, как он впервые увидел Айсану, и до настоящего времени они все время общались на иврите. Он забрал у нее газету и неторопливо пересказал все, что там было написано, на знакомом для девушки наречии. Пока он старательно излагал информацию, Айсана молчала. Ее лицо также не выражало никаких эмоций, оставаясь бесстрастным и отстраненным.

– Меня зовут Айсана, – задумчиво произнесла. – Айсана Хаши-Ула. Занятно. И я – арабка. Черт! В самом деле… Я знаю арабский. Я его знаю… – Она произнесла несколько фраз на родном наречии, но Мещереков остановил ее взмахом руки.

– Не надо, – сказал он. – Арабского не знаю я. Давайте вернемся к ивриту.

– Это язык неверных, – взгляд Айсаны сделался колючим. – Если я – арабка…

– Вы что-то вспомнили? – в голосе Мещерекова звучала надежда.

– Вы – еврей? – вместо ответа спросила она.

На секунду Мещереков замешкался.

– Нет, я – русский. И меня зовут Олег. Кстати…

Они оба улыбнулись. Открыто, искреннее. Так, будто знали друг друга уже на протяжении многих лет. Настроение Айсаны менялось с завидной быстротой. Она нагнулась, подняла с пола пистолет и сунула его за брючный ремень. Протянула Мещерекову свою тонкую, с длинными пальцами раскрытую ладонь.

– Приятно познакомиться, Олег.

– Взаимно, – профессор осторожно коснулся руки девушки. – Что же вы намерены предпринять?

Одним ловким движением Айсана отбросила назад длинные волосы и, сокрушенно покачивая головой, критически осмотрела свои грязные ступни.

– Кажется, мне нужна обувь, Олег.

Глава 6

Меер, не останавливаясь ни на секунду, хаотично перемещался из одной точки кабинета в другую. При этом все его движения были нервными и угловатыми. Он был похож на детскую игрушку с бесконечным механическим заводом. Его и без того красное лицо местами покрылось багровыми пятнами, что свидетельствовало о повысившемся артериальном давлении. И это несмотря на то, что за последние тридцать минут он уже принял две таблетки адельфана. Мобильный телефон в его правой руке с вспотевшей от напряжения ладонью практически не умолкал. То он сам звонил кому-то, то звонили ему. И каждый раз Меер разговаривал резко, отрывисто, словно любой из невидимых собеседников вызывал в нем новую, еще большую волну раздражения.

Вентайл спокойно раскачивался взад-вперед, сидя в своем кожаном кресле с высокой спинкой, и наблюдал за бессмысленной суетой подчиненного из-под прищуренных век. Его руки были скрещены на груди, и за все время эта поза Вентайла ни разу не сменилась.

Завершив свой очередной телефонный разговор, Меер выключил связь и несколько раз подбросил телефон на ладони. Прошел к зашторенному окну, отдернул драпировку и зачем-то выглянул на улицу. Развернувшись на носках, он тут же устремился в противоположный угол кабинета.

– Ей не уйти, – процедил он сквозь зубы, неизвестно к кому обращаясь. К себе самому или к Вентайлу. – Я отрядил на ее поиски самых лучших наших агентов. Они прочесывают сейчас квартал за кварталом и не остановятся, пока не выследят ее… Ей не уйти…

– Она уже ушла, Рифе, – спокойно прервал его тираду Вентайл.

– Что? – Меер резко обернулся, будто только сейчас заметив, что он в помещении не один. – Как?.. Как ты сказал, Гордон?

– Я сказал, что она уже ушла. Причем прямо из твоего кабинета. Ты сам вывел ее на улицу потайным ходом и посадил в машину…

– Перестань! Что я мог сделать, Гордон? – Меер взвился, как ужаленный. – Я ведь уже рассказал, как все было. Она была как сонная муха. Потом вдруг, бах! Мгновенная перемена. Кто мог это предвидеть?.. И она прикончила бы этого русского профессора. Как я должен был поступить? Отдать приказ стрелять? Пришить их обоих? Ты же сам говорил…

– Я помню, что я говорил, Рифе. Сядь и успокойся. Признаю, мы оба допустили ошибку. Но сейчас уже нет никакого смысла посыпать голову пеплом. Надо исправить положение.

– Мы его исправим. – Меер не внял предложению. Напротив, он продолжил метаться по кабинету с удвоенной силой. – Каких-то два-три часа, и она снова будет у нас в руках. Куда ей бежать? Да еще с заложником?

Вентайл, казалось, не слышал его последних слов, размышляя о чем-то своем. Он даже совсем закрыл глаза, коснувшись подбородком груди.

– Время работает против нас, Рифе. Во многих отношениях. Во-первых, весть о ее бегстве может распространиться настолько быстро, что в ближайшее время достигнет ушей Анбааса. Его люди предпримут все возможное, чтобы обставить нас. Она нужна им. Она для них сейчас как ключик. Во-вторых, ее память… Как скоро она вспомнит все, что с ней произошло?

– Этот вопрос надо бы задать профессору Гринбергу.

– Заданный вопрос еще не подразумевает под собой правильный и объективный ответ, – философски заметил Вентайл. Меера поражало его олимпийское спокойствие. Вся операция находилась под угрозой провала, а Гордон вел себя так, будто речь шла о потере дешевых часов, которые были ему по-своему дороги. – Тебе удалось что-нибудь выяснить о профессоре Мещерекове?

Меер пожал плечами.

– Обычный книжный червь. Наука для него как грудь матери для младенца. Вряд ли он может иметь какое-то отношение к российским спецслужбам, а если за ним и приглядывают, то пока соглядатаев мои люди не заметили. Как я уже говорил раньше, он остановился в отеле «Шалац». Я уже отправил туда парочку ребят. На всякий случай… Чем черт не шутит…

– А на плато Голаны?

– Тоже. Но очень сомнительно, что эта сучка его отпустит. – Сжав в кулаке мобильный телефон, Меер с силой впечатал его в раскрытую левую ладонь. – Подумать только, Гордон! Она так искусно притворялась…

– Я не думаю, что она притворялась.

– Тогда как?

– На уровне инстинктов.

– Чего?

Вентайл снял руки с груди и положил их на стол. Состояние дремоты слетело с него, и Меер мог бы поспорить, что в эту самую секунду в голове шефа созрело какое-то решение. Или еще только зрело, но было готово к вступлению в завершающую фазу.

– Мы допустили ошибку, мой друг, – все так же бесстрастно произнес Гордон. – Просчет. И этот просчет нам теперь может дорого обойтись. Айсану надо найти. И на этот раз уничтожить. Ей уже нет места на шахматной доске. Понимаешь, о чем я?

– Да, разумеется.

– Отлично. Так и передай всем своим людям.

Мобильник Меера вновь разразился настойчивой трелью. И в тот момент, когда он нажимал кнопку соединения с абонентом, в дверь кабинета Вентайла осторожно и тактично постучали.

– Войдите, – лениво бросил Гордон, поднимаясь из кресла.

Меер опять засеменил к окну, на ходу выдавая в трубку нечто, напоминающее шипение гремучей змеи. Лишь краем глаза он успел машинально отметить, что визитером Вентайла был профессор Гринберг.

Вентайл шагнул старцу навстречу, но руки для приветствия не подал.

– Садитесь, профессор, садитесь, – он указал Гринбергу рукой на сиротливо стоящий почти у самого входа стул. – Очень рад, что вы не заставили долго ждать себя. У нас тут, знаете ли, возникла одна нестандартная ситуация…

Подслеповато щурясь от непривычно яркого для него света, старец опустился на стул, пытаясь сфокусировать взор на маячившей возле окна фигуре Меера.

– Да, я в курсе, – сказал профессор.

– В курсе? Прекрасно. Значит, мне не придется тратить драгоценное время на то, чтобы описывать вам ситуацию. Однако факт налицо, профессор. Наша подопечная… Или, правильнее будет сказать, ваша подопечная… сбежала. Как такое могло произойти, профессор?

Тяжелая рука Вентайла опустилась на плечо сидящего Гринберга. Профессор повернул голову и совершенно спокойно встретил направленный на него сверху вниз взгляд.

– Нам не следовало выпускать ее за пределы лаборатории. Находясь под постоянным наблюдением…

– Минуточку, – перебил его Вентайл. – О своих ошибках я знаю, профессор. Но, как мне кажется, вы утверждали, что полностью контролируете ее. Или я чего-то не понял?

– Нет, все верно…

– Контроль дал сбой?

Гринберг сухо откашлялся – напор со стороны Вентайла вызывал в нем чувство внутреннего дискомфорта. Он даже нервно поерзал на стуле.

– Не совсем так, – предпринял попытку оправдаться Гринберг. – Я пытался установить контроль над всеми ее эмоциями… Вы ведь знаете, что существует такое понятие, как природа инстинктов. Чисто человеческих инстинктов…

– Ближе к делу, профессор, – поторопил его Вентайл, не снимая руки с плеча старца.