Шесть секунд до взрыва - Лев Пучков

Посетив скучающего в машине британца, я прихватил с собой моток веревки, пластырь, изоленту и нож. Затем, поковырявшись в личных вещах Тэда, вырвал из его запасных трусов резинку, отрезал рукав от его же спецовки и, отломав правое зеркало «Лендровера» вместе со стойкой, в ответ на страшное недоумение, застывшее в глазах англичанина, многозначительно приложил палец к губам. И убрался восвояси, не забыв попугать Тэда гипотетическими минами, которые тут почти что везде.

Покружив с полчаса по опушке леса, я выбрал местечко, которое, как мне казалось, позволяло наиболее полно замаскироваться возле тропки, ведущей из села в чащу, и еще полчаса потратил на оборудование незамысловатого сооружения на пути наиболее вероятного движения объекта. Затем я вырезал небольшую осинку и направился к месту нашей трехдневной лежки, на ходу выстругивая кол.

Соскользнув в воронку, я отдышался и, обозрев подконтрольное подворье в бинокль, начал устраивать семафор.

Прикрутив зеркало изолентой к колу так, чтобы над верхней пластмассовой гранью оставался десятисантиметровый отрезок деревяшки, я продырявил ножом рукав спецовки в двух местах. Натянув его на зеркало, я продел резинку от трусов Тэда в верхнюю дыру и закрепил ее за верхушку кола, а в нижнюю дыру просунул веревку и завязал ее морским узлом. Опробовав сооружение, я остался доволен своей изобретательностью и в три минуты произвел установку самопального семафора в центре воронки.

Получилось довольно сносно: зеркало торчало над краем воронки сантиметров на сорок и, будучи зашторено рукавом, на фоне склона за моей спиной вряд ли было различимо даже с десяти шагов.

Убедившись в исправном функционировании своего изделия, я уселся наблюдать за усадьбой Беслана и более тщательно продумал тонкости намечавшегося мероприятия.

Проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что при всем великолепии и простоте плана имеется весьма небольшой процент удачного стечения обстоятельств. Слишком много было нюансов, которые при малейшем отклонении могли разладить такую недурственную задумку. Однако уж коль скоро этот процент все же имелся, я собирался использовать его на полную катушку.

В основу своего плана я положил три качества, в разной степени присущие любому двуногому: наблюдательность, самоуспокоенность и элементарное любопытство.

Практически все индивиды, которые избрали делом своей жизни войну, чрезвычайно наблюдательны. Это не касается наших солдат, сидящих день и ночь в окопах на заставах и блок-постах, у которых от систематического недоедания и хронического недосыпания защитные рефлексы сводятся на нет и появляется апатия к самому существованию.

А вот если ты хочешь жить и постоянно перемещаешься, имея целью как можно круче досадить врагу, да при этом неплохо питаешься, вовремя моешься и вообще творчески функционируешь, твоя наблюдательность обостряется до крайности. В противном случае будешь перемещаться очень недолго – война не прощает невнимательности.

Беслан воевал более полутора лет и до сих пор сумел остаться в живых. Это показатель. Значит, он отнюдь не олух, и наблюдательность ему присуща.

Беслан был у себя дома, в мирном селе, расположенном на договорной территории, вход и выход которого охраняли вооруженные соплеменники. Опасаться здесь ему было совершенно нечего. Он не бог весть какая шишка, чтобы за ним охотились спецназовцы или иные типы той же ориентации.

Значит, он не станет орать дурным голосом, когда увидит мое сооружение в действии, а спокойно пойдет и посмотрит – что это за штука такая странная появилась невесть откуда? Во всяком случае – должен пойти, потому что любопытство – это такая вещь, из-за которой в разное время совсем неслабые головой ребята оставались без нее – история так утверждает.

Таким образом, осталось лишь ждать, когда Беслан пойдет в сортир, заметит мой семафор, выказав незаурядную наблюдательность, затем продемонстрирует самоуспокоенность и добровольно отправится удовлетворять свое закономерно возникшее любопытство. И еще нюансик: остается лишь надеяться, что при всем при этом более никто в селе на мой семафор не обратит внимания и, в свою очередь, не попрется ко мне в гости.

Вот так. Если я хреновый психолог и что-то недоучел, то придется изобретать новый план и лихорадочно принимать скоропалительные решения, а это не в моем характере.

ГЛАВА 8

Ожидать пришлось довольно долго. Между делом подул северо-западный ветер, который очень некстати пригнал из-за Сунженского хребта пышные облака.

Я с тревогой посмотрел на небо и скоропалительно пообещал богу – покровителю погоды, что если он в настоящий момент не станет валять дурака, то я после этой экскурсии совсем перестану предаваться излишествам: брошу пить, курить и так далее. Если останусь в живых.

Покровитель моим мольбам внял – облака величественно обходили светило стороной, мягко касаясь его краев своими пушистыми боками и в целом для осуществления намеченного плана помех не создавали.

За время наблюдения сортир посетили три члена семьи (дитя из-за забора не просматривалось), а пожилой мужик, изрядно прихрамывающий, по всей видимости, отец Беслана, аж два раза.

В 17.24 из-за угла дома появилась верхняя треть Беслана. Он не спеша проследовал к сортиру, скрывшись в котором перестал быть доступным на некоторое время моему взору.

Облизнув моментом пересохшие губы, я отрегулировал дыхание и заставил себя расслабиться. Спустя три минуты наблюдаемый возник в проеме отворившейся двери сортира и на некоторое время застыл на месте – по всей видимости, объект заправлял штаны.

Лицезрея в бинокль, я теперь мог в деталях рассмотреть лицо Беслана. Да, вне всякого сомнения, это был он – парень в тюбетейке с полароидного снимка.

– Ну же, красавец, посмотри-ка, какая штука у меня тут! – пробормотал я и принялся дергать веревку, привязанную к нижней дыре в рукаве спецовки.

Закончив заправляться, объект закрыл дверь сортира и двинулся к дому, повернувшись ко мне левым боком.

От сортира до угла здания было что-то около 12 метров – пока «дух» преодолевал это короткое расстояние, я отчаянно дергал веревку и невнятно ругался – уговаривал посмотреть в мою сторону. Начхав на мои потуги, Беслан преспокойно зашел за угол и исчез из поля зрения.

Уффф! Выпустив воздух,, я обеспокоенно посмотрел на небо, затем на часы и от всей души пожелал своему поднадзорному принять на грудь хорошую дозу качественного домашнего вина. И чем скорее, тем лучше.

Отложив бинокль в сторону, я высунул над краем воронки полголовы и оглядел подножие холма, еще раз оценивая правильность выбора места для засады. Вроде бы все нормально, хотя можно было бы и… Домыслить я не успел, так как периферийное зрение зафиксировало какую-то незапланированную активность в секторе наблюдения.

Глянув на подворье объекта через бинокль, я обнаружил, что в промежутке между домом и сортиром оживленно размахивает руками какой-то вообще посторонний дед – скорее всего сосед (его я ранее на подворье не наблюдал) и тычет пальцем в мою сторону. Беслан стоял рядом и в упор смотрел на меня (прекрасный бинокль у Тэда, эффект присутствия – от винта!).

Ухватив веревку, я привел семафор в действие и телеграфным шифром выдал набор стандартных сигналов: «Все в норме. Какие будут указания? Повторите», – на тот случай, если Беслан вдруг владеет азбукой Морзе.

Насмотревшись на мое семафорство, подконтрольный почесал затылок и вместе с дедом скрылся за углом дома. Вот оно!

Метнувшись обеспокоенным взором по близлежащим усадьбам, я не обнаружил более наблюдательной активности, оборвал рукав, обнажая зеркало, и, выбравшись ползком из своего укрытия, в буквальном смысле скатился к месту, запланированному для засады.

Притаившись в кустах, я осмотрел видимую отсюда оконечность села и попенял себе за утрату профнавыков. Дед, старый пердун, заметил мое семафорство, а вот я его не обнаружил, хотя очень тщательно осматривал через бинокль близлежащие дворы. Вот это прокол…

Минут через десять из-за крайнего дома показался вооруженный автоматом Беслан и направился в мою сторону.

Все было правильно. Поднадзорный никого с собой не пригласил – он шел один, без опаски, периодически бросая взоры на торчавший посреди склона семафор, и весь его вид выражал живейшее любопытство.

– Молоток, красавчик! – похвалил его я. – Только вот автомат ты напрасно взял. Зачем тебе автомат в мирном селе? Хотя в данный момент без разницы – с автоматом ли, без – самое главное, мой хороший, что ты вообще вылез.

Высказавшись подобным образом, я еще раз промерил взглядом расстояние, повязал на лицо косынку и, ухватив конец веревки, начал разминать мышцы ног.

Добравшись до зарослей кустов на опушке, Беслан на секунду остановился, осматриваясь, и двинулся по тропе. Молодец, верно мыслишь – по тропе, конечно, лучше, чем ломиться через заросли, рискуя нарваться на забытую кем-то растяжку.