В мире запахов и звуков - Рязанцев Сергей Валентинович

Глухая тетеря

— Здорово кума!

— На рынке была,

— Аль ты глуха?

— Да купила петуха.

— Прощай кума!

— Пять алтын дала.

Русская прибаутка.

Как часто в шутках, прибаутках, анекдотах мы весело смеемся над таким физическим недостатком как глухота. Да и в художественных произведениях, в театре, кино нередко демонстрируют комичного персонажа, страдающего глухотой. «Глухая тетеря», «глухой чурбан», «для глухого поп два раза обедню не служит», «глух, хоть в ухо ему мочись», «ему медведь на ухо наступил», — вот далеко не полный перечень обидных насмешек, которыми осыпают тугоухих людей.

Кстати, слово «абсурд» — чушь, нелепость, происходит от латинского выражения «ab surdo» — «от глухого», то есть, что можно услышать от глухого человека, кроме чепухи и нелепостей. От латинского «сурдус» (глухой) происходит также выражение «под сурдинку» — украдкой, втихомолку, не привлекая внимания. Сурдинка — это небольшое приспособление, при помощи которого можно ослабить, приглушить звук музыкального инструмента.

В Древней Греции и Древнем Риме глухих приравнивали к слабоумным, из-за глухоты, даже приобретенной, человек лишался права завещать и наследовать. Только в V веке нашей эры в Риме для поздно оглохших были сняты некоторые из этих запретов. Но глухие от рождения по-прежнему оставались бесправными. В Спарте по закону Ликурга глухих сбрасывали в море с высокой скалы, в Галлии глухонемых приносили в жертву языческому богу.

Насмешливое отношение к глухим звучит и в эпиграмме древнегреческого поэта Никарха (I век н. э.):

Вызвал однажды на суд глухой глухого, но глуше Был гораздо судья, что выносил приговор. Плату за нанятый дом за пять месяцев требовал первый; Тот говорил, что всю ночь он напролет промолол. «Что же вам ссориться так? — сказал им судья беспристрастный, Мать вам обоим она — оба кормите ее». (пер. Ф. Петровского)

Пролетело пятнадцать столетий, погибли многие бесценные произведения античной поэзии, живописи, скульптуры, а вот шутка о беседе глухих пережила века. Вот как она зазвучала в эпиграмме французского адвоката и поэта Поля Пеллисона (1624–1693):

Глухой позвал к суду судьи глухого. Глухой судья решал их спор. «Забрал он два моих улова, — Кричал истец. — Он вор, он вор!» Но был ответчик непреклонен: «Мой брат вспахал все поле сам». Судья решил, что брак законен, И отпустил их по домам. (пер. В. Васильева)

Ушла в прошлое эпоха Просвещения с ее гуманным отношением к человеку, а шутка о разговоре глухих продолжала веселить публику. Вот как она выглядит в изложении Александра Сергеевича Пушкина:

Глухой глухого звал к суду глухого, Глухой кричал: «Моя им сведена корова!» — «Помилуй, — возопил глухой тому в ответ: — Сей пустошью владел еще покойный дед». Судья решил: «Чтоб не было разврата, Жените молодца, хоть девка виновата».

И в наши дни искреннее веселье вызывает анекдот о разговоре двух глухих:

— Ты, что рыбу ловишь?!

— Нет, я рыбу ловлю!

— А… Я думал, что ты рыбу ловишь!

«Абсурдные» ситуации, т. е. ситуации, возникающие при общении с глухими, на протяжении столетий были излюбленным литературным сюжетом.

Герои романа французского писателя эпохи Ренессанса Франсуа Рабле (1494–1553) «Гаргантюа и Пантагрюэль» добрый великан Пантагрюэль и его товарищ Панург рассуждают о том, как им следует обращаться знаками к глухонемым женщинам. Предоставим слово Панургу: «…Я опасаюсь двух вещей. Во-первых, чтобы женщины ни увидели, они непременно представят себе, подумают и вообразят, что это имеет касательство к священному фаллосу. Какие бы движения и знаки ни делались и какие бы положения ни принимались в их присутствии, все это они толкуют в одном направлении и все подводят к потрясающему акту трясения. Следовательно, мы будем введены в обман, так как женщины вообразят, что все наши знаки — амурного характера. Позвольте вам напомнить один случай, который произошел в Риме двести шестьдесят лет спустя после основания города. Один юный патриций встретил на холме Целии римскую матрону по имени Верона, глухонемую от рождения, но так как юноша и не подозревал, что имеет дело с глухонемой, то, сопровождая свою речь свойственными итальянцам жестами, он обратился к ней с вопросом, кого из сенаторов встретила она, поднимаясь в гору. Слов его она не разобрала и решила, что речь идет о том, что всегда было у нее на уме и с чем молодой человек, естественно, мог обратиться к женщине. Тогда она знаками, — а в сердечных обстоятельствах знаки неизмеримо более пленительны, действенны и выразительны, нежели слова, — завлекла его к себе в дом и знаками же дала понять, что эта игра ей по вкусу. В конце концов они, не говоря ни слова, вволю набарахтались.

А еще я боюсь, что глухонемая женщина вовсе ничего не ответит на наши знаки, а сей же час упадет на спину: она, дескать, согласна удовлетворить молчаливую нашу просьбу. Если же она ответит нам какими-либо знаками, то знаки эти будут столь игривы и столь потешны, что мы сами истолкуем ее помыслы в амурном смысле. Вы, конечно, помните, что в Крокиньольской обители монашка сестра Толстополия забеременела от молодого пастушка Ейвставия…» (Пер. Н. Любимова). Далее следуют еще более фривольные рассказы, а затем вся следующая глава посвящена тому, как Панург объясняется с неким козлоносом, глухонемым от рождения, где Рабле дает во всю развернуться своему неукротимому юмору, вволю потешаясь над глухонемыми.

Французский писатель Гюстав Флобер, предпринявший в 1849 году путешествие в Египет, описывает уличных скоморохов в Каире, разыгрывавших сценку о глухих. При этом мальчишка, потеряв всякую надежду, что изображающий глухого его напарник-скоморох услышит его ушами, кричит ему в зад.

В России также глухие страдали от насмешек, издевательств, суеверий. Почему так? Ведь народ издавна жалел «убогеньких», «хроменьких», «слепеньких» и других инвалидов, называя их «божьими людьми», «каликами перехожими». Даже к людям с психическими отклонениями относились внимательно, как к «блаженненьким», «юродивым». К глухим такие определения никогда не применялись. Причина подобных отношений, очевидно, в том, что ни слепота, ни даже недостаточность умственного развития не влияют на одно из главных человеческих качеств — способность к общению.

То, что его не понимают, человек склонен прежде всего приписывать тупости собеседника, недостатку у него ума. В разговоре с тугоухим люди склонны быстро раздражаться, начинают кричать, пытаясь втолковать что-то. В свою очередь и глухим окружающий мир кажется недружелюбным. Они становится замкнутыми, угрюмыми, нелюдимыми, что еще больше отталкивает от них других людей.