Странный приятель. Сокровища Империи - Егор Чекрыгин

– Если дело и впрямь дойдет до суда, предъявим ему счет за подъем груза. Если кто-то думает, что так легко поднять несколько тысяч пудовых чушек со дна моря, желаю ему удачи. И вообще, не стоит, как говорят у меня на родине, делить шкуру неубитого медведя. За двенадцать лет там могло все так песком и илом занести, что ничего-то нам и не обломится… Профессор? Боюсь, сейчас я слишком занят, чтобы отвечать на ваши вопросы. Предлагаю поговорить вечером.

– Вы собираетесь поднимать что-то со дна моря? – спросил удивленный профессор Йоорг. – Каким образом, если не секрет?

– Вечером объясню, – устало, несмотря на довольно раннее утро, ответил оу Готор.

– Э-э-э… А могу ли я посмотреть?

– Почему бы и нет? – пожал плечами оу Готор. – Место на барже, думаю, найдется. Главное, постарайтесь никому не мешать, да и себя поберечь вам будет не лишним.

Почтеннейший Йоорг, несмотря на свой преклонный возраст, нечасто ступал на палубы разных там кораблей. Разок в далекой молодости, перебираясь из родного города в университет, и еще раз – после окончания учебы, навещая родню.

Потом, когда его послали изучать надписи в найденном на юге храме, Йооргу пришлось снова совершить морское путешествие. Но и тогда он предпочел провести время в крохотной каютке, в окружении книг, освежая в памяти особенности шрифтов первых переселенцев, чем тратить его на изучение скрипящего и переваливающегося с боку на бок судна – тесного, сырого и странно пахнущего.

Так что увы, но почтеннейшему Йооргу не дано было оценить особенностей постройки этой баржи. И он бы весьма удивился, скажи ему кто-нибудь, что сделана она была по специальному заказу и имела совершенно уникальную конструкцию.

Он немного заинтересовался особыми механизмами и сооружениями, стоящими на палубе, уж больно причудливо и невероятно они смотрелись. Впрочем, не будучи знатоком натуральной философии или механикусом, профессор едва ли мог компетентно оценить данные ему пояснения обо всех этих диковинных машинах. Тем более что никто особо и не стремился просвещать его на эту тему. Все были довольно взволнованны и потому мало обращали внимания на дополнительного пассажира, даже несмотря на его мантию учителя.

Ну да и к лучшему – это позволяло почтеннейшему Йооргу спокойно наблюдать за теми людьми, что находились в данный момент на судне.

Привычный к систематизации ум ученого сразу разбил их на три группы: моряки, в чьи обязанности входило управление судном, ныряльщики и руководство.

Первых профессор отличал в основном по написанному на лицах любопытству, их явно радовала возможность поучаствовать в чем-то сильно отличающемся от обычных будней.

Зато вторые были необычайно сосредоточенны, словно студенты перед важным экзаменом. Причем явно хорошие студенты, полагающиеся на собственные знания и опыт, а не на слепую удачу.

А вот третьи… Тут, признаться, почтеннейшему Йооргу было сложно выделить какую-то одну доминирующую эмоцию.

Оу Ренки Дарээка был взволнован, тревожен и несколько зол, как и всякий энергичный человек, вынужденный довольствоваться вторыми ролями в опасном предприятии. Все это было написано на его открытом лице яснее, чем чернилами по бумаге.

Оу Готор Готор выглядел расслабленным и полностью уверенным в себе, однако…

Иные люди, знающие профессоров лишь по пьесам площадных актеров, обычно рисуют себе этакого рассеянного лопуха, способного сосчитать звезды на небосводе, но не замечающего, как его обсчитывает торговка рыбой на базаре или как студенты крутят шашни с его красавицей-дочкой. Но, как повелось еще со времен Старой Империи, профессор – это не просто кладезь знаний, но в первую очередь – учитель, способный понять, что происходит на душе ученика, и достучаться до его чувств и разума.

Так что, несмотря на спокойный и расслабленный вид оу Готора, профессор видел признаки того, что спокойствие это явно наносное и сам военный вождь берега волнуется не меньше любого ныряльщика, которому предстоит погрузиться в морские пучины. А может, даже и больше них, потому что отвечает не только за свою, но и за чужие жизни.

Была на палубе и еще одна весьма странная особа. Та самая девица, которую в кабинете оу Готора профессору представили как Одивию Ваксай, ни много ни мало – владелицу Торгового дома, носящего ее же имя!

Поначалу почтеннейший Йоорг счел ее невестой или скорее пассией одного из вождей. Времена, конечно, уже не те, что были раньше. Но и сейчас едва ли можно представить брачный союз благородного оу и купеческой дочки. Разве что благородный оу совсем уж нищий, а родители девицы жаждут приобщиться к знати.

Девица была весьма миловидна, да и держалась с благородными особами едва ли не как ровня, подчас позволяя себе язвить и насмехаться, словно старая знакомая. Впрочем, военных вождей берега подобный стиль общения явно устраивал и был им вполне привычен. Можно сказать, что они также держались с ней как с ровней. По крайней мере, той естественной границы, что разделяет людей разных сословий, между этой странной троицей почти не было заметно.

Некоторое время профессор присматривался, пытаясь понять суть их взаимоотношений и угадать, кому из мужчин принадлежит сия особа. С оу Готором она явно была живее и раскованнее, однако профессор почему-то почти сразу отверг этот вариант. Однако чопорность оу Дарээка при явно выказываемом девице уважении едва ли могла свидетельствовать о теплых чувствах. Хотя…

Чуть позже почтеннейший Йоорг обратил внимание, что оба вождя действительно всерьез интересуются мнением девицы по самым разным вопросам, начиная с финансов и заканчивая непосредственно предстоящим им погружением. А капитан, ныряльщики и матросы подчинялись ее высказанным в весьма категоричной форме «просьбам» с не меньшим рвением, чем командам оу Готора.

А если хорошенько присмотреться… В лице самой девицы было что-то… Несмотря на явную молодость, глаза у нее были… Не сказать чтобы зрелой, но явно привыкшей самостоятельно принимать множество важных решений женщины. Глаза вдовы, ведущей хозяйство без мужа, или матери многочисленного семейства.

– Тут вот, ваши милости, – сказал капитан баржи, подходя к троице «руководства».

– Уверены? – задал явно риторический вопрос оу Готор.

– Да можете не сомневаться, ваша милость. Это всякий знает. И умудрился же тогда Игиир – капитан «Золотой камбалы» – утопить свой корабль в таком неудобном месте. Так-то бухта наша, сами знаете, весьма глубоководна, и только вот тут вроде как холм со дна растет. Раньше это только рыбаков интересовало, которые сети кидают. А как «Золотая камбала» утонула, пришлось и всем остальным место запомнить, особенно когда спустя год какое-то судно с Южных Земель брюхо себе тут в отлив пропороло. Едва успело к берегу – вон видите, аккурат за тем мысом, прибиться да на мель выброситься.

– Ладно. Дальше давай осторожненько подходи. Отправь людей, пусть на шлюпках точнее место определят, глубины промерят да буйки поставят. А мы пока будем наш колокол готовить.

Дальше закипела малопонятная профессору работа: опускание какого-то немалых размеров деревянного цилиндра под воду, который оу Готор то ли в надежде на помощь богов, то ли со свойственным ему своеобразным юмором называл именем священного атрибута всякого храма; погружение вслед за колоколом ныряльщиков; подведение каких-то трубок куда-то в пучину; перекачивание по этим трубкам воздуха здоровенными кузнечными мехами… Все это было весьма занимательно, но тренированный ум профессора сосредоточился на главном – поведении самого оу Готора.

И тут необычайно хорошим подспорьем для исследования оказался его спутник – оу Дарээка.

Вот он вел себя как истинный оу. Отдавал приказы, покрикивал на рабочих. Иногда и сам помогал тянуть какие-то веревки или перетаскивать непонятные детали, однако при этом умудрялся сохранять четкую дистанцию между собой и обычным простонародьем.

А вот оу Готор был другим. Более простым, менее заботящимся о своих авторитете и чести, в том смысле, что мог легко спросить совета у бывалого ныряльщика, пошутить с матросом или даже позволить кому-то оспорить свое мнение. Но при всем этом он явно оставался лидером, истинным вождем, чьего приказа в бою или в другой опасной ситуации будут слушаться беспрекословно.

Сейчас, когда он занимался действительно важным и серьезным делом, в его лице ясно читались признаки не только сильной воли, но и немалого ума. А еще он, похоже, обладал огромными знаниями! Несколько раз при попытке спустить этот колокол возникали разные технические заминки, о которых ранее, видимо, никто и не подумал. И, судя по выражению лиц окружающих, мгновенно принимаемые оу Готором решения явно были нестандартными, подчас вызывающими сомнение, но тем не менее всегда верными.