Место под солнцем - Нина Ламберт

— Я никогда ничем не кручу! — взвилась она.

— Крутите-крутите. Тут уж ничего не поделаешь. Ваша попка вам не подчиняется, равно как и другие округлости.

Фитцджеральд с аппетитом откусил половину рогалика, потом ловко разломил сочный персик и протянул Карле. Капли так и стекали с него, поэтому девушке пришлось целиком сунуть персик в рот.

— Не понимаю я вас, — продолжал Джек. — Вы заворачиваете свои прелести в чудо-бумагу, завязываете яркими ленточками и отчаянно сопротивляетесь, когда кто-нибудь пытается развязать их. Мой вам совет — используйте серую обертку и клейкую ленту, будете чувствовать себя намного спокойнее. Слава Богу, я уже предупрежден. А Макинтайру повезло, что вам под руку не попался топорик для мяса.

Карла была занята персиком, поэтому не сумела ни возразить, ни согласиться.

— Вы, мисс Де Лука, непростая загадка, — с плутовской усмешкой молвил Фитцджеральд, вытирая салфеткой подбородок девушки, по которому струились сладкие капли от персика. — Кроссворд в «Таймс» — сущая чепуха в сравнении с вами. Жаль, что мне завтра улетать. А то я бы непременно занялся поисками ключа к головоломке по имени Карла.

Девушка встала.

— Благодарю за кофе, мистер Фитцджеральд, — прохладно сказала она. — Но мне, пожалуй, пора идти крутить попкой, равно как и другими округлостями — теперь уже на рабочем месте. Воскресенье у меня всегда чрезвычайно насыщенный день.

— Ну-ну, не сердитесь. — Джек удержал ее за руку. — Я думал, мы подружились.

Карла смутилась, отвела глаза. Нелегко держаться надменно с человеком, который возился с тобой весь вечер, да еще после того, как ты, напившись, разукрасила его одежду. А Фитцджеральд, несмотря на ледяное выражение лица девушки, улыбался непринужденно и почти ласково. Карла сдалась. Вспыхнув, она ответила ему застенчивой улыбкой.

— Спасибо. Спасибо за советы и за заботу. Впредь буду благоразумнее. Обещаю, дружище, — сказала она.

— Вот и славно, — обрадовался Джек и с нарочитой церемонностью пожал ей руку. У Карлы появилось странное ощущение — смесь облегчения и огорчения.

— Тогда всего хорошего, — поспешно попрощалась она. — Счастливого пути. — И быстро вышла.

Карла отправилась прямо в офис, где собиралась привести в порядок бумаги по сделкам прошедшей недели. На «охоту» еще рано — ее потенциальные клиенты по утрам спят довольно долго.

Она с головой погрузилась в цифры и графики. Шуршали документы, мелькали папки. Неожиданно в офис вбежала одна из горничных — Роза. Девица была вне себя от возбуждения. Карла знала нескольких человек из обслуживающего персонала, потому что свободно владела итальянским и никогда не отказывалась помочь с переводом. Роза сбивчиво сообщила, что с мистером Холмсом что-то случилось. Он всегда встает очень рано, объяснила девушка, поэтому его квартиру убирают первой. Вот и сегодня Роза зашла туда в обычное время, в девять утра, но увидела, что он лежит и что вид у него совершенно больной. Мистер Холмс решительно отослал ее прочь, но голос у него был такой слабый, такой несчастный, жаловалась Роза, вот почему она прибежала сюда. В комплексе давно уже было известно, что мистер Холмс неважно себя чувствует. Может, ему нужен врач, вполне обоснованно предположила горничная.

Ни минуты не колеблясь, Карла взяла у Розы ключи, и они отправились к Бену. На настойчивый стук никто не ответил, и тогда Карла, переведя дух, решила зайти сама.

Бен, полуодетый, лежал на кровати. Лицо его было землисто-серого цвета, руки он прижимал к груди, в глазах стоял страх. Похоже, от боли он не мог говорить, дышал прерывисто, с трудом. У Карлы внутри все оборвалось. В одно мгновение всплыли перед глазами страшные картины: папа лежит в интенсивной терапии, рядом за занавеской рыдает мама, бубнит священник. Карла тогда по настоянию матери присутствовала при смерти отца. Она видела его агонию и мучительный конец. И сейчас пустые глаза Бена, его пепельного оттенка кожа несли на себе печать смерти… Не опоздала ли она?..

Пересохшими губами Карла велела Розе немедленно вызвать «скорую», а затем срочно разыскать мистера Фитцджеральда. Оставшись одна, она подошла к Бену, сжала его руку.

— Все обойдется, бояться нечего, все будет хорошо, — приговаривала она.

Лицо больного исказилось гримасой. Грудь его жгло огнем. Карла уже была уверена в диагнозе, не знала только, понимает ли Бен, что с ним стряслось.

Спустя несколько минут появился Джек.

— Врача вызвали? — тут же осведомился он.

— «Скорую», — ответила Карла и, переходя на шепот, добавила: — Дела неважные. Сердце у него раньше барахлило?

— Сердце? Да ему только сорок два! — вполголоса воскликнул Фитцджеральд. В глазах его светилась тревога.

— Надо же так работать! Довел себя до инфаркта, — с горечью заметила Карла, когда санитары уже вынесли носилки.

Фитцджеральд вызвался сопровождать Бена в больницу и попросил Карлу ехать с ним, так как по-итальянски он не знал ни слова. Необычной казалась его почти материнская забота, с какой он успокаивал Бена, пожимал его руки, твердил, что все будет хорошо. Неожиданная болезнь Холмса просто потрясла его и, похоже, думала Карла, он чувствует в этом и свою вину. Иначе как объяснить поведение человека, известного своей непреклонностью и даже жесткостью?

В приемном отделении больницы к тревоге Джека стало примешиваться нетерпеливое раздражение. Он, меряя шагами зал для посетителей, досадовал, почему врачи так долго ничего не сообщают о состоянии Бена. Сдержанно-холодный, насмешливо-высокомерный человек исчез. Карла не узнавала своего босса, а он, казалось, забыл о ее присутствии, нервно постукивал кулаком о ладонь, бормотал что-то себе под нос — то ли проклятия, то ли молитвы. Да, в том, что произошло с Беном, он винит себя, и не без оснований, поняла Карла. И, будто подтверждая ее мысли, Фитцджеральд сказал:

— Мне давно надо было догадаться об этом. Он ведь неспроста вызвал меня. Я должен был добиться от него правды. Но он до чертиков скрытный парень, до чертиков ранимый. Почему, почему он даже не намекнул на то, что нездоров?

— Потому что боится провала, боится подвести вас, — вырвалось у Карлы. — Его цель — гол. Он бомбардир, так, кажется, вы говорили?

— Да что вы все упражняетесь в ехидстве? — возмутился Джек. — Проявите хотя бы немного уважения к человеку, который, может, умирает за этой дверью.

Карла прикусила язык, с которого рвались слова упрека. Гонка на износ, каковой являлся бизнес, претила ей. Коммерческие операции, сделки, прибыль, конкуренция — все, из чего состоят «большие деньги», все, что было свято для Фитцджеральда, вызывало сейчас у Карлы отвращение и ненависть, хотя она прекрасно понимала, что сама кормится из этой же кормушки. Затянувшаяся тревожная ситуация сродни медленно действующему яду. Мало-помалу Карлу захватили воспоминания ранней юности — внезапная папина болезнь и скорая, преждевременная смерть. В те дни черная паутина вины окутала Карлу. Что же, пусть сегодня хоть несколько ее нитей ощутит на себе неуязвимый Джек Фитцджеральд. В белоснежной больничной тишине, слушая гулкие шаги, Карла вновь оказалась приговорена к пытке прошлым. Самые страшные переживания самых страшных ее дней безжалостно рвали душу, и слезы вдруг сами потекли из глаз… Она всхлипнула, принялась рыться в сумке в поисках салфетки.