Масонство и глобализм. Невидимая империя - Лоллий Замойский

Нет спора, еще жрецы накапливали и хранили знания, имевшие огромное значение. Астрономические наблюдения помогали угадывать дни солнечных и лунных затмений, предвидеть урожайные и голодные годы, подсказывали властителям, когда надо увеличивать зерновые запасы. Освоение геометрии, законов строительства, архитектуры позволяли возводить культовые здания, пирамиды и дворцы, и поныне поражающие величием. Однако реальные знания о Вселенной и Земле жрецы окутывали покровом тайны. А своими высшими открытиями делились только с узким кругом посвященных. Монополия знаний оборачивалась влиянием и богатством, стремлением к абсолютной власти.

Общество, основанное Пифагором в VI веке до нашей эры в городе Кротоне (Южная Италия), использовало методы египетских жрецов, которые совмещали серьезные занятия наукой с мистификацией. Пифагорейское наследие прочно вошло в исторический багаж масонства. (Этому способствовало то, что уроженец города Самос, бежавший от тирании Поликрата в Италию, по профессии был геометром. Верховное существо, которому поклоняются масоны, Великий архитектор Вселенной, тоже был геометром своего рода и все сущее вокруг себя «создал гениальным движением своего циркуля». Недаром циркуль, которому подчинено все окружающее, является высшим символом масонства. На нем обычно начертана и буква «Г», одно из значений которой «геометрия». Но есть и другие, зашифрованные значения — сила, власть, слава, богатство. А глазок циркуля изображает одновременно глаз Яхве и солнце.)

Пифагор привлекает современных масонов прежде всего тем, что ввел суровые и трудные правила приема в свое общество, которое приняло особо элитарный и замкнутый характер. Высокомерие пифагорейцев, их слишком явное презрение к простому народу и его нуждам вызвали к ним глубокую неприязнь. Вспыхнуло восстание, и диктатуру, хотя ее возглавляли рафинированные ученые, севшие на шею народу, толпа развеяла.

Владение тайной позволяло занять особое положение, оказывать большое влияние, получать доступ к богатству. В глазах основной массы людей те, кто владели тайной, непосредственно общались с небесами, божествами. На них лежал отблеск избранности. Монополия знаний рождала почитание, питала религию. Картину выделения привилегированного слоя из шаманов, знахарей, жрецов можно проследить в разных типах общества, разного уровня народах и племенах.

Зашифровка знаний, их кодирование, передача в мистическом виде, как откровение свыше, практиковались секретными обществами с незапамятных времен и служили средством достижения высот власти и богатства. Нельзя отрицать, что здесь присутствовал и исследовательский, творческий момент. Но это не было постижением истины ради самого знания или его бескорыстного распространения. Интеллект, ум, способности обращались на занятие выдающегося положения, на возвышение по иерархической лестнице, на обогащение. А средством было использование науки в мистической оболочке.

Сильные мира сего, хотя и побаивались конкуренции жречества, духовенства, тем не менее нуждались в них. Власть, основанная на одной лишь силе, не была столь прочной, если ее не дополняли материальная зависимость и власть над душами подданных. Так складывался в веках симбиоз политической, экономической, военной и духовной власти. Секретные спиритуалистские общества играли отнюдь не второстепенную роль, поражая фантазию, воображение людей знаниями тайн и ритуалов, богатством декора и пышностью театральных действ-мистерий.

Перечисление сект и обществ, рождавшихся и умиравших на перевалах истории, заняло бы много страниц. Но если сегодня общество «каменщиков» занимает влиятельное положение, не означает ли это, что оно удовлетворяло каким-то долговременным потребностям, по целому ряду причин оказывалось притягательным на разных этапах человеческого пути?

Чтобы понять это, задумаемся сперва над внешней, ритуальной стороной. Достаточно посмотреть на убранство масонских залов, чтобы убедиться в его эклектичности: иудейский семисвечник и Библия соседствуют с греческими колоннами и символами Египта. Инструменты «каменщического» ремесла перемежаются с геральдикой рыцарства. Обстановка чем-то напоминает театральные подвалы, где в одну кучу свален реквизит нескольких, совершенно различных, спектаклей. Можно даже представить, что по отдельности куда большее впечатление оставили бы только символика фараоновского Египта или прекрасная гармония античной Греции.

Но остается фактом: с этим реквизитом «братья» не расстаются веками, уверовав в его успех, так как в своих рядах масоны стремятся объединить людей различных верований и вкусов. Если для того, чтобы почувствовать Христа «своим», новообращенные африканцы изображают его на своих фигурках черным, то и здесь почти каждый может отыскать «свое». Всеядность, таким образом, способствует всеобщности, космополитичности. Реквизит масонства нарочито условен, абстрагирован, символизирован. Он даже может показаться упрощенным и наивным.

Но главное, видимо, состоит в том сплаве образов и идеологий, который был способен объединить столь противоречивые силы, как те, что мы наблюдали в составе ложи «П-2». А это значит, что символика «братства» рассчитана и на неоднозначное толкование, двусмысленна, как Янус, как белая и черная невеста масонских обрядов, как пол из черно-белых квадратов или чередование черных хвостиков горностая на белом меху.

В этом мире условностей каждый неофит, оглядывающий предлагаемый ему путь совершенствования и возвышения по семи ступеням «храма Соломонова», может глядеть на лестницу масонства как бы с двух противоположных ракурсов — вневременного, благородного, продиктованного заботой о человечестве, или же сиюминутного, продиктованного стремлением обзавестись в ложах связями, чтобы способствовать своему «делу», профессиональному и иному успеху, карьере.

Один может ощущать чувства «братства», другой видеть в «братьях» соучастников. Ну, а третьи будут стараться совмещать и то и другое.

Такой декорум открывает ворота для «черных» и «белых», либералов и консерваторов, эгоистов и альтруистов.

Сортировка происходит позже. Нужны и благородные, чтобы «облагораживать», и «деловые», чтобы продвигать «каменщиков», «распространять свет» во все пределы.

Может быть, кому-то такое совмещение высокого и низкого покажется произвольным. Но в этом и секрет жизненности. Исторически масонство оказалось способным вобрать в свои ряды немало людей благородных, самоотверженных, талантливых, гениальных. Это особенно важно в период антифеодальных революций, войн за независимость, ломки старого, приобретения сторонников. Но для будущности масонства такая шахматная его природа, двуликость, многозначность имели и иное значение. Здесь были запрограммированы как светлые, так и темные стороны, причем этим последним также могло быть найдено объяснение, оправдывающее низкие поступки «братьев», их средства к достижению успеха как диктуемые высшими соображениями. Масонский идеолог Дж. С. М. Уорд отмечал программное значение «двусторонних» символов масонства. «Масонство, — пояснял он, — не однозначно, временами в нем есть несколько значений, заключенных одно в другом».[27]

В Париже на книжном развале у Сены мне довелось найти несколько книг для «посвященных». Военные бури перемешали книжные пласты. И то, что, видимо, не предназначалось для глаз «профанов», все-таки оказалось в другой стране и в досягаемости для немасона. Я взял несколько книжек в синих и красных обложках из чистого любопытства, памятуя о том добром и чудаковатом образе масона, который создал Лев Толстой, описывая в «Войне и мире» Пьера Безухова. И вот годы спустя я читаю их с напряженным вниманием, чтобы осознать цепь масонских воззрений. То, что, по словам профессора Уорда, в одном и том же символе может заключаться несколько значений, матрешка в матрешке, важно для исследования масонской символики. Профессор предупреждал, что каждое значение подготавливает следующее, по мере продвижения «ищущего» в масонской науке. И одно будто бы не противоречит другому.

Я решил проверить это утверждение на вопросе, который в доктрине масонства никак не назовешь второстепенным, — на проблеме сходства и различия религиозных представлений масонства с другими религиями. Что составляет суть, сердцевину масонских верований? Как мыслится главное божество «каменщиков» — «Великий Архитектор Вселенной»? В каком отношении состоит он к христианству, наиболее распространенному в Европе, и другим религиям?

Что говорит по этому поводу Уорд, писавший для «своих»? Толкуя триединство человека и Бога, Уорд ставит в один ряд триаду христианства — отец, сын и святой дух, триаду Каббалы — Иегова, Шекина и Мессия и триаду индуизма — Брахму, Шиву и Вишну. Это уже нарушало принцип соответствия. Ведь в Индии божества имеют различные функции: если Брахма — творец, то Шива — разрушитель.[28]