Поездка за город - Алексей Иванников

Пытавшимся рисковать – чтобы добиться-таки высокой цели – далеко не всегда везло в этой жизни: именно они достаточно часто заполняли разделы криминальной хроники, где описывались страшные подробности об обезображенных трупах, выловленных в пруду, найденных в каких-нибудь руинах или случайно выкопанных отощавшими брошенными собаками: шансов попасть в подобный переплёт у них было намного больше, чем у случайных, ни в чём не замешанных посторонних людей. Лишь единицы выкарабкивались и достигали чего-то, превращаясь со временем во вполне преуспевающих и независимых бизнес-вумен, спрятавших концы и принявших новый облик, при помощи которого теперь уже можно было дразнить окружающих и издеваться над прошлой жизнью: смоловшей и превратившей в труху бесчисленные стаи разноцветных ночных бабочек и мотыльков.

Та красотка с собачкой: очень было даже возможно, что и она тоже – по всей видимости, в прошлой жизни – была причастна к этой индустрии. Алик – торопливо и с придыханием – уже вовсю разливался, отойдя после пережитого волнения: теперь он старался принизить несостоявшееся, вспоминая недостатки уже бывшей подруги и любовницы: по его словам, она была суховата и не так уж много радости на самом деле проявляла в предыдущие визиты Алика в эту тихую спокойную заводь, населившуюся теперь уже не такими мирными обитателями. Я полностью был солидарен с ним: судьба сестры заметно волновала меня, и предстоящее возможное повышение её мужа – до статуса бригадира – могло принести кроме денег ещё и тревогу: связанную с безопасностью и даже жизнью.

Никогда не предполагал я, что дело может зайти так далеко: человек всего лишь со средним специальным образованием не мог бы, конечно, претендовать на самые интеллектуальные виды деятельности – вроде бухгалтера или банковского служащего – но видеть его в таком качестве было слишком обидно. Мне припомнилась статистика: человек, пополнявший стройные ряды, завершал свой земной путь в среднем спустя семь лет, так что положению сестры вряд ли можно было позавидовать: повышение статуса безусловно уменьшало этот срок, подрывая основы спокойствия и уверенности и делая её потенциальной вдовой.

Я поделился с Аликом горькими мыслями: я хотел сочувствия и поддержки, но совсем не в том настроении находился он теперь: высказав вкратце то, что он думает о братве – особенно любящей костюмы от “адидас” – он снова обратился к животрепещущей теме. Интересующие нас создания могли – скорее всего – собираться в районе центральной площади, где – по воспоминаниям Алика – раньше находились две забегаловки. В одно из заведений он даже как-то раз наведывался: решив пропустить пару бокалов то ли перед очередной встречей, то ли сразу после: он не помнил деталей и подробностей, и только благодаря хорошей зрительной памяти надеялся сейчас быстро найти это место. Мы подходили к концу тропы: дома теперь виднелись не только слева, но и прямо по курсу: мы вышли наконец в более заселённые места, где был асфальт и попадались люди, отдыхавшие в тёплый субботний день. Несколько женщин окружали песочницу с возившимися там детьми, навстречу нам попалась влюблённая парочка – сразу свернув куда-то вглубь леса; только подвыпивший мужичок на скамейке нарушал идиллию внятным бормотанием и редкими всплесками активности: в ответ на что женщины боязливо вздрагивали и оглядывались, и одна из них – постарше – что-то говорила успевшему уже нагрузиться соседу по дому или даже родственнику. Мы прошли мимо: ни к чему нам были сейчас неоправданные столкновения или выяснения отношений в достаточно враждебном окружении. Здесь ещё продолжался чисто жилой массив с четырёх– и пятиэтажными хрущёбами, и мы взяли курс наискосок – к главной трассе – которой следовало придерживаться для скорейшего достижения намеченной цели.

До станции железной дороги оставалось не слишком далеко, и мы не стали садиться в автобус, подкативший к оказавшейся на нашем пути остановке: мы ведь не знали маршрута и конечного пункта назначения, и не стоило рисковать напрасно. Вдоль главной трассы было сейчас оживлённее и наряднее: машины всех видов и расцветок так и шуршали во всех направлениях, обдавая нас порывами ветра, ставшего по-летнему тёплым и влажным: дождь так и не собрался с силами, и лёгкая взвесь плавала над землёй и обволакивала всё вокруг тонким туманом, заметным только в глубокой тени.

Здесь снова – как и рядом со станцией – обнаружились следы неутихающей борьбы за руководящее кресло: все дома – идущие вдоль трассы – оказались облепленными фотографиями и лозунгами, в большинстве чёрно-белыми, сменявшимися местами на более дорогую и изощрённую продукцию. Пухлые физиономии – искажённые халтурной работой расклейщиков – странно улыбались или весело подмигивали, а в одном месте – на уровне третьего этажа – голова одного кандидата явно вырастала из тела другого, причём авторы неприличности явно не продумали до конца свою провокацию, потому что изображения создавались в отличающихся форматах. Трёхметровый уродец-гидроцефал стоял в вольной позе с засунутыми в карманы брюк руками, за его спиной теснились мелкие фигурки людей – спресованных наподобие шпрот в открытой консервной банке – и всё это скопление располагалось на фоне современных многоэтажных домов-громадин, уходивших куда-то в облака. Лозунг гласил – “Я пришёл дать вам небо” – не расшифровывая дальнейшего, однако панельные конструкции фона явно намекали на обещание кандидата заняться многоэтажным строительством. Маленькие люди за спиной – то ли соратники по борьбе, то ли страждущие – что совершенно немыслимо было разобрать в данной композиции – явно не были против: не исключалось, что они являлись даже первыми счастливцами, опробовавшими новое современное жильё, и теперь готовы голосовать за отличившегося кандидата: всеми руками и ногами одновременно.

Сложность заключалась только в том, что нигде не было видно фамилии: часть плаката с местом для неё – под ногами претендента – явно была отодрана, так что при желании к телу в чёрном солидном костюме можно было приставить любое вместилище умных и правильных мыслей. Композицию дополняло матерное слово, нарисованное синей краской посередине широкого лба: заставляя задуматься уже о моральных качествах претендента. В целом же результат многократной доработки можно было оценить как боевую ничью, не дававшую преимущества и заставлявшую прикладывать силы по другим направлениям, обещавшим больше выгоды.

Уродец произвёл на нас впечатление, и мы стали присматриваться ко всем композициям, попадавшимся по пути: скалящиеся изображения другого претендента – среднего книжного формата – пугали аборигенов чуть ли не с каждого фонарного столба, красуясь на стенах домов иногда даже целыми блоками и рядами: могучее здоровье – выраженное при посредстве пухлых щёк, полных комплектов зубов, а также уверенного цепкого взгляда – обещало стабильность и крепкий порядок, который уж точно наведёт кандидат в случае избрания. Примерно в таком духе были составлены призывы и обещания, лепившиеся по бокам устойчивого надёжного профиля. Единственным недостатком был цвет: сторонники кандидата рассчитывали, видимо, победить всех количеством афишек, созданных в чёрно-белой цветовой гамме, и изображения выглядели мрачновато и тяжеловесно, вызывая из памяти образ мясника из продовольственного отдела магазина.