Пламя потухшего вулкана. Воспоминания бывшего российского саентолога - Алексей Кондрашов

Следующей целью был БСМ. Любочка проводила меня в класс штата, в котором три следующих курса должны были сделать из меня полноправного сотрудника организации. В новом большом здании весь персонал ниже Статуса 2 теперь учился в отдельном помещении в самом конце длинного коридора за этикой. Супервизировать новобранцев доверили уже отлично надрессированной Свете Мацицкой. Вот тут-то я по-настоящему познакомился с технологией обучения Л. Рона Хаббарда! Всё, что на предыдущих курсах воспринималось мною, как высокие требования, оказалось БОЛЬШОЙ халявой! Достаточно было на две секунды задуматься после вопроса: «Скажи, что значит слово „вылезли“?», или начать ответ с чего-то вроде «Э-э-э», Света тут же выдавала: «Фланк! Проясни, что значит „вылезли“ и продолжай изучать с этого места». Если непонятое слово обнаруживалось в начале курса, приходилось изучать все заново. Любые пререкания встречались жесткими ТУ и, если это быстро не помогало — направлением в этику. «Прояснить» теперь означало не просто найти подходящую дефиницию в словаре, мысленно ее пересказать, составить два-три предложения и продолжать заниматься дальше. Это оказалось сокращенной технологией, для сырых саентологов. Полная же требовала тщательного прояснения всех дефиниций слова, включая идиомы, выяснения этимологии и, порою, даже демонстрации каждого понятия при помощи пластилина. Само по себе и это было бы не так страшно. Однако, прочтя определяющую часть, семантика раскрывалась отнюдь не всегда. А тогда непонятое следовало искать во всех объясняющих словах, знаках препинания, условных обозначениях словаря и так до бесконечности. Не трудно представить, что часто выстраивалась длиннющая цепочка вытекающих друг из друга слов с множеством дефиниций, которая на долгие дни уводила от изучаемого предмета в глухие лингвистические дебри. Впрочем, выбравшись из них, я получал похвалу и восхищался тем, как гениально все придумано.

Света Мацицкая за этот год очень изменилась. Из милой девочки с клипбордом, растерянно снующей между партами, она превратилась в матерого саентологического супервайзера, твердо знающего своё дело. На первой взгляд она даже могла показаться стервой, но я очень ее уважал, соглашаясь с необходимостью жестких порядков и понимая, что солдатская выправка дается ей нелегко. В перерывах я не раз становился случайным свидетелем того, как возмущенно и, в то же время, виновато Света пыталась что-то объяснять своей начальнице, а однажды даже увидел ее всю в слезах, почти в истерике. Наверное, это было не в тему, но тогда, проходя мимо, я ей улыбнулся, потому что знал — эти слезы лились оттого, что она изо всех сил боролась за то, чтобы не наступил последний день Земли (ведь именно такой была миссия сотрудников саентологических организаций, согласно расклеенной по Центру рекламе о вступлении в штат).

На завершение двухнедельного «детского» курса потребовалось полтора месяца. Мне торжественно вручили сертификат об окончании и я уже мог приступать к прохождению статусов, за которыми меня ждал так много обещающий ПИН/ПЛ.

Вскоре я узнал, что, хотя Сашка и Любочка работают уже целый год, второго статуса никто из них еще не имел. Сашка едва начал его проходить, а Любочка безнадежно пыталась сдать СДС в начале первого (с СДС начинался каждый приличный курс по Саентологии). Когда я поинтересовался, почему спустя столько времени они еще не в академии, Сашка уклончиво ответил, что у них было слишком много работы, поиск нового помещения, переезд, но заверил, что теперь все будет по-другому. Я подумал, что это и вправду все объясняет, однако и студенты более благополучного первого Центра, как оказалось, сидели в классе штата месяцами. Внутри стали зарождаться неприятные мысли, но потом я решил, что тут скрывается очередная мудрость мистера Хаббарда — провозгласить ориентировочные сроки прохождения курсов, равняясь на наилучшие результаты, чтобы остальные студенты стремились их достигать, становясь более способными. Поданное в таком соусе несоответствие перебивало негативные эмоции, и я на время успокоился.

Деньги за работу нам платили смешные — в среднем 100 рублей в неделю, а получка в ТРИ сотни для нас была настоящим праздником. Ту же сумму мне удавалось сэкономить на обедах, когда я учился в техникуме, в то время как моя младшая сестра, подрабатывая в выходные продавцом, получала за один день даже немного больше. Сашка как-то умудрялся на эту зарплату жить, впрочем, в последнее время он и выглядел великовозрастным беспризорником, тогда как на нем лежала основная ответственность за привод новых людей на услуги. В соответствии с организационной политикой ЛРХ, полноправным сотрудникам Наташа обещала, по меньшей мере, вдвое зарплату прибавить, но до материальной независимости здесь было еще очень и очень далеко. Наташу эти проблемы, похоже, вообще не касались — она всегда была очень опрятной, элегантно одевалась, рассказывала, как и где они с мужем отдыхали в выходной. Назвать ее бездельницей было безусловно нельзя — но она жила какой-то другой жизнью — не такой, как Любочка, Сашка и я. Мы понимали, что Наташа прошла через лишения и невзгоды, работая в первом Центре, и теперь получает воздаяние за свои труды. Она была примером для нас и мы мечтали когда-нибудь стать похожими на нее.

Кладезем административной мудрости, откуда Наташа и Сашка пытались черпать ответы при любом замешательстве на посту, был здоровенный саентологический «талмуд» — Том 0. Подобно тому, как в боевиках главный герой вынимает из потаенной комнаты какой-нибудь мегамёт, моими начальниками доставалась из шкафа увесистая картонная коробка с гербом, и уже из нее аккуратно извлекалась зеленая святыня — «Основная шляпа штатного сотрудника». На самом деле она была лишь одним из восьми томов Курса руководителя организации, но и этот объем данных, по идее, представлял собою сокрушительное оружие для любой проблемы, и, к тому же, на тот момент он был единственным из переведенных на русский язык. Некоторые инструктивные письма, содержащиеся в нем, вообще-то можно было найти в других книгах или курсовых буклетах, но, безусловно, читать их, переворачивая тяжелые страницы издательского шедевра, доставляло несравнимо большее удовольствие, обостряя осознание чрезвычайной ценности каждого утверждения Рона.

Теперь у меня была должность, которая называлась «Ответственный за PROMO», и своя статистика — количество распространённой печатной рекламы. Квоты продолжали постоянно расти, заставляя все чаще задумываться, что у всего есть свой предел. Когда положение стало явно попахивать керосином, я намекнул об этом Сашке, на что тут же получил категорическое разъяснение — для стопора вверенной мне статистики не существует НИ-КА-КИХ оправданий! Моя «полная ответственность», применительно к посту, как раз и означала, что я, и только я, должен быть абсолютной причиной его продуктивности, без каких бы то ни было оговорок. Как духовное существо, потенциально обладающее всеми способностями подчинять себе физическую вселенную, я всегда могу «заставить дела идти правильно» и «что-нибудь придумать». Под напевы моих попыток рассуждать логически, был распакован Том 0, тут же найдены ссылки на ЛРХ, пред лицем которых «в-и-о»-шному фольклору пришлось благоговейно смолкнуть. В случае провала Сашка обещал отправить меня на этику для вразумления, где проведенное время не засчитывалось ни как учебная пара, ни тем более как работа, поэтому в будущем его пришлось бы дополнительно возмещать за счет своих законных выходных. Засесть там можно было надолго, при этом распространение листовок, вклады в виде подарков для организации, участие в различных акциях по сбору подписей и т. п., как правило, являлись составной частью этической программы. Вскоре единственным видимым решением продолжить увеличение показателей оказалось работать за счет учебы. На какое-то время это действительно являлось выходом, но было ясно, что в дальнейшем ситуация только усугубится. Сашка тоже это понимал, поэтому рекомендовал выкраивать «несколько минут» в день для поиска добровольцев, которых далее следовало обращать во внештатных сотрудников нашей миссии и выезжать, таким образом, за счёт них. Он вручил мне список примерно из сорока фамилий саентологов и наказал еженедельно их обзванивать, добиваясь помощи. Для меня, как публики, телефонные препирания с сотрудниками первого Центра начались почти сразу после ДСХ — звонили все кому не лень и по самым разным поводам. С тех пор это обстоятельство так прочно вошло в повседневный быт, что я давно перестал ему возмущаться и даже самое бесцеремонное напорство принимал как нечто, с чем следует смириться ради достижения общих великих целей. Теперь же мне предстояло очутиться по другую сторону провода.