Семь стихий - Владимир Щербаков

ПОЮЩАЯ ПЕСЧИНКА

Поющая песчинка в ладонях Валентины монотонным голосом полеко рассказчика с тихоокеанского острова - поведала легенду.

...В час заката над радужно сиявшим морем, над бирюзовыми облаками взошла голубая звезда. Лучи ее упали на соломенную крышу новой хижины: много дней строили ее смуглокожие юноши деревни, а темноглазые девушки плели циновки - дар молодым. И звезда скрылась ненадолго в закатном облаке, чтобы подремать в последний раз и потом пойти по ночному небу. Во сне она видела новую крышу, блестевшую как золото, и слышала песни, которые будут петь завтра в честь Капуа, девушки из долины вулканов, что придет в эту хижину.

У Капуа был нарядный венок, сплетенный из живых цветов, на тонкой шее звонкое ожерелье, на груди тугая повязка, у нее проворные ноги и красивые руки, рассказывала песчинка.

...Вечером в долину спускается юноша, он улыбается звезде-покровительнице. Зовут его Меа. Капуа ждет его у огня, она протягивает руки и получает подарок - сеть, полную разноцветных рыб. Ему хочется рассказать о Капуа вслух, спеть о ней песни, передать, как загадочна она в этом круге света от ночного огня, как строен ее силуэт, который он заметил издалека, с гребня горы, с ее могучей спины, лежащей на пути к лагуне. Странный образ всплывает в его памяти. Пэле! Богиня вулканов! Недоступная, высокая, огненно-порывистая, чьи волосы - багряные тучи, а тело - горы и потоки лавы.

- Мой привет тебе, Пэле! - восклицает Меа.

- Молчи, - шепчет Капуа, - ты смеешься над богами.

- Нет, я ошибся, - говорит юноша, - ты затмила Пэле красотой! Прости.

- Нет, не бывать нашему счастью, - потупясь повторяет Капуа, - ты слишком дерзок. Пэле не простит нам этого.

- Пэле спит, успокойся.

Но в глубине кратера звезда-покровительница уже заметила разгорающуюся искру, Пэле услышала. Из глубоких недр горы, наполненных жидким багровым огнем, вырвались удушливые клубы дыма. Спина горы содрогнулась как от лихорадки. Застонал лес на ее гребне. Из глубокой раны земли выплеснулась лава. Она превращала деревья и зелень в черные скелеты, прохладные склоны - в раскаленную печь, облака - в окровавленные клочья.

Меа и Капуа бежали что было сил, и под их ногами дымилась трава, а сверху на головы их сыпался горячий пепел. Вслепую, ощупью добрались они до реки, и обожженные пальцы коснулись мокрого песка. Меа искал пирогу и не мог найти ее. Жар прибывал как вода в половодье. От реки шел пар, и Меа в отчаянии запрокинул голову, пытаясь найти голубую звезду. Небо было черным и дымным. Но один-единственный луч звезды все же прорвался сквозь тучи. Он посеребрил горизонт и указал Меа корму пироги, качавшейся на волнах. За мгновение до того, как жидкий огонь подступил к самому берегу, юноша и девушка вскочили в лодку и ударили веслами. За ними лава загородила реку, и плотина не пропустила ни капли воды, но с оставшейся в реке водой они добрались до морского берега и поплыли к другому острову искать новую родину.

Через день звезда появилась на бархатном вечернем небе, на своем обычном месте. Только блеску у ней поубавилось, потому что она обломила свой самый яркий луч, когда пробивалась через тучи пепла и дыма. Гневная Пэле увидела звезду и сбросила ее с неба.

Звезда ударилась о поверхность моря. Струйка белесого дыма затрепетала над поверхностью лунных вод и исчезла. Звезда, кувыркаясь, плыла в синей воде и остановилась лишь тогда, когда зацепилась за острый край рифа. Над ней раскачивались коралловые деревья с кружевными листьями, а рыбы, сверкавшие тысячами красок, медленно плавали вокруг, и в их больших глазах светилось любопытство. Волны укачивали впавшую в немилость звезду.

В один из дней поднялся гигантский вал из тех, что, подойдя к берегу, вырастают выше пальмы. Он вынес звезду на берег и засыпал ее песком.

Никто не знает, сколько времени покоилась она на берегу. Наконец на том самом месте в ясный солнечный день под сверкающим взором неба из земли поднялся восхитительный куст с блестящими серебряными листьями. И на нем вдруг раскрылись тысячи белых лепестков. Так родился цветок Наупака. Но одного лепестка на нем все же не хватает - того, который когда-то был звездным лучом. Вот что рассказала песчинка голосом полеко.

Странно, что я не слышал этой легенды до Валентины. Я знал, как полинезийцы объясняли свет и тьму, течение рек и ручьев, рождение земли, песка и камней, тайны океанских бездн и хрустальное диво неба. Легенды говорят, что острова Вавау, Тупаи, Мауруа, Путаи и Папаити появились из глубин после заклинаний. Но что такое заклинания? Лишь слово. Мольбы усталых, измученных людей, отважившихся пуститься на легких лодках в океан, навстречу неизвестности. Голоса отчаяния умиравших от жажды и зноя среди водной пустыни. Гневные возгласы, обращенные к небу. И вот, когда они отчаялись, когда потеряли надежду, а губы еще продолжали шептать слова заклятий, из моря вырос остров, показалась неведомая земля. Как тут было не обмануться и не поверить, что магия слов помогла подняться суше над водой!

* * *

- Ты веришь в Атлантиду? - вдруг спросила Валентина.

- Да.

- Ее найдут?

- Найдут когда-нибудь. И поднимут на поверхность дворец атлантов с позолоченной крышей.

- А что дальше?

- Откуда ни возмись появится атлант и похитит сокровища дворца.

- Как это?

- Да так. Потом найдут его следы.

- Следы?

- Ну да. Следы приведут к берегу.

- И что?

- Ну... увидят следы. У самой воды. Их уже размоет. Он исчезнет там... в море. Как и подобает атланту.

- А я все-таки верю легендам, - сказала она, и я понял: она упрямо возвращала меня к несбыточному, сказочному, словно что-то подозревая.

- Фантастические образы лишь маскируют истину, - подытожил я. - Может быть, так легче передавать сведения из поколения в поколение.

Валентина кивнула соглашаясь.

Наш "Дельфин" несся по вечерней глади спокойного моря. За нашей спиной таял темный гористый остров. На самой высокой его вершине тлел еще багровый огонь, хотя солнце давно зашло.

Как далек все же путь от легенды к фактам. Об этом страшно подумать. Кто поверит инопланетной истории, записанной на камне? Сейчас, во всяком случае, она прозвучала бы как сказка... Я рассказывал Валентине о другом.

Долго собирал я по крупицам разные сведения о необычном кристалле, помогавшем получать ослепительно яркий луч света. Я был почти уверен, что в мифах отразилась действительность: разве не могли смышленые темнокожие люди случайно открыть секрет когерентного луча?

...Когда Варрунна, этот австралийский Одиссей, рассказывал потом об ослепительном луче, поражавшем все живое, мало кто верил ему. Зато охотно верили, что он побывал в стране лягушек, которые очищали воду в паводок горячими камнями и превращали в рыб веточки деревьев. Верили и тому, что есть прозрачные озера, на дне их живут карлики, уродливые и слепые, которые ловят рыбу.