Случайно... история Симил? (ЛП) - Памфилофф Мими Джин

— Да. Мне нравится, когда ты так дышишь. — Святые похотливые фараоны. Мне казалось, что всё тело может рассыпаться на миллион частиц света, если он не ослабит сдерживаемое давление.

Я быстро перевернула Роберто на спину, замерла и посмотрела в его тёмные глаза.

— Симил! Не делай этого! — крикнула «Я» на заднем плане. — Он разбил нам сердце и сделает это снова.

Я посмотрела на Роберто, потом на неё. Проклятье. Она права. Я развернулась и спрыгнула с кровати.

— Ничем не могу помочь, здоровяк.

— В чём дело? — В голосе Роберто слышались нотки разочарования. — Я знаю, что ты меня хочешь. Твоё тело не лжёт.

— Нет. Моё человеческое тело ничего не понимает, — возразила я. Роберто сел на край кровати и смотрел на меня, и мне очень хотелось вернуться к нему. — Но сердце понимает. Просто спроси. Часть его находится в тебе.

Он тяжело вздохнул.

— Я чувствую. Прекрасно чувствую. Оно было моим постоянным спутником, Симил. За все эти годы не было ни одного мгновения, когда бы я не хотел умереть из-за печали, живущей во мне — твоей печали, твоего одиночества. И моих, полагаю. Я пытался забыть тебя. А то, что сделал — непростительно, несмотря на то, во что верил в первый год нашей разлуки. Но сколько бы женщин я ни брал и ни пил, ни одна из них не смыла след, оставленный тобой у меня на сердце. — Он опустил голову. — В конце концов, я бросил попытки. Хотя я питаюсь от женщин, не был ни с одной уже тысячу лет. — Роберто встал и обхватил моё лицо ладонями. — Я люблю тебя, Симил. И знаю, что ты тоже любишь меня. Твой свет во мне разгорается, когда мы вместе. Он не лжёт. — Чёрт возьми. Дерьмо. Проклятье! Да, так и было! Я хотела уступить Роберто, быть с ним, простить за всё. Как ему это удалось? Я считала это возможным и поклялась никогда не делать это вновь, но я полюбила его снова.

Нет. В этом не было ни грамма смысла, кроме того, что когда Вселенная вмешивается, вся правда, которую ты знаешь, вылетает в окно. Ты не можете не склониться перед волей Судьбы. Ни один человек, вампир или божество не могут устоять перед ней.

— Не надо, Симил. Просто… не надо, — взмолилась «Я». — Ты же знаешь, что это плохо кончится, как только он поймёт, что ты на самом деле вестник апокалипсиса

Вся ситуация казалась нелепой! Как ни крути, я проиграю.

С одной стороны, я настроена бессознательно вести любую ситуацию к катастрофе, а значит, мне всегда приходилось грести против течения. А ещё я просто обязана творить зло и верить, что из этого выйдет нечто доброе. Роберто никогда не пойдёт на это, особенно когда обстоятельства вынуждают меня помогать кому-то вроде Филиппа. Или отвратительным Мааскаб.

С другой стороны, я знала, что одиночество приведёт к провалу. Если боги не найдут любви, мы все сойдём с ума и уничтожим планету. И если я выберу Роберто, то лишь причиню ему боль и предам. Ему лучше без меня.

Я — зло.

Я посмотрела Роберто в глаза, а затем приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его в губы, наслаждаясь теплом его мускулистого тела.

— Я не могу быть с тобой.

— Понимаю, любовь моя. Тебе нужно научиться доверять мне.

— Да, подожди. Нет. — Я вздохнула. — Я имею в виду, что мы никогда не сможем быть вместе.

Он отступил.

— Ты серьёзно. Я… я чувствую это в твоём свете.

— Так и есть, Роберто. Я говорю серьёзно.

Он посмотрел на меня с подозрением.

— Но я чувствую кое-что ещё… страх.

Я подошла к шкафу и открыла его, обнаружив там несколько шёлковых халатов, и взяла один.

— Просто уходи, Роберто. И не оглядывайся.

Я почувствовала его горячее дыхание на своей шее. Почему он все усложняет? Почему?

— Нет. Ты не приказываешь мне, — сказал он.

Глупый, высокомерный фараон!

И тут я взорвалась.

— Тогда я убью тебя. Слышишь? Вырву твоё сердце и съем у тебя на глазах. Я буду танцевать на твоём пепле. Усёк? — прокричала я. Мой гнев был таким мрачным и зловещим, что во рту остался привкус гари. Но я злилась не на Роберто, а на Вселенную.

В глазах Роберто отразилась боль, которую нанесла я.

— Как пожелаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он исчез за дверью, и я улыбнулась ему в… спину. Какая ирония.

А потом разрыдалась. За этим последовал неудержимый смех. Моя жизнь превратилась в один гигантский фарс. Я не могла поступить правильно. И не получу любви.

Я села на кровать.

— Почему я?

«Я» тут же ответила:

— Хороший вопрос. Жаль, что я не могу вспомнить, как именно я вызвала апокалипсис. Может тогда, ты могла бы не делать именно этого.

— Разве это важно? — спросила я. — Я бы нашла другой способ уничтожить планету. Если меня создали для этого, то именно это я и сделаю. Я — зло. Всегда им была и всегда буду.

«Я» покачала головой.

— Нет, Симил. Наши действия — зло. Вот почему я вернулась, чтобы остановить тебя. В глубине души я хочу того, что правильно. Так уж случилось, что то, что я считаю правильным, ведёт события в неверном направлении.

Верно. У меня доброе сердце. Я хотела быть счастливой, хотела, чтобы Роберто был счастлив, поэтому должна была позволить ему…

— О боги! Точно! — Я подпрыгнула и протанцевала. — Для меня быть с Роберто — неправильно. Я только причиню ему боль! А значит, я должна поступить наоборот и быть с ним, затягивая его в свои ужасные поступки.

— Ты и вправду сумасшедшая, — донёсся с порога низкий голос Роберто. Фараон оделся в новые чёрные кожаные штаны и белую рубашку. Я подбежала, запрыгнула на него и начала целовать в губы.

— Да. Да, сумасшедшая. И сделаю всё, что в моих силах, чтобы сделать тебя самым несчастным человеком на планете, надеюсь, навсегда.

Роберто оторвал меня от себя.

— Хотя я и не понимаю, что произошло за последние десять секунд, почему ты передумала, за что я бесконечно благодарен, в твоих словах нет никакого смысла.

— Я зло!

Роберто склонил голову набок.

— Не помогает.

— Помимо того, что я отвечаю за подземный мир и многое, многое другое, несу разрушение. Апокалипсис. Я не хочу быть такой, но кажется, это маленькая шутка Вселенной. Всё, что я делаю, кажется правильным, но на самом деле нет. Посмотри, что случилось, когда я пыталась спасти тебя! Я создала вампиров!

Он выгнул бровь.

— И?

— Значит, если я хочу быть хорошей, должна быть плохой. Очень, очень плохой. Чаще, чем хотелось бы. Если только делать что-то плохое не приятно, тогда я занимаюсь хорошим.

Он сильно нахмурился.

— И как ты пришла к такому выводу?

Я указала на «Меня» и объяснила. Очевидно, Роберто её не видел, но думаю, что поверил мне, потому что вежливо склонил голову в приветствии.

Она махнула ему.

— Привет!

— Если ты права, — сказал он, — почему ещё видишь эту другую будущую версию себя? Разве она не должна исчезнуть, раз ты изо всех сил стараешься не творить добро?

— Восхитительная точка зрения. — Весь этот пространственно-временной континуум очень запутан. Добро пожаловать в мой сумасшедший мир! — Может, мне остаётся только одно? — Я подмигнула ему.

Он улыбнулся.

— И насколько же ты плохая?

Я моргнула и обнаружила, что крепко обнимаю его.

— Очень, очень, очень плохая. Наверное, нам придётся повидаться со священником и исповедаться в своих грехах. Или, возможно, отшлёпать друг друга в наказание за проступки.

— Мне бы хотелось. Порку. Священников не жалую. Они постоянно тычут в меня распятиями и обрызгивают водой. Очень странно.

Я тупо уставилась на него и пожала плечами.

— Значит, порка!

Роберто прижался полными, тёплыми губами к моим и скользнул горячим языком в мой рот. Я почувствовала, как частицы моего бессмертного света начали вибрировать, словно радуясь. Они наконец-то воссоединятся с так давно пропавшей частью меня. Или, возможно, эта часть моего света никогда по-настоящему и не принадлежала мне. Я просто носила его, пока не появился законный владелец.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Роберто скользнул тёплыми руками мне под халат и стянул его с плеч, позволив гравитации сделать остальное. Ни разу за всё время моего существования я не чувствовала себя неловко обнажённой. Боги знают, что я полжизни носила только фиговые листы. На голове. Но сейчас, стоя перед Роберто, я впервые почувствовала себя голой. Больше не было ни стен обмана, за которыми можно спрятаться, ни скрытых мотивов, ни политических планов.