Хан Рюрик: начальная история Руси - Константин Пензев

Так, может, считать народ русинов потомками скандинавов? Пожалуй, нет. И потомками евреев-язычников считать их тоже не стоит.

Принципиально никто не отрицает, что русские князья принимали на службу скандинавов, но всяческое выпячивание каких — то отдельных этносов, их превозношение, закрывает суть явления, а именно процесс создания государства у славян. Стремление норманнистов везде и всюду видеть «руку скандинавов» вызывает к жизни ответную антинорманнистскую реакцию. В результате борьба за истину превращается в элементарную склоку на тему «чей козырь старше», чей разрез глаз лучше, чьи кулаки больше и кто есть «истинный ариец», юберменш и прочее.

В советское время «норманнская теория» была объявлена антинаучной, хотя ползучим образом она, в том или ином виде, проникала в научные труды, популярную и справочную литературу. Известно, что эта «теория» стала одной из основ расистской гитлеровской идеологии, хотя этот факт не помешал впоследствии некоторым историкам быть норманнистами. Более серьезным препятствием для таковых в СССР являлось то обстоятельство, что основоположник марксизма Ф. Энгельс по поводу зарождения государственного устройства высказался самым недвусмысленным образом:

«Итак, государство никоим образом не представляет собой силы, извне навязанной обществу. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим, собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство (выделено мной. — К.П.)» (Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. В кн.: Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х т. Т. 3 — М.: Политиздат, 1986; http://malchish. org). После падения коммунизма в России норманнская вакханалия развернулась с новой силой, но об этом мы поговорим позже.

Прав ли Ф. Энгельс в своих утверждениях? Дело в том, что в 20-е годы XX века мы были свидетелями изменения государственного устройства и это изменение происходило под влиянием Запада. Мы получили всенародно избираемого на четыре года президента вместо избираемого Политбюро ЦК КПСС генерального секретаря и т. д. и т. п. Отрицать западное влияние и прямое западное вмешательство не будет никто. Нельзя также отрицать, что сам Советский Союз, равно как до этого и Российская империя в пору своего существования, так же вмешивался в чужие дела и влиял на политические процессы во многих странах, включая и такие могущественные, как Китай. Были ли у власти в СССР скандинавы? Да упаси Господь. Грузины были, но скандинавов не было.

Процесс изменения государственного устройства по всему земному шару так или иначе идет. Современный откат к корпоратизации государств есть явление временное и скоропреходящее. Все народы интересуются жизнью своих соседей, и если видят у них что — то хорошее, то без особых проблем используют чужой наработанный опыт. Учиться не стыдно, стыдно не учиться. Если в IX веке на Руси стало формироваться новое общественное управление, то это не значит, что до этой поры славянские племена представляли из себя совершенно неуправляемые атомизированные множества.

Другое дело, что, навязывая обществу россказни о скандинавах, норманнисты совершенно запутывают и абсурдизируют картину исторического развития России.

Государство невозможно без идеалов, невозможно без абстрагирования от примитивных желаний хапать, безобразничать и пребывать в тупой и скотской бездеятельности. Для успешного функционирования сосударственного организма требуются подчас весьма конкретные представления об общественной пользе.

Когда русские корпоратисты торговали и разбойничали, то не думали ни о чем, кроме своих выгод и своей шкуры. Да, они несомненно являлись храбрыми людьми и за весомый куш могли рисковать жизнью. Однако государственное устройство не требует от государственного человека умения рисковать жизнью за вкусную еду, золотые украшения и интересных женщин. Государственное устройство предлагает человеку рисковать своей жизнью за стариков, детей и вообще — за народ. Читатель может сказать, что и во времена господства родоплеменных отношений люди также сражались за детей, стариков, за родные жилища и за все то, что называется Родина.

Да! Вот в том — то и все дело. Эти чувства, эти идеалы своей семьи, рода и всего того, что называется нацией, не могли прийти от корпорационеров, т. е. людей выгоды, людей эффективности и целесообразности. Эти чувства пришли, путем незначительной трансформации, из самых глубин родового общества. Они изменились, но в основе своей это все те же родовые чувства, только перенесенные на более широкую общность. Они же составляют стержень любого национального управления.

Мы можем получить от иностранцев какие-то практические советы, скопировать опыт, перенять некоторые идеи, но чувства принадлежности к нации нам никакой скандинав не даст, а без такого чувства любые, сколь угодно суперультрасверхпрогрессивные, логически правильные, философски осмысленные, научно обоснованные и экономически выверенные мероприятия и реформы есть только действия квартета из известной крыловской басни.

Однако когда мы рассуждаем подобным образом, нам не следует забывать, что мы рассуждаем о национализме, который прямо и непосредственно вытекает из родовых отношений. Национализм является чрезвычайно мощным фактором, и забывать о нем в политике просто опасно. Но национализм может являться, по отношению к государству как созидательным фактором, так и разрушительным. Почему? Хорошо, если население страны мононационально, как в Японии. А если мы имеем дело с такой страной, как Российская империя, или ее преемником — Советским Союзом? Здесь влияние данного фактора может взорвать страну. Во времена СССР русский национализм был в той или иной степени уравновешен национализмом украинским, грузинским, татарским и еще Бог знает каким. Т. е. власть старалась в той или иной степени обуздывать все националистические поползновения, но это было и достаточно легко сделать. После развала СССР мы получили в Российской Федерации чуть ли не моноэтническое население с 80 % великороссов. И в этом случае весь имперский баланс рухнул и, что наглядно видно на примере текущей политической обстановки, великорусский национализм не может быть сдержан ничем. В этой ситуации провоцирование русского народа на агрессию разного рода норманнистскими теорийками выглядит достаточно оригинально. Известно, что реакция порождается воздействием, не будет воздействия — не будет реакции. А какая может быть сила реакции — не мне вам говорить.

Итак. Национализм проистекает из родовых отношений, его можно считать пережитком прошлого, но если бы он был «пережитком», то не был бы в настоящее время таким значимым фактором.

Между тем, государство, как новый механизм общественного управления (да, именно новый, история его появления и развития еще очень коротка по сравнению со всей историей человечества как вида) приносит с собой принципиально новый, в отличие от национализма, инструмент мобилизации общества.

Этим инструментом является патриотизм. Иногда патриотизм и национализм интерферируют, но разница между ними есть, и она громадная. Государство несет народу понятие о территории. Патриотизм тесно связан именно с территориальным, фактором… Т. е. для патриота, в отличие от националиста, этнический фактор отходит на задний план. У патриота есть понятие о «стране». Страна заселяется народом, и то, что у некоторых представителей народа иной разрез глаз, для патриота не является камнем преткновения.

Скандинавы могли участвовать в строительстве русского государства, но для этого им следовало бы напрочь забыть о своем племенном происхождении. Т. е. не было шведов, норвежцев, данов, а были люди «от рода русского».

И вот здесь мы встречаемся с интересным фактом, который норманнисты толковали самым извращенным способом.

Заглянем в «Вертинские анналы». Сообщение от 839 года (т. е. за 23 года до прихода Рюрика) гласит: «Также пришли послы греков, отправленные от императора Теофила, а именно Теодосий, епископ Кальцедонской метрополии и спатарий Теофаний, несшие с подобающими дарами к императору письмо; император с почетом принял их в Ингельгейме в пятнадцатые календы июня. Кроме того, их посольство побуждало императора и подчиненных ему к подтверждению союза и постоянного мира между обеими сторонами, а также и о победах, которых он с высоты престола добился в войне против иноземнымх народов; любезность и ликование в Господе было принесено. Посольство испросило императора и его подданных по-дружески вернуть подателю [письма] блага всех побед.