Роман Суржиков. Сборник (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

Магнитные поля отжимали плазму от внутренней поверхности сопел, но часть ионов все же врезалась в стенки, и те быстро остывали. Аварийные датчики захлебывались криками. Скоро сопла замерзнут настолько, что перестанут выдерживать давление, и тогда газ разорвет их. Но до того я успею достичь космопорта! Наверное.

Ускорение было таким, что темнело в глазах. Тяжелая кровь отхлынула от мозга, сознание угасало. Я оглох и почти ослеп. Сквозь розовую муть виднелся только носовой экран. В две минуты «Забава» достигла апогея, перевалила за него и начала падение. На экране вдали крошечным серым пятном появился космопорт.

Перегрузка сменилась невесомостью, и голова прояснилась. Я четко видел, как вырастают прямо по курсу кубики таможенных складов. Крыша одного из них была раскрыта лепестками, внутри показались два каплевидных аэра. Я нацелил яхту туда, и мониторы взорвались воплями об опасной траектории. Склад вырастал на глазах, он занял собой пол-экрана, стали видны фигурки людей, бросившихся в стороны от аэров. «Забава» снизила скорость, скорректировала тягу по нормали и кормой опустилась внутрь склада. Вихрь плазмы заполнил зал.

Я вышел в снежное королевство. Все вокруг — пол, стены, опоры, контейнеры с грузами — серебрилось инеем. Корма и сопла яхты покрылись пятнами изморози, раскаленный газ маревом дрожал под ними. Оба аэра, попавшие под выхлоп, превратились в отморозки. Один из них «Забава» задела стабилизатором, и аэр раскололся надвое. Второй напоминал ледяную скульптуру.

В стороне, у входа в административное крыло, показались люди. Вставали из-за контейнеров, послуживших им укрытием, ошарашено оглядывались. Я пошел к ним, поднимая на ходу нейтрализатор.

— Ник! Никита, ты здесь?!

— Витя! — Воскликнул брат, и эхом повторил девичий голос:

— Витя!

Оба вышли мне навстречу, радостно улыбаясь. А за их спинами возник человек в синей форме звездного флота.

— Какого черта, мичман? Что ты творишь?!

Я вскинул оружие.

— Стой, капитан! Я не дам тебе этого сделать. Ник, Лера, в стороны!

— Брат?.. Ты че? — Никита уставился на меня. Климов подошел ближе, положил ладонь на рукоять своего лазера.

— Мичман, что за шутки? Пушку на пол!

Точка моего прицела замерла на уровне его шеи, чуть пониже гранитного подбородка.

— И не подумаю. Ник, ты разве не понял? Это он, Климов, искал зеркало! Кто еще мог использовать дружину! Кому еще придет в голову устроить переворот!

— Переворот?.. Брат, о чем ты! Зеркало нужно не для этого!

— Скажи еще, что зеркало — не бомба! Бери Леру и выходи, потом — я.

Смогу ли я отсюда выйти — это вызывало большие сомнения. Люди Климова (пятеро или шестеро) технично расходились веером, окружая меня. Капитан был на прицеле, потому они двигались осторожно и плавно, без единого резкого жеста, как кошки.

— Брат… — Ник был встревожен, но с места не двигался. — Мы отдали ему зеркало.

— Это правда, мичман. Прибор уже у меня. Так что кончай бредить и бросай оружие. Считаю до трех.

— У тебя?..

— Раз.

Бомба у психа, а псих — у меня на прицеле. Может быть, это единственный шанс!.. Второго потом не будет.

— Капитан, отдай зеркало, или я стреляю!

— Два.

А может, ну его? Плюнуть, уйти? И диктатора переживем, не такое переживали!

Но ведь не отпустит он нас — троих свидетелей…

— Три.

— Стреляю!

Тогда Ник шагнул под мой прицел, закрывая Климова собою.

— Нет, брат, не надо. Что-то ты путаешь.

Климов кивнул, и пятеро людей-кошек ринулись ко мне. Я бросил нейтрализатор.

Меня оттащили в сторону, выкрутив руки за спину.

— Эх, Ник… Что ж ты натворил…

Голос девушки прозвенел по замороженному залу:

— Витя, ты ошибаешься! Мы взломали базу данных и нашли, кто привез сюда зеркала! Капитан тут не при чем. Это была диверсия, понимаешь? Одно успело срабо…

И вдруг ее голос исчез. Все звуки исчезли, словно выключили громкость. А предметы, люди, воздух, само пространство подалось к одной из стен. Круглый кусок стены метра три в диаметре и ближайший к нему контейнер всколыхнулись какой-то дикой волной и сжались в точку. На миг их попросту не стало. Затем вещество снова вздулось, вернуло объем — но не структуру. На месте стены и контейнера осело облако серой пыли.

Вдавливая в пыль шаги, через дыру вошел собственной персоной почтенный наш Председатель. За ним следовал взвод дружинников в силовых боекостюмах, лейтенант Комаровский, возглавлявший их, нес компактный генератор свертки пространства. Сам Павел Петрович был безоружен.

— Дима, ты меня расстраиваешь, — Председатель укоризненно покачал головой. — Перевороты какие-то… Это не дело, понимаешь.

Климов потрясенно молчал. И продолжал молчать, когда двое дружинников отняли у него лазер. Павел Петрович глянул на меня.

— Мое почтение, Виктор Андреевич. Благодарю за помощь, хвалю! — Он махнул Климовским боевикам: — Отпустите его! С героями космоса так не обращаются.

Те повиновались.

— Ну и конечно, все пятеро, будьте добры, сложите оружие.

За Председателем был четырехкратный перевес, но дело не в том. Никто и никогда в нашем городе не поднял бы руку на Павла Петровича, и Павел Петрович хорошо это знал.

Под его взглядом люди Климова один за другим опустили на пол пушки.

Очевидно, это был момент моего торжества, но именно в эту секунду отчего-то мне сделалось жгуче, ядовито тревожно.

— Брат, — тихо-тихо шепнул Ник. На его лице были растерянность и страх. — Это он. Это он привез зеркальце.

— Он — кто? — Не понял я.

И вдруг капитан Климов заорал, реализуя свой последний мизерный шанс:

— Председатель — диверсант! Агент внешнего врага! Это он привез бомбу девять лет назад! Он хочет добить тех, кто все еще выжил! Не верьте ему!

Павел Петрович снисходительно взглянул на Климова, и его печальная улыбка оказалась громче капитанского вопля. Дружинники взяли капитана в кольцо стволов.

— Дима, грустно мне… Обидел. Больно обидел. Ладно… Отдай зеркало.

— Нет. Нет! Ребята, зеркало — бомба! Оно изменит еще один закон, и всем смерть! Всем!

— Отдай зеркало, — повторил Павел Петрович. Его рот не произносил этих слов, они просто раздались откуда-то. Голос пробрал до костей.

Климов потянул руку к карману кителя.

— Нет… Нет…

— Отдай.

— Нет! Помогите! — Прокричал капитан, а его рука совершенно самостоятельно протянула черное зеркальце Павлу Петровичу.

— Виктор Андреевич, я рад, что хоть вы меня поняли правильно, — сказал Председатель вслух. — И в мыслях у меня не было кого-то убивать. Жизнь прекрасна, и она должна длиться подольше. Для того я и искал зеркало — чтобы продлить жизнь. Отключить, а не активировать, понимаете?

С этими словами он взял из руки капитана Лерин талисман.

Поднес к глазам, странно хихикнул. Пробурчал под нос: «Ага… ага». Нажал что-то. Над зеркальцем раскрылся крошечный лазерный экранчик с цифрами. Я не мог рассмотреть его. Павел Петрович коснулся экрана и вздрогнул.

— Девять лет прошло… А миссия…

Он изменился в лице, глаза округлились и помутнели. Попытался набрать код, но пальцы не слушались его. Голос ломался.

— Впустую… девять лет! Провал! Сбой… сбой!

Он вновь попытался нажать, и пальцы судорожно сжались, терзая воздух. Председатель упал на колени.

— Нет, нет! Я спасал! Я спасу! Я… еще… время… Дайте… время!

Занес непослушную правую кисть над зеркалом, и левая рука разжалась, выронив прибор. Попытался поднять его — и обе ладони сжались в кулаки. Председатель бессильно ударил ими о бетон.

— Ну почему? Почемууу? Я не хочу так… Что плохого в том, чтобы… Ааа!

Павел Петрович уже не пытался поднять зеркальце. Стоял над ним на четвереньках, бессильно мотая головой, иногда свирепо лупил в пол кулаком, сбивая в кровь костяшки.

— Еще год… дайте еще год! Я исправлю… за чтооо?.. Зачем?!

Рухнул на бок, снова встал на колени, закачался — и вдруг запел: