Мануэла - Карлос Маноэль

— Здравствуй, красавица. — Юноша протянул девушке руку.

— Бернарда! Бернарда! — раздался властный женский голос из открытой двери дома, и испуганная Бернарда, а это была именно она, отдернула свою, уже было протянутую юноше руку и быстро скрылась за дверью.

Юноша проводил ее восторженным взглядом и повернулся к товарищу. Тот торопил его. Ведь были они на работе и из-за встретившейся им Бернарды здорово опаздывали. Рабочие инструменты, которые они везли на тележке... Их давно уже заждались. Но юноша махнул товарищу рукой, чтобы тот не расстраивался, и они быстро покатили тележку дальше.

А в доме в это время мать делала выговор дочери, наступая на нее и потрясая кулаками. Бернарда не могла понять, почему так сердится на нее мама. Только лишь из-за того, что она обменялась взглядом с парнем? Она ведь уже достаточно взрослая, и пора бы подумать о муже.

— Знаешь, кто этот парень? — Глаза матери сверкали праведным гневом. — Ты знаешь, кто он?

— Нет, — развела руками Бернарда. — Откуда мне знать? — воскликнула она. — Я его сегодня в первый раз увидела на нашей улице. Да и что такого я сделала, мама? — спросила она. — Я даже не говорила с ним! Может, мне теперь и из дома нельзя выйти? Ведь ты сама говорила, что я красивая, а на красивых всегда парни обращают внимание.

— Это старший сын злейших врагов нашей семьи! — закричала мать. — Ты что, забыла, что живешь на Сицилии? Ты никогда не должна ни разговаривать с ним, ни смотреть на него, ни думать о нем. Иначе быть тебе наказанной. Ты не должна забывать о наших обычаях. Он твой кровный враг! — Мать бросилась к Бернарде и схватила ее за плечи. — Ты поняла меня? Поняла? — трясла она Бернарду так, что у той заболела голова.

— Да, мама, я поняла! Отпусти меня, мне больно! — по щекам Бернарды текли слезы. Отчасти от боли, а отчасти из-за несправедливых обычаев ее родины. Она не испытывала к этому парню, что так мило улыбался ей на улице, никакой вражды. Наоборот, ей впервые так понравился молодой человек. Но она должна отказаться от своих чувств, принеся их в жертву старинной вражде, корни которой уходили далеко в прошлое.

— Вот так-то будет лучше, — уже негромко проронила мать и отпустила Бернарду. Она долго еще молча, не отходя от дочери, смотрела ей в глаза, словно проверяя, поняла ли ее дочь и крепко ли засели в ее юной и потому легкомысленной головке наставления.

— Но почему эта девушка должна была так поступать? — возмущенно воскликнула Исабель, зачарованно слушавшая эту историю о любви, больше похожую на мелодраматический роман какой-нибудь модной писательницы. Все ее чувства были на стороне юной Бернарды. Она даже не могла сообразить, что та Бернарда из сказки о любви и сидящая сейчас перед ней женщина — одно и то же лицо. И поэтому она говорила о юной Бернарде как о третьем лице.

— Это старые счеты, — попыталась объяснить Бернарда. — Тебе действительно трудно понять это сейчас. А тогда обычаи были гораздо сильнее государственных законов.- Это старые распри другой земли, где говорят на другом языке и живут другой жизнью. — Бернарда бросила украдкой взгляд на мадам Герреро, которая дрожала, словно в лихорадке.

— Мама, ты плохо себя чувствуешь? — испугалась Исабель, заметив состояние матери. — Если ты хочешь, мы можем отложить этот разговор до тех пор, пока ты не поправишься.

— Нельзя отложить неизбежное, — простонала мадам Герреро.

— Но почему? О чем ты так трагически говоришь, мама? — Все происходящее по-прежнему было для Исабель тайной за семью печатями.

— Сейчас ты все узнаешь и поймешь, — сказала ей Бернарда и повернулась к мадам Герреро. — Хотите, чтобы я продолжала, мадам? — спросила она.

— А разве ты бы остановилась, если бы я сейчас сказала тебе нет? — с горькой иронией ответила мадам, с трудом повернув голову в сторону Бернарды, чтобы видеть ее лицо.

— Договор должен выполняться, мадам Герреро, — ответила Бернарда, не отводя своего взгляда.

— Да о каком договоре в конце-то концов идет здесь речь? — Исабель переводила глаза с одной женщины на другую, пытаясь понять загадочные фразы, которыми те время от времени обменивались. — Я слышу это слово уже в тысячный раз! Между кем и кем был заключен этот договор и в чем он заключается?

— Дай мне рассказать до конца, — попросила Бернарда, — и ты сама поймешь, о каком договоре идет все время речь. Но для этого ты должна выслушать все до конца. — Бернарда помолчала и продолжила свое повествование: — Эти семейства, о которых я говорила, и к одному из которых принадлежала девушка, а к другому — юноша, издавна жили в глубокой вражде из-за клочка земли. О начале раздора никто не помнил, но длилась распря уже второе столетие.

— Боже, — прошептала Исабель, — разве может такое быть? Разве могут люди помнить так долго зло? Эта история напоминает мне историю о Ромео и Джульетте.

— Да, — согласно кивнула Бернарда, — действительно, эти истории похожи. И так же, как Ромео и Джульетта у Шекспира, здесь от вражды больше всех пострадали молодые влюбленные.

Мадам Герреро с горечью бросила взгляд на рассказчицу, словно хотела бы ее прервать, да не посмела.

— Они что, погибли? — в страхе воскликнула Исабель. Она была очень впечатлительной девушкой и за короткое время рассказа прониклась сочувствием к молодым людям.

— Нет, — успокоила Бернарда, — они не погибли. — И она вновь замолчала, словно переносясь опять мыслями в далекое прошлое. Со вздохом продолжила: — Возможно, смерть была бы для них менее страшна в сравнении с тем, что произошло с их любовью.

— А что произошло? — Исабель затаила дыхание, ожидая продолжения истории.

— Их любовь прокляли, — заговорила Бернарда, вспоминая тот летний день, когда они с матерью и отцом отправились после долгих сборов в церковь, набросив на себя накидки, за которыми можно было при желании спрятать лицо от слишком любопытных взглядов. — Они пришли одними из первых в церковь и сели на скамейку для прихожан в первых рядах. Скоро церковь стала заполняться остальными жителями поселка. Испокон веков церковь в их краях пользовалась большим уважением и властью. Со всех сторон на Бернарду, сидящую рядом с матерью, которая открыла на коленях Библию, смотрели лики святых, а в ее сердце пела любовь, но песнь эта была посвящена не Богу, а земному парню. Они полюбили, но не могли даже сказать друг другу о своей любви. Бернарда тихонько повернулась и окинула взглядом помещение церкви, пытаясь увидеть среди прихожан и любимое лицо. Это было единственное место, где они могли видеть друг друга, не опасаясь злой молвы. Звучала тихо церковная музыка, навевающая мысли о вечном, а Бернарда и ее возлюбленный думали не о Боге, а друг о друге. Бернарда со страхом и надеждой подняла свой взгляд на большое распятие, мысленно прося у Господа прощения и помощи.