Чекисты Дона - Иван Бондаренко

— К Самутину его, — сухо распорядился Гопф.

Так делалось, когда для агента, вернувшегося с задания, была необходима специальная проверка. Самутин считался в этом деле мастером.

Дотошно допытывается он от Петра: когда и где группа агентов была задержана, где они сражались, кем допрашивались? А в какой день и час был налет немецких самолетов?

Петр точно назвал дату и час бомбежки, на месте показал сарай, воровку от бомбы. Там же нашли и двух убитых агентов.

— Про остальных не знаю, может остались с красными, а я вам предан.

— Хочу верить, как земляку, — Самутин сказал, что он родом из той же Полтавской области, село Ташань.

2 июня 1942 года Петру объявили, что проверка закончена. От него приняли присягу, облачили в форму вермахта. Вначале он выполнял хозяйственные поручения, познакомился с Кузаловым — специалистом по изготовлению советских печатей и штампов. Время от времени Кузалов привлекал себе в помощь и Петра. Это сыграло большую роль при назначении его писарем в канцелярию абвергруппы-102. Отныне Петр мог знать данные почти обо всех агентах, которых готовили к переброске, и, что не менее важно, он теперь получил возможность изучить руководящий состав разведки 17-й армии.

И вот он попался. Карцер. Ожидание допроса.

Сквозь квадратик отдушины погреба Петр увидел за деревьями Веру. Окликнуть ее, довериться? В одной беседе она призналась, что ее брат — командир Красной Армии. И он решился, позвал ее. А она за яблоньку — и ни с места. Понять ее можно: в Ростове каждый день массовые расстрелы, аресты коммунистов и советских активистов, угон молодежи в Германию. Но зов-то шел из карцера! И Вера подошла.

— Слушай меня внимательно, — стал быстро и тихо говорить Петр. — Возьми, пожалуйста, вот эти документы, спрячь пока, а как придут наши — передай командиру из НКВД, только сразу, Вера!

Она протянула руку, взяла у Петра школьную тетрадь...

Позже она познакомится с содержанием тетради, больше из любопытства (что же мог передать через нее немецкий прислужник в НКВД?), разберет какие-то линии и поймет, что Петр указывал свое местонахождение на 10 августа 1942 года.

Вовремя отдал Петр документы: за ним пришли, привели к Самутину. Он приказал обыскать Петра, пригрозил:

— Песенка твоя спета, гад, сознавайся!

— За что вы, Петр Зотович, ко мне так? Из-за подписей? Так вы же сами, господин подполковник, приказали заполнить шесть красноармейских книжек как можно быстрее. Старался, чтобы к утру и другие документы были готовы, всю ночь не спал. Первую-то скопировал с образца, а остальные по ней заполнял. Как не получился кончик подписи, так уже и везде вышло... Каюсь, велика моя вина, но ведь от усталости...

Перевел дух и продолжал искательно:

— За что от вас такая немилость? Чай, не забыли, как обеспечил вас личной музыкой на свадьбе? Разве мало помогаю в хозяйстве вашей молодой жене? Превыше всего дорожу вашим доверием, Петр Зотович, для вас и за вас на все готов, только прикажите!..

Слабую струну характера Самутина задел Петр: он любил лесть и холопскую преданность. Петр не скупился на это. Самутину же Петр был нужен в разведгруппе как «свой». Он освободил Петра, поручив Кузалову негласно вести за ним наблюдение.

Думал ли он об опасности? Каждодневной, ежеминутной? Да, конечно, думал. Почувствовал, как она увеличилась после прекращения связи с Рязанцевым и Меркуловым. Это все равно что ходить по краю пропасти без баланса, без поддержки. Но Петр выработал уже в себе привычку держаться золотой середины: недооценивать опасность — смерти подобно, переоценивать ее постоянно — связать себя по рукам и ногам.

Этим, пожалуй можно объяснить, что буквально тут же он пошел на новое, не менее рискованное дело.

Абвергруппу-102 перебазировали в Краснодар, где она находилась более полугода. Фашисты усилили заброску агентов в тыл Красной Армии. Но обратно почти никто из них не возвратился. Как ни трудно было, а Петр находил способы уведомлять органы советской военной контрразведки. Новый заместитель начальника разведгруппы Бокк — специалист по вербовке женской агентуры — пытался оставить в Краснодаре четырех девиц. Но Петр вручил паспортные данные на них кладовщику типографии газеты «Кубань», а он с приходом Красной Армии — в особый отдел Северо-Кавказского фронта.

В конце января 1943 года абверовцы подготовили для диверсий и шпионажа в расположении Красной Армии «взвод красноармейцев», который, по их замыслам, должен одним из первых ворваться в оставляемый немцами город Краснодар. Как сорвать эту гитлеровскую провокацию и предотвратить такую большую опасность? И Петр искаженным печатным почерком пишет плакат: «Здесь живут шпионы во главе с Гессом и прочими бандитами. Вам не уйти от кары!» Ночью, с помощью русского шофера Василия Матвиенко, Петр прикрепляет плакат к зданию. Утром поднялся переполох. Еще бы, такая афиша на засекреченном объекте! Шпионов, за невозможностью использования по назначению, всем «взводом» — в лагерь, для проверки.

Спустя несколько дней Петр скомпрометировал и капитана Гесса — надменного нациста, прибывшего в конце сорок второго на место подполковника Гопфа.

В январе 1943 года, проходя по улице Седина, Петр заметил возле дома № 10 легковую машину Гесса. Бросил взгляд внутрь — пусто, открыл дверцу и на сиденье увидел кожаный портфель. Взял его, зашел в комнату-кухню, раскрыл. В нем лежал доклад начальника разведки 17-й армии на имя ее командующего генерал-полковника Руоффа. Быстро пробежал страницы глазами, закрыл портфель и вежливо постучал в дверь передней комнаты. В ответ — молчание. Толкнул дверь. Свесив с дивана руку, мертвецки пьяный, Гесс спал. Тлела сигарета в пепельнице на стуле, а на его спинке висел мундир...

Будить шефа, чтобы вручить ему портфель? Еще больше повысить акции? А если... Он положил документ на пепельницу, попятился к выходу, аккуратно закрыл за собой дверь... Гесс не отрезвел даже тогда, когда его вытащили из огня. Утром его вызвали в штаб армии, и больше он не появлялся в разведгруппе.

Абвергруппу-102 в спешном порядке перебросили в станицу Крымскую, потом — в Курганинскую, оттуда вывезли самолетами в Евпаторию, а затем — под Винницу, в местечко Вороновицы, на переформирование и отдых. Не знал отдыха только советский разведчик. Петр не находил себе места — накопились необычайно ценные данные. Он ищет выход. «Помог» Самутин. Петр знал, что он награбил у советских граждан много ценных вещей, таскать с собой нелегко, а при бегстве с Северного Кавказа часть даже оставил...

— Петр Зотович, — обратился к нему Петр, — давайте я отвезу часть вещей вашим родственникам в Ташань на сохранение до победы.