Ледяная Королева - Майя Ахмедова

Я обмотала вокруг себя цветастое махровое полотнище, закрепила его на груди булавкой и натянула сапоги на босу ногу. Видок получился впечатляющий, но мне было не до эстетических изысканий — непонятное беспокойство быстро переходило в сильный физический дискомфорт.

Вещи с пола я так и не подобрала — просто начисто забыла о них, когда, ускоряя шаг, двинулась обратно. Через десяток шагов я перешла на неровный галоп, не вдруг сообразив, что мчусь в полной темноте и даже не спотыкаюсь, но раздумывать над этим было некогда. Примерно на полдороге со мной чуть не столкнулся Ворх, бегущий во весь дух. Он развернулся в прыжке и хрипло выдохнул:

— Ему плохо!

Мы припустили со всех ног и ворвались в главную залу как раз в тот момент, когда метавшийся на постели Дин забился с новой силой и вдруг обмяк, опять перестав дышать. Снова здорово!!! Я с разбегу приземлилась возле него на колени, вытянула за цепочку мерцающий медальон и приложила ухо к забинтованной груди. Слава богу, пульс какой-никакой остался — не представляю, как бы я отрабатывала приемы непрямого массажа при сломанных ребрах! А вот с дыханием…

Разжать его челюсти было совсем не просто. Мне пришлось пустить в ход лезвие ножа и черенок деревянной ложки, прежде чем удалось разомкнуть намертво стиснутые зубы. После нескольких минут моих лихорадочных усилий вперемежку с отчаянной бранью и пары неслабых пощечин парень захрипел, давясь кровавой пеной, раскашлялся и все-таки вспомнил, как полагается дышать самостоятельно.

Я с трудом перевела дух, осела на пол рядом с ним, утирая взмокшее лицо, и только сейчас почувствовала, что в пещере не так уж и жарко. Прямо скажем, прохладно, а у меня волосы кое-как вытерты, да и мокрое полотенце — неважная замена теплому свитеру и штанам!.. Пришлось, кряхтя и чертыхаясь, подниматься и брести к развешанным у огня вещам. Моя шубка, заботливо оттертая шушками, разумеется, еще не просохла, поэтому я недолго думая сдернула плащ Дина и ушла в укромный уголок, прихватив сумку.

Критически оглядев результат своих усилий, я только вздохнула. Судите сами: длинный меховой плащ поверх кружевного французского белья и короткие сапожки на толстой подошве, каблуке и цигейке — прикид самый тот, особенно для походной жизни в зимнее время! Да, можно еще добавить и любимый шарфик с бахромой, благо длина позволяет как-нибудь интересно его повязать на каком-нибудь интересном месте… Но поскольку нет никакой альтернативы, по крайней мере, пока не просохнут мои вещи…

Я развесила полотенце, села поближе к огню и только сейчас обратила внимание на вытаращенные глаза и отвисшую челюсть волка.

— Что-то не так? — забеспокоилась я. — Или Дин будет из-за плаща сердиться?

— Да нет, не должен. — Волк сморгнул и отвел глаза.

От еды я благоразумно предпочла отказаться — желудок все еще не простил мне сегодняшнего вмешательства в его внутренний мир, — зато кисель пришелся кстати. Потом вместе с шушками заварила травяной настой для пострадавшего и ушла воевать со своей одеждой, пока еще можно было ее отстирать.

Этой ночью спать не пришлось — парню было совсем худо. Все тело горело; казалось, пересохшая кожа трещит от жара. Он метался на постели, жадно, прерывисто дыша с бульканьем и сипом. Время от времени его начинало трясти, буквально сворачивая в жгут мощной судорогой. Я то капала с ложечки в пересохший рот настой трав и разведенный ягодный сок, то меняла на горячем лбу холодные примочки, то вцеплялась мертвой хваткой в забинтованные плечи, пытаясь удержать его на месте, чтобы не навредил себе еще больше…

В один из таких моментов пальцы его уцелевшей руки сомкнулись на моем предплечье повыше запястья как стальной капкан, и я только зашипела от боли, когда он выпустил длинные — сантиметров по десять — серебряные когти, пронзившие мышцы практически насквозь. Кисть моментально занемела, кровь тонкими ручейками бодро заструилась на его смятую постель. Мои попытки разжать горячие, намертво стиснутые пальцы ни к чему не привели — с таким же успехом я могла рискнуть здоровьем и попробовать разогнуть подкову для особо крупного тяжеловоза!

— Дин!!! — взвыла я, не в силах больше терпеть. — Отпусти!..

Ворх, отлучавшийся на несколько минут, очень вовремя появился снова, моментально сориентировался и громко рыкнул в самое ухо буйствующего пациента. Тот разжал пальцы и сделал резкий, довольно точный выпад в сторону источника опасного звука. Волк ловко увернулся и подскочил ко мне:

— Покажи!

Он стал зализывать мою руку, а я куталась в плащ и пыталась побороть нервную дрожь — все происходящее было уже как-то слишком…

— Порядок! — Волк чихнул. — Только шрамы, наверное, останутся. Испугалась?

Я мотнула головой, судорожно вцепилась в пушистую шкуру и, уткнувшись ему в плечо, разревелась. Ворх успокаивающе фыркнул мне в самое ухо:

— Не убивайся так, все будет хорошо… правда, не скоро.

— Спасибо, утешил! — хлюпнула я носом. — С такими стрессами надолго меня не хватит!

— Может, поспишь? А я посижу…

— Не смогу, — прерывисто вздохнула я, утирая последние слезы, — мне почему-то кажется, что, если я отойду, он умрет… Глупо, да?

— Как знать! — не сразу отозвался волк, разглядывая меня с каким-то странным выражением на мохнатой морде.

ГЛАВА 5

Следующие полторы недели я отходила от пострадавшего только по совсем уж необходимой надобности. Более-менее спокойных минут перепало — по пальцам посчитать, причем на одной руке. Он то сгорал от сухого жара — и мы ведрами таскали снег, щедро засыпая полыхающее тело до кончиков пальцев, а мокрые бинты высыхали прямо на глазах, то исходил горячим потом, трясясь в жестокой лихорадке, — и мы по нескольку раз в день меняли повязки. Трижды во время приступа он срывал бинты, и я, припоминая вслух свой обширный запас нецензурных высказываний, восстанавливала его мумиеподобный имидж. Правда, с каждым разом перевязочного материала требовалось меньше — поверхностные раны заживали на Дине быстрее, чем на любой собаке, оставляя на загорелой коже гладкие светлые рубцы, но и те постепенно исчезали.

С костями пришлось повозиться подольше. Вот когда не раз и не два пришлось вспомнить бабушкины уроки! Сейчас бы она не нарадовалась, глядя на любимую внучку, ведь настолько прилежно упражняться в реализации заложенных возможностей мне в жизни еще не приходилось! «Скрытым зрением» я пользовалась реже — для определения фронта работ на ближайшее время, а вот запасы жизненной силы были затронуты основательно. Как ни крути, а починить и настроить на нормальную работу переломанный, растерзанный и отравленный организм — это даже не в горящую избу войти… хотя, конечно, и в таком варианте развлечение то еще!