Прощаясь навсегда - Мэри Кларк

— Нелл, скажем так: я несколько раз встречался с Эдамом, когда он работал у Уолтерса и Арсдейла. Моя фирма много лет сотрудничает с их фирмой.

— Вы могли бы назвать Эдама своим другом?

— Он был моим знакомым — так было бы точнее.

— Что вы думаете о нем как об архитекторе? Если верить тому, что вы сказали на днях, мир лишился гения.

С этой женщиной не стоило лицемерить. Ланг улыбнулся:

— Неужели я зашел так далеко? По правде говоря, я просто из вежливости сказал, что, будь он жив, мы бы воспользовались его проектом.

— Вы также солгали, заявив, что этот участок нужен вам только для того, чтобы здание вписалось в существующую застройку, — напрямик заявила Нелл.

Ни слова не сказав, Ланг подошел к стене и нажал на кнопку. В тот же миг развернулся и засветился спрятанный в стене экран с панорамой Манхэттена, на которой были обведены голубым уже готовые и еще строящиеся здания. Внизу золотыми буквами были указаны их названия и адреса.

— Те, что отмечены голубым, принадлежат мне, Нелл. Как я уже сказал детективам, всего-навсего обвинившим меня в том, что это я подложил бомбу на яхту Эдама, мне хотелось бы приобрести участок Капланов, потому что у нас есть потрясающий проект, для осуществления которого нужно чуть больше места.

Нелл принялась внимательно рассматривать панораму.

— Вы абсолютно правы, — спокойно произнес Ланг, возвращая экран на место, — я не был с вами откровенен, за что приношу извинения. Я бы хотел присоединить участок Капланов к участку Вандермееров, потому что мой дед обосновался приблизительно на этом месте, когда в восемнадцать лет прибыл сюда из Ирландии. Я бы хотел возвести великолепную башню, которая стала бы памятником тому, чего удалось достичь трем поколениям Лангов. — Он посмотрел ей в глаза. — Но если мне не удастся приобрести участок Капланов, я все равно не отступлюсь.

— Почему вы сами не купили этот участок?

— Потому что не мог его использовать, пока усадьба Вандермееров оставалась историческим памятником.

— Тогда почему его приобрел Эдам?

— Либо у него была потрясающая интуиция, либо кто-то из муниципальных чиновников сообщил ему о грядущих переменах. Кстати, не думайте, что это не подлежит расследованию.

У Нелл оставался еще один вопрос:

— Вы знаете кого-нибудь по имени Гарри Рейнолдс?

Ланг выглядел озадаченным.

— В Йеле я был знаком с Генри Рейнолдсом. Он преподавал средневековую историю. А почему вы об этом спрашиваете?

Пожав плечами, Нелл направилась к двери.

— Это не важно.

Питер Ланг, тебе никогда не получить бойскаутской награды за честность, подумала Нелл, входя в лифт. Ты почти маниакально эгоистичен. Наверняка ты страстно желаешь заполучить этот участок. Но я пришла сюда не за этим. Мне нужен был ответ, который я, надеюсь, получила.

Она была одна в лифте. Когда он двинулся вниз, Нелл вслух произнесла:

— Питер Ланг, твои руки не в крови.

Дан Майнор одновременно и хотел и боялся услышать сообщение, оставленное на автоответчике. По какой-то причине ему казалось, что упорные поиски матери не сулят ничего хорошего.

Когда он вернулся домой в четверг, его ждало сообщение от Мака: «Дан, позвони мне. Это важно». По мрачному тону Корнелиуса Дан догадался, что поиски Куинни завершились.

Дан был хирургом, чьи пальцы привыкли держать сложнейшие инструменты, любое его неточное движение могло стоить пациенту жизни. Но эти пальцы дрожали, когда доктор Майнор набирал номер офиса Корнелиуса Макдермота.

— Я получил ваше сообщение, Мак.

— Увы, Дан, но такую же фотографию, как у тебя, нашли у бездомной женщины, погибшей в сентябре. Возраст и телосложение тоже совпадают. Фотография была приколота к ее бюстгальтеру.

Дан проглотил застрявший в горле комок.

— Отчего она умерла?

— В доме, где она остановилась, случился пожар. Она задохнулась.

— Задохнулась!

— Дан, я знаю, как это тяжело. Я жду тебя завтра в морге больницы Белвью.

— Где она сейчас?

— Ее похоронили. На кладбище для бедных. Ее тело можно эксгумировать.

— Спасибо, Мак.

Дан положил трубку, вынул бумажник и достал оттуда фотографию, которую носил с собой с шестилетнего возраста.

Целый час он просидел, пытаясь воскресить в памяти воспоминания о матери, какими бы смутными они ни были.

Ах, Куинни, спрашивал он, почему тебя настигла такая страшная смерть? И почему, мама, ты обвинила во всем себя? Я был несмышленым мальчуганом, по вине которого произошел тот несчастный случай. Но все закончилось хорошо, даже очень хорошо.

В дверь позвонили. Потом еще раз, более настойчиво.

Дан неуверенно поднялся, прошел по комнате и открыл дверь. За порогом стояла Нелл Макдермот.

— Мак мне все рассказал. Мне очень жаль, Дан.

Он молча отступил назад, пропуская ее. Потом закрыл дверь, обнял Нелл и заплакал.

ПЯТНИЦА, 23 ИЮНЯ

Глава 9

В пятницу утром на шесть крупнейших телевизионных станций Нью-Йорка был послан курьер — за кассетами с записью вечерних новостей за 9 сентября. Кассеты были доставлены в окружную прокуратуру.

Главным сюжетом новостей был пожар, уничтоживший усадьбу Вандермееров на углу 28-й улицы и Седьмой авеню.

Вела репортаж Дана Адамс.

«Сегодня вечером сгорела усадьба Вандермееров — один из старейших голландских фермерских домов на территории города, исторический памятник, пустовавший последние восемь лет. Огонь, сообщение о котором поступило в семь часов тридцать четыре минуты, быстро распространился по зданию. Вскоре рухнула крыша. Так как в окрестностях усадьбы часто видели бездомных, пожарные, рискуя жизнью, обыскали помещение. В ванной комнате наверху они обнаружили тело бездомной женщины, которая, вероятно, задохнулась от дыма. Ее имя пока не установлено. Оно будет предано огласке лишь после того, как найдут и оповестят ее родственников».

— Участок Вандермееров! — воскликнул Склафани. — Теперь им владеет Ланг.

— Да. А Колифф владел соседним участком.

— А это означает, что пожар был на руку обоим.

Потратив еще три часа, Склафани с Бреннаном не обнаружили ни одного другого сюжета, который так или иначе мог касаться Джима Райана.

— Запишите шесть репортажей о сгоревшей усадьбе на одну пленку, — сказал Склафани технику.

Они отправились в кабинет Склафани.

— Итак, чем мы располагаем? — спросил он.

— Совпадением, которое, как нам обоим известно, ничего не доказывает, и мнением десятилетней девочки, что ее папа расстроился, когда смотрел вечерние новости. Быть может, папа просто приуныл после двух кружек пива.

— Лайза Райан сказала, что приказ «отменить работу» каким-то образом был связан с тем, что сделал Джим.

— Это легко проверить. — Бреннан поднялся. Пора разобраться в том, что именно случилось в усадьбе Вандермееров. Отчет о происшедшем должен быть в Тринадцатом участке.

— А я пока займусь ключом из бумажника Уинни Джонсон, — сказал Склафани. — Нужно найти этот банк.

— Если еще не поздно.

— Если еще не поздно, — согласился Склафани. — Если мальчик прав, то с яхты кто-то спрыгнул. Сейчас я почти уверен, что это была Уинифред Джонсон.

— Все наши догадки основаны на том, что видел дальнозоркий восьмилетний мальчик и записала в дневнике десятилетняя девочка. — Бреннан вздохнул. — Мама меня предупреждала, что в жизни и не такое бывает.

В пятницу утром Нелл позвонила в дом для престарелых и поинтересовалась состоянием матери Уинифред Джонсон.

— У нее тяжелая депрессия, — ответила сестра. — Уинифред была очень преданной дочерью. Она приезжала каждую субботу, а иногда и вечером среди недели.

Уинифред — преданная дочь. Уинифред-пловчиха. Уинни-бумажник. Уинифред — любовница Гарри Рейнолдса. Какая из них настоящая? — подумала Нелл. Или в ней уживались все четыре. Где она сейчас? В Южной Америке или на одном из Карибских островов, откуда ее не выдадут американским властям, даже если она будет найдена.

— Я сегодня приеду ее навестить, — пообещала Нелл.

Она положила трубку и подошла к окну. Стояло серое, дождливое утро. Проснувшись сегодня, Нелл долго не могла встать с постели. Она в мельчайших деталях представляла себе лицо Эдама. В то последнее утро на нем не было и следа пленившей ее когда-то улыбки. Он был взвинчен, раздражен и так торопился, что ушел без пиджака и кейса.

А в пиджаке лежал ключ от сейфа № 332.

Надо отдать ключ детективам, подумала Нелл, входя в ванную и вставая под душ. Но только после того, как… — на этом ход ее мыслей оборвался.

Ей пришла на ум странная, абсурдная догадка. Догадка, которую можно подтвердить или опровергнуть, оставив ключ у себя.

Нелл была готова поделиться своими мыслями с Даном, но в прошлый раз было неподходящее время. В прошлый раз надо было дать ему выговориться, излить свою печаль и боль. Он сбивчиво рассказал ей о несчастном случае, после которого его мать ушла из дома, о долгих месяцах в больнице, когда он молился, чтобы она пришла его навестить. О дедушке и бабушке, которые помогли ему выжить.