Утонувший в кладезе - Николай Романецкий

И Свет срочно кашлянул.

Девица тихонько вскрикнула, из-за шторы высунулось юное личико, обрамленное растрепанной иссиня-черной гривой. Распахнутые глаза, перепуганный взгляд, красок Додолы след и вовсе простыл. Зато страха — хоть отбавляй! Давешняя горничная…

А потом выглянул не менее испуганный Ярик. Его Свет тоже узнал — это был пшеничноволосый кучер, любитель «Мамочкиного платочка», возивший их к месту преступления и в принципат.

Почему-то беленьким очень часто нравятся черненькие, подумал Свет, и мысль эта показалась ему столь неожиданной, что он удивился. Еще вчера чародею Смороде и в голову бы не пришло задуматься — кто кому и по какой причине может понравиться. Впрочем, нет, вчера бы — пришло. А вот еще в прошлое лето… Ему вдруг захотелось оказаться где-нибудь в другом уголке дома, там, где он не мог бы помешать влюбленной парочке.

Леший меня сюда понес, подумал он. Зашел бы в гридницу, поглядел, как танцуют, об кого кикимора свой язычок чешет…

Он снова кашлянул и, сделав вид, будто не заметил целующихся, скрылся в своей комнате.

Кровать была до сих пор не застлана. И форточка — по-прежнему открыта.

Наверное, целеустремленный Ярик специально подкарауливал момент, когда столичный чародей спустится вниз, и тут же принялся мешать Радомире исполнять ее служебные обязанности. Хорошо, хоть в коридор выйти догадались. Наверное, думали, там они услышат чужие шаги. Но слишком уж увлеклись друг другом… А если бы Свет пришел чуть позже? Интересно, можно ли работать корнем стоя или сидя? Надо будет как-нибудь предложить Забаве такой способ…

Зазвонил колокольчик.

— Прошу! — крикнул Свет.

Вошла давешняя служаночка, замерла, едва перешагнув порог. Растрепанные волосы наспех уложены в некое подобие прически и для маскировки украшены ослепительно-белой кружевной наколкой, блузка застегнута на все пуговицы. Вот только обтянутые блузкой перси все еще бурно вздымались.

Быстро она привела в порядок одежду, подумал Свет. А вот себя — оказалось, сложнее!

— Я застелю постель, чародей? — Голос снова звучал весенним ручейком.

— Да, конечно, Радомира, застилайте.

Шагнувшая было к кровати девица замерла.

— Ой, вы, наверное, все слышали…

— Что я слышал? — прикинулся непонимающим Свет.

— Ну там, в коридоре, за портьерой, нас с Яриком. — Она вдруг всплеснула пухлыми ручками и взмолилась: — Я прошу вас, чародей, токмо не говорите ничего хозяйке! Ярика накажут, а то и выгонят. И меня могут… Мы ведь не делаем плохого!

В глазах ее не было зелени, и потому Цветану Нарышкину не ждали неприятные сюрпризы, приводящие к поиску новой служанки. Впрочем, ему-то, Свету, какое до всего этого дело? Пусть бы даже хитрые девичьи глазки и заволокло зеленой тиной!..

— Да я, собственно, ничего и не слышал… — Свет ухмыльнулся про себя. — И в любом случае хозяйке о вас не скажу.

— Правда? — Мольба в голосе Радомиры сменилась безудержной радостью.

— Клянусь Семарглом! — Свет приложил десницу к сердцу.

Ему вдруг показалось, что не будь он волшебником, горничная не удержалась бы и рассказала ему, как сильно она любит своего милого Ярика.

Тем не менее, когда девица, застелив постель, закрыв форточку и выслушав указание, в какой час разбудить гостей, удалилась, он проверил сохранность заклятья на колдовском бауле. Баул пребывал в полном порядке.

Можно и укладываться, но ведь ныне пятница.

А посему Свет заставил себя взяться за привычные тренировочные занятия.

Тренировка, к его немалому удивлению, оказалась весьма продуктивной. Заклинания творились как никогда легко. Привычная злоба же — почему-то не просыпалась. Наверное, именно по этой причине настроение стремительно улучшалось, а недавние желания переставали теснить душу.

Вот вам, разлюбезная княжна Снежана, подумал он, стягивая с себя чародейский балахон. Не очень-то и хотелось! Оттачивайте свой злой язычок, кикимора, на каком-нибудь красавце-ратнике. Он примет ваши безудержные дерзости за скрытые авансы. Мы же ныне — ляжем баиньки. А завтра, на свежую голову, еще поразмыслим над тайными причинами вашего странного поведения. Не ваших ли рук дело — ситуация, в которой брат Буривой почувствовал себя униженным?

И только укрывшись одеялом, Свет вдруг понял: раньше мысль о том, что муж-волшебник Буривой Смирный может в определенных ситуациях почувствовать себя униженным, чародею Смороде бы и в голову не пришла.

5. Взгляд в былое. Снежана

Снежана Нарышкина с детства не любила волшебников. Вернее, она была к ним абсолютно равнодушна.

Девочка с младых ногтей знала, что принадлежит к великородной словенской семье. Род Нарышек в стародавние времена происходил из тех же корней, что и великокняжествующая династия. И подобно Рюриковичам придерживался испытанных веками традиций.

В семьдесят шестое лето, в теплый осенний месяц вересень, двадцативосьмилетний отпрыск рода Нарышек по имени Белояр обвенчался с представительницей не менее древней словенской фамилии, девятнадцатилетней девицей Цветаной Лопухиной. Поелику брак сей был заключен договорно между главами семей, то новоиспеченной жене потребовалось определенное время, чтобы привыкнуть к своему супругу и влюбиться в него. Потом, как заведено богами, к молодой княгине пришел зеленец, и Цветана тут же понесла. В крепкие сеченские морозы семьдесят восьмого она благополучно разрешилась от бремени первенцем. Нарекли первенца дедовым именем — Найден.

А почти ровно семь лет спустя (правда, зима восемьдесят пятого была, по словенским понятиям, не в меру мягкой) в семье Нарышек родилась и первая дочь. Отец Снежаны, у коего к тому времени было уже два сына, в дочурке души не чаял. И хотя вскоре любезная супруга принесла ему еще двух девочек, старшая дочь навсегда осталась для князя Белояра самой ненаглядной. Тем паче что Снежана первой из дочерей и ушла из родительского дома, переселившись в орешекский Институт великородных девиц.

Вестимо, колдуны существовали в жизни Снежаны всегда. Они окружали ее в стенах родительского дома. Они вертелись пред очами девчушки в загородных поместьях Лопухов и Нарышек. В Институте без них, знамо дело, тоже было не обойтись. Подобно всем детям великородных, Снежана относилась к волшебникам, как к обычным слугам или ремесленникам. Ну чем, скажите пожалуйста, колдун отличается от кузнеца или портнихи?.. Только тем, что один работает с металлом, вторая — с парчой или канифасом, а третий — с разнообразными заклятьями. Отличка невелика!.. И в конце концов, все они обеспечивают свое существование деньгами ее отца.