Танцовщица в луче смерти - Евгения Михайлова

Глава 28

Вадим Петрович Ковров в атласном черно-белом халате пил кофе на террасе своего особняка и думал о женщинах. Он думал о них всегда и не только похоти ради. Он выстраивал политику отношений с женой, дочерью, с прежними любовницами, нынешними и потенциальными. Женщины для него всегда были существами, представляющими большой интерес, украшающими его жизнь, сильно ее усложняющими, временами даже опасными. Почему они не могут просто доставлять и получать удовольствие? Ну, почему нужно все обязательно запутать и испортить, чем, к примеру, в последнее время без устали занимается его благоверная Елена Васильевна. Она прекрасно понимает, что ему известно, как она собирает о нем все сплетни, добывает информацию о его доходах и расходах, она даже общается с его политическими и прочими врагами. Скорее всего, развод неизбежен. Она начнет судиться за имущество. Слетится вся эта журналистская братия, всплыть может что угодно. То есть – развестись неплохо бы, но последствия непредсказуемы. Надо бы попытаться ее утихомирить. Хотя бы ради дочери. Дочь... Варвара давно уже превратилась в полузнакомую, не очень молодую женщину с требовательным, вздорным характером. Слишком крупная и слишком вульгарная, на его вкус, она пристрастилась ездить по зарубежным курортам. Вадим Петрович брезгливо поморщился, вспомнив пошлые снимки, на которых раскрашенная, расфуфыренная Варя валяется на кровати дорогого отеля на юге Франции, позирует на пляже в Греции, нежно треплет загривок своего мужа, тусклого, по сути, типа, который, тем не менее, считается одним из самых успешных адвокатов в стране. Не без помощи тестя он стал и одним из самых дорогих адвокатов. Известно, как выигрывают дела зятья богатых политиков и чиновников... Совсем не так, как Плевако. «Все продажные», – сокрушенно подумал Ковров.

Насколько изящнее и утонченнее дочери выглядит его любовница, Виктория. Дочь нищей алкоголички неизвестно от кого... Вот как бывает. В ней есть и стиль, и чувство меры, и достоинство... И эта ее особенность уходить от него в свою непроницаемую, темную, колючую тайну. Он ничего о ней не знает: как она к нему относится, что она о нем думает, о чем она думает вообще... Он не знает, принадлежит ли Виктория ему, когда она ему отдается... У них отличный секс, но если называть вещи своими именами, она просто работает, как профессионал. Сейчас он Вику содержит, он ее обеспечил настолько, что она может ни в чем себе не отказывать (кое-что станет шоком для его законной жены), но хочет ли он связать с ней свою жизнь всерьез? Вадим Петрович прикрыл глаза, вспомнил запах кожи Виктории, ее горячее дыхание, ее неожиданно прямой и открытый взгляд... Пожалуй, он хочет, чтобы она не уезжала из его дома по утрам. Вот только одно... Он должен в ней сломать, преодолеть... эту ее проклятую гордыню. Ей придется пойти ему навстречу... Она знает, о чем речь.

Он посмотрел на часы. Скоро два. Ей можно звонить. В это время она уже наверняка встала. Он звонил в течение сорока минут. Телефон абонента не отвечал. Он уже забеспокоился, такого еще не бывало. Наконец Виктория ответила.

– Слушаю, – сказала она хриплым голосом.

– Все в порядке? – спросил Вадим. – Ты не заболела? Почему трубку не брала? Что с голосом?

– Спала.

– Я спросил, все ли в порядке?

– Не знаю. Не хочется разговаривать.

– Кто-нибудь приходил, звонил?

– Да. Мать звонила.

– Твоя мать? И чего она хотела?

– Ничего.

– А что сказала?

– Не помню... Послушай, мне нужно еще поспать. Я выпила снотворное.

– Мне это не нравится.

– А мне как-то все равно, нравится ли это тебе. Позвони попозже.

– Но Виктор вечером за тобой заедет, как всегда?

– Не знаю. Сначала позвони.

Она разъединилась, он скрипнул от злости зубами, услышав короткие гудки. И вдруг она позвонила. Он схватил телефон.

– Вика, дорогая, ты просто со сна так говорила, да?

– Я спросить хочу. Ты давно видел Нину, мою родственницу? Ну, помнишь, из стрип-данса?

– Я ее, конечно, помню. Когда видел... Ну, наверное, когда они были у нас, не помню точно... Почему ты спросила?

– Потому что ее убили.

Опять короткие гудки... Ковров отбросил трубку, глядя на нее с ужасом. Что это? Откуда такая информация, кто сказал Виктории, почему она сообщила об этом ему... Надо бы обо всем узнать самому, но это будет выглядеть подозрительно. Кто-то может этого ждать... Тот, кто всерьез под него роет. Он иногда думал, суеверно пытаясь отогнать эту мысль, что самая большая беда придет к нему из-за женщин.

Глава 29

– Что я вкратце могу вам сказать, Елена Васильевна, – начал Сергей, удобно устроившись в огромном мягком кресле. – Не все то, что вы считаете своим имуществом, является на данный момент вашим имуществом.

– В каком смысле? – Елена Васильевна собралась, как для прыжка.

– Ну, вы что-то говорили про домик во Флориде, вроде вы считаете, что у вас есть поместье в Словении, кое-что еще, наизусть не помню. В общем, все это оформлено в дар Виктории Корнеевой. Вы говорили, особо ценные драгоценности хранятся не у вас, а у мужа?

– И что? – прохрипела Елена Васильевна.

– Ничего конкретного. Просто такие вещи женщине дарить удобнее, чем особняк. У вас вообще есть их опись?

– Я точно все знаю. Могу составить.

– Будьте любезны.

– Что делать, Сережа? – Елена Васильевна нависла над ним с таким трагическим и грозным видом, что ему показалось, его сейчас раздавит, как мелкую черепашку во время обвала скалы.

– Что делать... Мы еще не работали с адвокатами. Думаю, для них это вопрос не очень уж сложный... Елена Васильевна, вам не трудно немного отодвинуться? Какая-то нерабочая обстановка получается. Спасибо. Узнаем, приобреталось ли все это во время вашей супружеской жизни. Если да, то подарки дарились с большими нарушениями...

– Можно их отобрать?

– Без оружия и захвата, конечно. Не знаю, может ли суд принять решение об аннулировании дарственных, но о компенсации половины стоимости – наверняка.

– Я хочу взять свое! – отчеканила Елена Васильевна. – Я желаю лето провести во Флориде и Словении!

– То есть одновременно – там и там... Вас понял. Извините, но хотеть вам никто не запрещал. Как дело пойдет... Я всего лишь сыщик.

– Нет, ты скажи мне, почему половина? У нас ведь еще есть дочь! Она тоже будет в восторге от папочкиных выходок.

– Да, Варвара Вадимовна, наверное, не будет в восторге. Но все приобреталось на деньги мужа, не так ли? Вы обе никогда не работали.

– Ты что за ерунду порешь! Я на него ишачила, на этого козла.

– Ну, этот вклад в благосостояние тоже пусть считают адвокаты. Кстати, муж вашей дочери – Валерий Козырев – довольно известный юрист... Ну, тут, конечно, родственные связи, заинтересованность, он не пройдет, но может привлечь своих коллег, как вы думаете?

– Не знаю насчет его коллег, но я считаю Валерку недоумком, и мне такой адвокат не нужен.

– Сурово. А поговорить-то с ним я могу?

– Зачем?

– Я получаю одностороннюю информацию об отношениях в семье. Он – с одной стороны, родственник, с другой – не совсем родственник, к тому же профессионал.

– Да ради бога. Говори, если хочешь. Но предупреждаю: он свои громкие процессы выигрывал не без помощи денег Вадима. Я вообще не знаю, на чьей он стороне.

– Надеюсь, на стороне своей жены?

– А черт их всех знает, этих мужей, на чьей они стороне. Может, и он наше добро уже каким-то бабенкам раздаривает.

– Мысль интересная. Кстати, насчет бабенок. Вы как-то перечисляли всех знакомых женщин, не очень знакомых – шоу-бизнес, танцовщицы, – которые бывали на вечеринках вашего мужа...

– Ну.

– Не помните группу девушек, так называемый стрип-данс, которые танцевали на этих вечеринках.

– Это те, что приходят одетые, а через пять минут голые? Всегда такие были.

– Одни и те же или разные?

– Ты к чему? Он еще кому-то дома дарит? Ну, откуда я знаю. Как их отличить друг от друга?

– Да нет, насчет домов никакой информации. Просто у Виктории Корнеевой была родственница – танцовщица. Мы ее ищем по другому делу.

– По какому?

– Да пропала она.

– Ты что! А почему у меня спрашиваешь? Думаешь, она бывала у Коврова?

– Елена Васильевна, я именно об этом и спрашиваю. Я совсем по другому делу ищу девушку, которая является родственницей Корнеевой. Более того, Корнеева владеет агентством, где эта девушка работала. Ну, вдруг она бывала у вас.

– У нас... Я что, на этих бл...ах присутствую? То есть, я, конечно, бывала сначала, а потом... Не помогу, наверно. Я этих девок не запоминаю. Я и Корнееву сроду не видела.

– Она ведет замкнутый образ жизни. У нее мало знакомых, как я понял.

– А как эту девицу зовут, которую ты ищешь?

– Нина.

– Фотка есть?

– С собой нет. Невысокая, худенькая, шатенка. Короткая стрижка. Особая примета – одна бровь рассечена как будто. Травма с детства.

– Я не помню. Но могу у прислуги поспрашивать, чтоб тебе помочь. Чтоб ты лучше работал. Хотя мне не нравится, что ты хватаешься сразу за все. Я что, мало тебе плачу?