Жестокая параллель. Тайна горы Холатчахль. Приключенческий роман - Александр Самойленко

Она потом первой нырнула обратно в палатку. Витька постоял у костра, пока не пришёл в себя, и, напоследок пошевелив брёвна, чтобы оживить огонь, последовал за ней. Ему долго не спалось. Он всё время думал о ней, радуясь и одновременно страдая, опасаясь ненужного скандала в случае, если об этом каким-то образом пронюхает Асин дружок Пашка. Ведь гарантировать того, что их перешёптывание никто из ребят в палатке не слышал, Витька не мог. А порой у него где-то в глубине сознания даже закрадывались сомнения насчёт искренности девушки и, хотя он старался гнать эти мысли, не хотелось верить, что Ася затеяла этот ночной разговор нарочно, ради потехи, но всё же…

Вот так с бессонницей, в волнительных размышлениях прошло, может, часа два. Проникавший в палатку холодок вынудил в конце концов Витьку подняться, несмотря на раннее время. На улице только едва-едва забрезжил рассвет. Его поразило то обстоятельство, как под утро схватилась морозом земля, она вся укрылась густым, мохнатым инеем, а при выдохе шёл густой пар изо рта, точно так же бывает зимой. Первым делом Витька энергично взялся за костёр, подкинув в тлевшие угли сначала тонких, сухих, а потом толстых веток. Было безветренно. Искры, толкая, друг дружку зигзагами устремились кверху. Пламя хорошо осветило место стоянки, и он с неудовольствием отметил, что по поляне беспорядочно разбросаны вещи ребят: транзистор, посуда, ножи, различная одежда и даже обувь, которую хозяева сняли, но не удосужились примостить на безопасное расстояние к костру для просушки. Все вещи Витька собрал в одно место, обувь поставил на бревне, туда доставало тепло. Среди прочих оказалась и Асина спортивная обувь, и опять учащённо забилось сердце, он не мог оторвать глаз, но, поняв, что долго смотреть без дела – значит снова погрузиться в свои потаённые мысли и безнадёжно тонуть в несбыточных мечтах, заставил себя отвести взгляд, уйти и попытать счастья на охоте. И конечно, в первую очередь для Аси добыть что-нибудь необычное к завтраку, а заодно лишний раз показать ей свою молодецкую удаль. Ведомый этой целью, Витька, затаив дыхание, стараясь не шуметь, ползком пробрался в палатку, нащупал рукой обрез, нож и, выловив из вещмешка пару патронов, заряженных мелкой дробью, вылез обратно…

Битый час он проходил вдоль берега, всматриваясь в деревья, не рискуя пока углубляться в тайгу, так как было ещё довольно темно. Недалеко от того места, где вечером накануне они с Севкой мыли посуду, наткнулся на волчьи следы. Ошибки быть не могло: в звериных следах он разбирался и запросто смог бы отличить волчьи следы от рысьих или от лисьих, да и от любых других тоже. По количеству следов ему сразу стало понятно: тут побывала полная волчья семейка и, судя по большим следам вожака, уже не чётким, как рядом другие, тот был немолодым, а значит матёрым и, конечно, рослым. Волчица тоже под стать ему – у той следы лишь ненамного были поменьше, чем у самца. Выводок волчьей пары, на первый взгляд, это три или четыре наверняка повзрослевших волчонка. Наследили они у берега везде. Вероятно, пока их родители принюхивались и, щурясь, хищно втягивали ноздрями человеческий дух, волчата тем временем неподалёку беззаботно резвились, не больно покусывая друг друга за бока. «Ещё волков нам только здесь не хватало! – подумал он, зная, что встреча с ними не предвещает ничего хорошего. – Едва ли они отважатся напасть на нас в пути или на стоянке, когда мы скопом, побоятся. Ко всему в августе волки не должны быть такие уж оголодавшие. Но опять же ожидать от этих коварных, жаждущих крови зверей можно всякого – на то и звери, к тому они очень умны. Проследят, подберут момент удобный, к примеру, чтобы кто-нибудь на время остался один, тогда как пить дать могут напасть…» Витька на всякий случай постарался запомнить эти волчьи следы, выискивая ничем бы не приметные для городских ребят особенности. Ему, уже натасканному старыми охотниками таёжному следопыту, это было вполне по плечу. Он без труда прочитал их в оставленных на инее и кое-где на песке отпечатках лап. Мимолётом вспомнил, как прошлой зимой бывалый охотник из их деревни Ваня Карасёв похвалялся перед ним и другими пацанами мохнатой шапкой, сшитой из шкуры белого приполярного волка. Шапка редкая, завидная. Конечно, в такой бы никто не отказался пощеголять перед своими деревенскими, а к этому ещё доставить себе особенную приятность, с шиком съездить в белой волчьей шапке в город, да там уже вдоволь половить на себе завистливые взгляды многих городских, вечно бегущих в своих кроликовых облезлых шапчонках, спешащих куда-то с единственной целью – заработать денег на одежду и пропитание:

– Н-да, – почесав затылок, начал говорить он мысли теперь уже вслух. – Вполне возможно, эта семейка тоже из белых волков, всё ближе и ближе к северам идём ведь. Сдаётся, волки недалече от нас появились неспроста! Помогай нам бог, чтобы они отстали…

Устав бродить, Витька присел на валун близко у реки и закурил, решив ждать, когда окончательно рассветёт и будет хоть что-то видно в лесу. На большую дичь он не рассчитывал, было бы совсем неплохо подстрелить зайца или тетёрку. Сейчас его внимание приковалось к лесу, хотя этому часто мешала рыба, которая, никем в таёжном месте не пуганная, словно дразнясь, шумно плескалась на отмели, невольно заставляя Витьку оглядываться. У него уже появлялась соблазнительная мысль: «А не наловить ли мне крупной рыбы, и тогда опять, как позапрошлым утром, накормить городских наваристой ухой?» Уж Витька-то знал, как это сделать, ему стоило только сходить к лесу, выломать крепкую рогатину и, подправив ножом, изобразить из неё подобие остроги. Но всё же пока он рассчитывал на охотничью удачу и до времени эту мысль оставил. Нащупав во внутреннем кармане комочек металла, неторопливо рассмотрел его со всех сторон, царапнул галькой и, убеждённый, что на ладони именно оно, золото, широко растянув губы, заулыбался. Вчера за ужином его так и подмывало рассказать о драгоценной находке ребятам, но, к счастью, сдержался. Уже после ужина, перед сном, подумал, что из этого бы вышло. Ведь ссоры ему с пацанами точно было бы не избежать. Пашка, загоревшись, наверно, стал бы сразу его и всех принуждать возвращаться обратно к той речке, бросив затею с алмазами. Копать, рыться в ней, искать золото. А для начала захотел бы забрать у Витьки самородок, ну а Витька, конечно, этому бы сопротивлялся. Так и до драки ссора бы довела!..

Прошло ещё примерно с полчаса, и в конце концов на горизонте выглянуло долгожданное светило. Всего за считанные минуты инея на земле словно и не бывало. Зелёные, сочные травы, слегка кое-где побитые сверху морозцем, поэтому чуть пожелтевшие, но в основном ещё не покорившиеся ночному холоду и устоявшие зеленью, переливались радужными цветами. Скопление крупных капель влаги преломляло и отражало солнечные лучи, создавая при этом эффект обыкновенного зеркала, заставляя Витьку щуриться… Пора, подумал он и, пожелав самому себе скорой встречи с дичью, снова зашёл в лес и, сторожко ступая по той же, примятой им ранее траве, направился в глушь, обходя буреломы и ели…

Удача улыбнулась ему вскоре. Примерно метров за тридцать от него, почти на самой вершине ели, сидела большая птица. Судя по окрасу и величине, Витька узнал в ней глухаря, отчего сердце у парня ёкнуло от радости. Осторожно, шаг за шагом он стал приближаться к добыче, благо глухарь чем-то был увлечён и смотрел в обратную сторону. Вот уже осталось не больше десяти-пятнадцати метров, Витька взвёл оба курка, прицелился и не выстрелил, дрогнул, решив подобраться ещё ближе и бить тогда уж наповал. Потому как сама ель оказалась высоченная, а обрез всё-таки не полноценное ружьё, кучность попадания дроби не та. Сделав к сближению шаг и потом ещё, он едва не упустил дичь. Глухарь, повертев царственной головой, взмахнул было крыльями, и тут прозвучал выстрел, эхом прокатившийся по тайге и затерявшийся где-то внизу, у реки. Тотчас переполошились, закаркали громко, захлопали крыльями невесть откуда оказавшиеся неподалёку вороны. Убитая им тяжёлая птица, нагибая ветви, рухнула вниз, чуть не под ноги ему. «Ух и тяжёл будет!» – подняв добычу за шею, в радостном возбуждении прикинул на вес Витька. Ещё не до конца уверовав в свою удачу, он несколько минут рассматривал глухаря, и только когда устала от тяжести рука, понёс его к реке, чтобы там, у воды, сразу же разделать добычу давно известным ему простым способом.

Вернувшись на берег Витька, не мешкая и не растрачивая зря время на перекур, сразу приступил к делу. Разложил птицу на твёрдом месте спинкой вверх и, ловко орудуя острым ножом, в первую очередь разделил суставы, отрезал лапы, голову, укоротил наполовину крылья, а затем от шеи по верху спинки сделал глубокий надрез…