Тяжелое сердцебиение (ЛП) - Биар Джанесса

— Прайс? — шепчет Люк.

— Да? — шепчу я в ответ.

— Беги…

— О! Мои вещи… — кричу я и бегу как по команде. Люк остаётся, и я в красках представляю, как он хохочет.

«Это может быть ещё более неловко?» — ругаюсь я в мыслях и лишь на долю секунды позже отмечаю, что невезение, очевидно, рассматривается как вызов.

Прибежав к нужной двери, я снова спотыкаюсь о собственные ноги, хватаюсь за дверную раму и замечаю закрывающуюся дверь, которая опасно приближается к моим пальцам. В ожидании удара я закрываю глаза, но, как ни странно, ничего не происходит.

— Я же тебе говорил, что ты должна расслабиться, чтобы оставаться в такте… — слышу я смеющийся шепот Люка и понимаю, что он меня перехватил.

Как и почему?

Понятия не имею!

— Йоу, Люк — кричит Ёж и прокладывает себе путь через толпу зевак, которые из-за нас столпились перед дверью. — И как это она так…

И так же внезапно, как оказываюсь в объятиях Люка, я остаюсь одна. Зато Ёж получает самое пристальное внимание.

— Старик, в чём твоя проблема? — шипит Люк.

— У меня ее нет! Когда ты счастлив, мы все счастливы.

— Полегче, парни! — вмешивается Кри. — Вы реально ведёте себя как маленькие дети.

— Ты прав, Кри. Бро не спорят из-за несовершеннолетних кисок! — соглашается Ёж, и после произнесенных им слов все заливаются громким смехом. Эта ситуация, в свою очередь, приводит к тому, что я оборачиваюсь и снова ищу защиту в женском туалете.

— Для того чтобы быть моим Бро, ты должен перестать вести себя как несовершеннолетняя киска… — слышу я ответ Люка. Но он не успокаивает ни меня, ни большую часть студентов.

Мне удаётся сдержать слёзы, хотя я дрожу и чувствую, что мне не хватает воздуха. Не понимаю, как получается, что я от чьей-то мутировала к своего рода ничьей дороге.

И понятия не имею, как верну свои вещи.

Причем… Я могла бы пойти и попросить госпожу Эберс, чтобы она открыла мне класс.

Это идея!

Скептический взгляд в зеркало и следом короткое мысленное подбадривание, после которого я иду к двери, и как только оказываюсь в коридоре, лицом врезаюсь в чью-то грудь.

Звучит глубокий смех, а я надеюсь и милосердно молю «пожалуйста, пожалуйста» о том, чтобы земля меня поглотила.

Ничего не происходит!

Поэтому у меня не остаётся выбора, кроме как закрыть горящие глаза руками.

Тем не менее, даже это мое действие мягко устраняется.

Теперь я вижу лицо Люка и ту же улыбку, с которой он впервые приветствовал меня, и мне почему-то так сильно хочется его обнять, что я опускаю взгляд.

— Сегодня не твой день? — угадывает Люк и поднимает моё лицо вверх, когда кладёт свои пальцы мне на подбородок.

— Скорее не моя неделя! — ёжусь я, уклоняясь от его прямого взгляда.

— Прайс, всё обойдётся! Выше голову… Ты зашла уже слишком далеко, чтобы сдаваться.

— Ты знаешь меня? — спрашиваю я озадаченно.

Он заправляет мне прядь волос за ухо и кивает.

— Как и все здесь? Я думаю, что это и есть реальная причина, почему они избегают контакта с тобой.

— Почему?

— Потому что ты другая… дочь своей матери.

— Я знала, что они считают меня фриком, — признаюсь я застенчиво.

Люк смеётся и тянет меня в коридор.

— Ты не фрик, дорогуша. Если здесь и есть фрик, так это я. Они просто боятся, что ты в ближайшее время начнёшь собирать разбитые мужские сердца, как это принято у настоящей Розенберг.

Медленно у меня появляется чувство, что моя мама точно знала, что со мной будет происходить, и именно поэтому послала меня сюда. Вся в надежде, что я вскоре подожму хвост и вернусь к ней.

— Чего ты, надеюсь, делать не будешь, так? Я имею в виду, ты ведь не сдашься? — переспрашивает Люк.

— Если я справлюсь, то найду группу, где меня с моей тактической проблемой не будут слишком смущать…

— Хмм, — говорит он, и выражение его лица становится задумчивым. — С группой, безусловно, что-то получится, и другим мы тоже овладеем.

«Просвет!»

— Ты имеешь в виду, что ты мне поможешь?

Он кивает.

— Если ты обещаешь мне в будущем меньше спотыкаться…

— Я торжественно обещаю! — говорю я, кладя руку на сердце.

— Хэй, принцесса. Как ты сегодня? — приветствует меня Серджу, сияя в солнечных лучах.

— Привет, — говорю я, наклоняясь немного к нему и двигаюсь в сторону, чтобы освободить ему место рядом с собой. — Как прошёл твой день?

— Хорошо! А твой?

— Хмпф, — фыркаю я. — Не просто взрывоопасно… Хотя мои одноклассники, конечно же, другого мнения!

— Всё осталось без изменений? — спрашивает Серджу и рассматривает меня с искренним беспокойством во взгляде.

— Ты имеешь в виду, помимо моего эго?

— О, дорогая… — усмехается он и удивляет меня не только использованием ласкового прозвища, но и сопутствующим этому жесту прикосновением руки к плечу. — Всё обойдется, не падай духом!

— Что-то подобное мне уже сегодня говорили. Видимо, действительно происходит что-то серьезное… — размышляю я не совсем восторженно.

— И кто? — спрашивает Серджу с любопытством.

Теперь я должна рассмеяться, потому что с нетерпением жду удивленного выражения лица Серджу.

— А угадай-ка!

— Преподаватель? — пробует он. Я отрицательно качаю головой. — Давид?

— Нет. Возможно, будет немного трудно угадать…

— Люк! — прерывает он меня.

— Это настолько очевидно? — спрашиваю я, хотя в равной степени удивлена его точностью угадывания и правотой.

Серджу требуется минута, чтобы привести в порядок свои мысли, при этом он поджимает губы и бросает взгляд через двор.

— Говоря о дьяволе…

Я следую его примеру и смотрю в том же направлении, где мой взгляд цепляется за Люка. На этот раз он не сердится и даже не уклоняется. Скорее немного грустит.

Всю его позу можно с уверенностью обозначить как безрадостную. Остальным, кажется, весело, тем более, что они находятся в самом настоящем малиннике. Также я замечаю, что одна из девушек буквально бросается Люку на шею, но в ответ от него получает за свою откровенность только игнорирование.

«Хватит пялиться!» — призываю я себя и обращаю всё внимание на Серджу.

— Я знаю, что я повторяюсь и вероятно чересчур любопытен, но всё же, что происходит между вами с Люком?

— Честно? — спрашиваю я. — Не имею ни малейшего представления. Парень такой же мутный, как матовое стекло… Думаешь, что можешь различить контур, но, даже если приблизиться к нему очень близко, изображение остаётся размытым.

— Таким Люк был всегда…

— Могу я тебя спросить, ты тоже знал Марию?

— Бывшую подружку Люка? — поясняет Серджу. — Конечно, я тоже знаю Марию. Точнее, знал.

— Можешь что-нибудь рассказать о ней? Сегодня у нас была мисс Беккер, потому что Круз всё ещё болен, и она хотела взять песню о любви, а затем…

— Песню Марии Ремпбах? — угадывает он и выглядит при этом немного испуганным.

— Да. Точно, именно это имя!

— Ох. Как на это отреагировал Люк? — сразу спрашивает Серджу.

— Он констатировал её безвкусицу и затем покинул класс. По этой же причине я у тебя расспрашиваю про все.

Серджу одобрительно кивает, кажется, именно этой реакции он ожидал.

— Но это долгая история… — предупреждает он меня. Я заверяю его в том, что это не имеет значения. — В то время мы все только приехали из различных мест. Никто не знал друг друга, и для большинства изменить это заняло больше времени. Люк и Мария с первого дня согласились, что они принадлежат друг другу. Соответственно, и у меня всё также пришло к нормальному состоянию. Люк и Мария были только вдвоём, и я сам с самого начала чувствовал, что это была заслуга Люка.

— Ты говоришь так, будто был с ними очень близок… — обращаю я внимание и получаю благодарный взгляд.

— От твоего внимания ничего не ускользнет, да?

Я пожимаю плечами.

— Как правило, нет…