Фенрир. Рожденный волком - Марк Даниэль Лахлан

— Другого оборотня?

— Да, господин. Волкодлака.

— Откуда он взялся? Может, это Волк из пророчества?

— Я не знаю, господин. В любом случае он мертв.

— В любом случае это не тот волк. Ворона с тех пор кто-нибудь видел?

— Мне кажется, он вернется в лес с сестрой, если она еще жива.

— Если нет, он сварит из нее похлебку, — снова вставил Офети.

— Заткнись, Офети, — велел Фастар.

Король сухо рассмеялся.

— А ты, Фастар, с удовольствием перерезал бы Ворону глотку, а?

— Я сделал бы это в городе, господин, если бы он не носился так быстро.

— В самом деле? Я же пошутил. Он полезен мне, он мой союзник. Мы просто расходимся во мнениях, как действовать дальше, вот и все.

— Все это выше моего понимания, господин.

— Вот и славно.

Исповедник услышал приближающиеся шаги. Зазвучал голос Зигфрида:

— Это и есть бог?

— Да, господин.

— Святой-калека. Это не бог, Фастар, ты просто путаешься в сло­вах. Хотя он служит их богу. Верно, священник?

Жеан ничего не ответил.

— А ты знаменит, знаешь об этом? Ваши воины выкрикивают твое имя, когда осыпают огнем и камнями мои корабли. Он что, немой? Его язык скрючен так же, как тело? Он говорит на нашем наречии?

— Говорить он умеет, точно знаю, — сказал Офети. — Он гово­рил в их святилище.

— И что он говорил?

— Что он не бог.

— Что ж, хотя бы в этом мы с ним согласны. Как он оказался у вас, Фастар?

— Он был в храме вместе с девушкой.

— Значит, она была у вас в руках, и вы ее отпустили?

— Ее утащил вервольф, господин. Он чародей, я ничего не мог поделать. Я сломал отличный меч, когда ударил его, а мои парни об­ломали о его бока несколько копий.

Жеан усомнился в правдивости его слов. Норманны не говори­ли об этом между собой, а уж такое поразительное событие они не могли не обсудить.

— Но Ворону как-то удалось его победить.

— У него заговоренные стрелы, господин. Оборотней берет только магия, а Ворон известный чародей.

— Надо думать. Так что же случилось с девушкой?

— Она выпрыгнула из окна и поплыла на южный берег. Убежа­ла в лес, там-то мы ее и потеряли.

Жеан услышал вздох, кто-то заметался по комнате.

— Единственная причина, по которой я взял в поход вас, хордов, — вы считаетесь настоящими героями. Могучие воины! А по­теряли в темноте девчонку!

Снова шарканье ног по полу.

— Куда убежала девушка, священник? На южном берегу есть кто-нибудь, к кому она могла пойти?

Исповедник хранил молчание.

— Между прочим, не только мы ищем ее. Если ее схвачу я, она останется жива. Если же кто-нибудь другой, ей потребуется вся по­мощь вашего бога и даже больше.

Жеан ощутил дыхание на лице. Король наклонился, обращаясь к нему:

— Ее хочет заполучить наш Ворон, а ему не свойственна жалость. Он ее сожрет, и, скорее всего, живьем. Если ты не хочешь ей такой судьбы, помоги нам ее найти.

Первый раз Жеан заговорил:

— Зачем она вам?

— Ага, так он разговаривает. Отвечай на мой вопрос: где де­вушка?

— Я не знал, что она убежала. Я очень плохо знаком с местно­стью вокруг города. Как ты заметил по моему состоянию, я не при­вык гулять по окрестным полям.

Голос заговорил в самое ухо:

— А ты, монах, нисколько не боишься.

Жеан снова промолчал.

— Так значит, ты пророк? — продолжал король.

Молчание.

— Ну же. Я и сам это знаю. Не только у вашего Эда есть лазут­чики. Мы, между прочим, вовсе не такие отсталые, как вам кажет­ся. Ты пророк, я слышал, как об этом говорят.

Жеан ощущал какой-то запах, который заглушали запахи горя­щей хвои, тростника и жареного мяса. Что это? Тот же самый за­пах, который стоял в Париже. Запах мертвой плоти. Гниения. Чело­веческих останков.

— Давай-ка не будем усложнять. Я хочу, чтобы ты сослужил мне службу. Ты говоришь то, что я хочу знать, а я даю то, что нужно те­бе. Что тебе нужно?

Жеан знал только один ответ на этот вопрос.

— Чтобы ты обратил душу к Богу.

— Нет. Я король и предан Одину, это всем известно. Но позволь мне тебя угостить. Хочешь вина? Еды?

— Да. Но я не могу есть самостоятельно.

— Ну уж я тебя кормить не стану. Всему существует предел, и я не собираюсь дотрагиваться до калеки.

— Пусть мальчишка его покормит. — Это снова был Офети.

— Заткнись, жирный дурак, — сказал Фастар.

— Какой мальчишка?

— Там с нами пришел купец, у него раб, мальчишка, немой ду­рачок. Он из Миклагарда и все равно ничего не соображает, так что не будет большой беды, если он подцепит от калеки какую-нибудь заразу.

— Немой — это хорошо, — согласился Зигфрид. — Пришли его сюда. А вы, берсеркеры, ступайте. Идите отдыхать. Все. Я погово­рю с монахом наедине.

— Выходим! — Это был голос Фастара. Жеан услышал, как вои­ны покидают дом.

На мгновение стало тихо, исповедник слышал только треск ог­ня да шаги короля, который расхаживал по тростнику. И снова пахнуло тем запахом. Запахом смерти.

Исповедник услышал шаги.

— Покорми монаха. Дай ему мяса и вина.

Тишина.

— Да что с тобой, парень? Покорми монаха.

— Он не понимает твоего языка.

— А ты говоришь на его языке?

— Да.

— Тогда скажи ему сам.

— Тебя позвали сюда кормить и поить меня. Если это ты, госпо­жа, пролей немного вина, чтобы я знал, — проговорил монах по-гречески, на котором, как он знал, говорила Элис, а Зигфрид, ско­рее всего, нет.

Жеан услышал, как со стола взяли тарелку, вино полилось в ку­бок. Когда кубок поднесли к его губам, он оказался наполненным до краев, и вино выплеснулось ему на грудь.

— Осторожнее, мальчик. Этот напиток слишком трудно достать, чтобы вот так проливать его, — сказал Зигфрид.

Исповедник съел много мяса и хлеба. Он и не подозревал, что так ужасно голоден, пока не начал есть.

— Не теряй веры, госпожа, — сказал Жеан. — Мы победим.

И он снова ощутил на своем плече ее руку, и снова дрожь охва­тила все его тело.

— Хочу рассказать тебе о своем затруднении, священник. — Это заговорил Зигфрид. — Ваши люди на стенах оказались более стой­кими, чем я рассчитывал. А удержать на месте мою армию не так просто. Многие из моих воинов отправятся по домам, если мы не прорвемся в город в ближайшее время, или даже перейдут на служ­бу к моим врагам. Здесь полно конунгов, которые хранят мне вер­ность ровно до тех пор, пока я обещаю им добычу. Ты понимаешь?

— Да.

— Кроме того, мои воины ужасно суеверны. Что до меня само­го, я бы принял вашу веру хоть завтра, получив выгоду от всех со­юзов и возможности удачного брака, которую она обещает. Ваш бог, хотя и призывает к миру, искушен в войне — во времена наших де­дов мы познали мощь старого короля Карла. Так что мне ваш бог нравится — он делает правителей богатыми и могущественными.