Разговор о любви - Глория Эванс

— Нет, к Марго я не пойду. Не знаю, как ей объяснить сложившуюся ситуацию, чтобы она не поняла все превратно.

Тим скрестил руки на груди и с минуту о чем-то размышлял. Потом без слов открыл шкаф, достал с верхней полки ватное одеяло и принялся расстилать его на полу.

Как ни любила Джоанна жесткие кровати, она прекрасно знала, что спать на полу — просто ужасно. Подобные эксперименты они с Викторией ставили в далеком детстве, когда проводили лето в загородном доме у покойных ныне бабушки и дедушки Шанпу.

Она замахала руками.

— Тим, что ты делаешь?

— Раз ты не хочешь идти к Марго, мне не остается ничего другого, как разместиться на полу, — продолжая устраивать свое ложе, ответил Тим.

— Но… — Джоанна в отчаянии закусила губу, придумывая, как остановить его. — Но эта кровать такая широкая! Если ты ляжешь на нее с другого края, то не случится ничего страшного. То есть… Мы даже не коснемся друг друга.

Тим выпрямился и посмотрел на нее с недоверием.

— Неужели ты и вправду считаешь, что все так просто или всего лишь притворяешься?

— Я не считаю, что все так просто, и не притворяюсь! — выпалила Джоанна. — Но не спать же тебе на полу!

Тим провел по волосам рукой.

— Давай сделаем так: ты пойдешь сейчас в ванную, а я выключу свет и постараюсь заснуть, — более спокойным тоном предложила Джоанна. — Так будет лучше для нас обоих.

— Ладно, — нехотя согласился Тим.

Лежа в темноте и слушая шум воды за стеной, Джоанна с волнением замечала, что с каждой секундой все меньше и меньше хочет спать.

Что, если во сне мы оба придвинемся к центру кровати? — думала она с возбуждением и тревогой. Тогда уж наверняка прикоснемся друг к другу и, действуя несознательно, начнем обниматься…

Ее бросило в жар. Она согнула ноги в коленях и прижала руки к груди.

Как все это глупо и смешно! — пронеслось в ее голове. Мы — взрослые люди, а ведем себя словно дети, не зная, как избежать того, чем не хотим заниматься… Вернее, чем хотим, но…

Шум воды в ванной стих, а через минуту Тим вышел в спальню, прерывая своим появлением ход спутанных мыслей Джоанны.

Она в невероятном напряжении прислушивалась к каждому звуку: вот он подошел к кровати, вот поднял край простыни, вот лег… Теперь ей уже казалось, что она не заснет никогда, что так и пролежит всю ночь, сжавшись в комочек.

Прошло несколько гнетуще-тяжелых минут. Они не спали и оба знали об этом.

Тим не выдержал испытания первым:

— Джоанна? — позвал он шепотом.

— Что? — отозвалась она.

— Ты не спишь?

— Нет. И почему-то совсем не хочу спать.

— Черт возьми! Я тоже! — Тим помолчал. — И что нам делать?

— Не знаю… Может, о чем-нибудь поговорим?

7

В первое мгновение Тим решил, что ослышался. Джоанна словно издевалась над ним. В тот момент, когда от ослепляющего желания сгрести ее в свои объятия и заняться с ней любовью он чуть не воспламенился, эта удивительная женщина невозмутимо предложила ему о чем-нибудь поговорить!

— Поговорить? О чем нам разговаривать? — сглотнув и таким образом чуть усмирив свое негодование, спросил он.

— Ты занимаешься бодибилдингом? — с наивностью младенца поинтересовалась Джоанна.

Тим смачно выругался про себя. Своим вопросом Джоанна лишь укрепила в нем ощущение того, что над ним насмехаются. Обсуждать сейчас его тело было так же опасно, как бросать горящую спичку на облитое бензином бревно.

— Джоанна, ты полагаешь, что подобные беседы помогут нам выгнать из головы мысли о сексе? — спросил он раздраженно.

— Нет, — пробормотала она растерянно. — Мне просто интересно…

— Что тебе интересно? Издеваться надо мной?

— Тим, перестань… Ты прекрасно понимаешь, о чем я спросила.

— Нет, бодибилдингом я не занимаюсь, — ответил он нехотя. — Хожу в спортзал пару раз в неделю, и только.

— Но у тебя такая мощная фигура, — произнесла Джоанна задумчиво. — Я знаю многих людей, которые регулярно ходят в спортзал, однако выглядят они совсем иначе.

— Кое-что зависит и от наследственности, — ответил Тим, вспоминая широкоплечего здоровяка Мэтта Брайтмана и изображение его отца, своего деда, на фотографиях. — Мои дед и отец всю жизнь играли в баскетбол.

— А ты занимался спортом в детстве, в юности? — полюбопытствовала Джоанна.

— Можно сказать, нет, — признался Тим. — Тренировки ограничивались для меня уроками физкультуры.

— Неужели родители ни разу не устраивали тебя в какую-нибудь спортивную секцию? По-моему, для мальчиков особенно важно физическое развитие. Мои родители, например, постоянно пытались отдать куда-нибудь Энтони: сначала он занимался плаванием, потом сквошем, футболом… Только все это довольно быстро ему надоедало.

Тим усмехнулся.

— Если бы ты знала моих родителей, то никогда не задала бы подобного вопроса. Мой отец — историк. — Теперь он говорил о том человеке, который воспитал его, дал ему образование. — Историей папа и пичкал меня всю жизнь: таскал на разные выставки, в музеи. Спорт его не интересовал.

— Почему же ты не стал историком?

— Именно поэтому. Отец умудрился развить во мне ненависть к своей профессии.

Джоанна хихикнула.

— Ненависть? — переспросила она.

— Именно, — ответил Тим утвердительно. — Понимаешь, мой папа страдает одной неизлечимой болезнью.

— О Боже! — воскликнула Джоанна исполненным сострадания голосом. — Какой именно?

— Он нестерпимый зануда.

Джоанна опять засмеялась. Тим слушал ее смех с наслаждением, как прекрасную мелодию или пение птицы.

— А твоя мама? — спросила она, успокоившись. — Тоже не спортсменка?

У Тима перед глазами возник любимый с детства образ матери: вечно чем-то озабоченный взгляд кротко-добрых голубых глаз, убранные в высокую прическу светлые волосы, посеребренные завитки на висках…

— Мама всю жизнь вела довольно однообразный образ жизни. Она работает в библиотеке, постоянно погружена в чтение и заботы по дому.

— Когда они развелись? — осторожно спросила Джоанна.

— Развелись? — Тим сдвинул брови. По интонации, с которой он повторил ее последнее слово, Джоанна поняла, что чем-то удивила его.

— Ты же сам сказал, что приехал в Монреаль к отцу… Я подумала…

— А-а! — Тим легонько шлепнул рукой себя по лбу. — Мои родители, те, что живут в Шарлотте, никогда и не думали разводиться… Гм… Знаешь, это очень сложная история…

Джоанна повернулась к нему лицом, поставила локоть на подушку и подперла ладонью щеку.

— Мне бы хотелось услышать ее. Если, конечно, у тебя есть желание делиться со мной подробностями своей жизни, — поспешно добавила она. — Если нет, я ни капли не обижусь, честное слово!