Наследник дракона - Роберт Черрит

– Вы сказали, – обратился он к бородачу, – что вместе с моим кузеном Маркусом составили план покушения на Координатора?

– Это была вынужденная мера, – ответил губернатор. – Маркус, к сожалению, повел двойную игру. Полагаю, он решил, что ему самому неплохо бы стать Координатором. Я же всегда видел на троне только Теодора Куриту. Мы сделали это для вас.

– И теперь вы ожидаете ответной благодарности? Мне придется сотрудничать с вами?..

– Как только вы войдете во власть, то сразу почувствуете преимущество такой позиции. Вам потребуются верные друзья и советчики. Не на словах, а на деле… Если я буду назначен военным губернатором и главнокомандующим войсками округа, уверяю вас, в Расалхаге будут царить мир и тишина.

Теодор не выдержал, встал, прошелся по салону. То, что ему пришлось только что услышать, поражало своим откровенным, наглым цинизмом. Но он не Маркус, пусть даже то, что сказал Сьёволд, могло оказаться клеветой. Хотя вряд ли… Все вполне логично… По-прежнему стоя спиной к губернатору, Теодор веско произнес:

– У вас, губернатор Сьёволд, какое-то странное мнение насчет Дома Куриты. Все мы, и я в частности, каждый сам за себя – это так, но если, как вы утверждаете, вам довелось провести много часов, изучая мою биографию, вы должны были бы понять, что я мало похож на отцеубийцу

Неожиданный шум за спиной, короткий выкрик заставили его обернуться. Рикол и Сьёволд, схватившись, катались по полу.

Теодор несколько мгновений ошарашенно смотрел на дерущихся – в эти секунды он проклял себя за разгильдяйство, за детскую беспечность, которая могла стоить ему жизни. Когда совершаются покушения на королей – это уже не игра! Он, опять же на какой-то неуловимый миг, погрузился в бессознательное. Так учил его Тацухара-сенсей – в сложной, неясной обстановке доверься внутреннему чутью, оно не подведет…

Между тем Сьёволд явно одолевал щеголеватого герцога. Он уже оседлал его, взял за горло. Рикол пытался скинуть губернатора, бил руками в бок, но было поздно. Бородач уже вряд ли выпустил бы его, но в следующее мгновение Сьёволд замер, выпучил глаза и повалился на бок. Измятый, полузадушенный Рикол с трудом поднялся, он что-то судорожно глотал и никак не мог проглотить, пока принц не ударил его по спине. Когда к герцогу вернулся голос, он, тыкая указательным пальцем в длинный узкий кинжал, лежавший на ковре, прохрипел:

– Это он приготовил для вас, ваше высочество.

– И вы, значит, решили, рискуя собственной жизнью, спасти наследного принца? – невозмутимо спросил Теодор.

Герцог помотал головой:

– Координатора… Координатора…

Теодор прищурился. В любом случае, называть его Координатором – непозволительно. Пока он наследный принц, не более того. Однако стоит ли объяснять этому подозрительному герцогу подобные тонкости, которые для человека из Синдиката, для настоящего дракона, представляются чрезвычайно важными. Вот что еще отличает детей Дракона – умение терпеть и выжидать, но главное – принимать исключительно взвешенные решения. Таким решением в этой сложной обстановке могла быть только решительная атака на герцога, чтобы он раскололся прямо здесь, на глазах у своего сообщника. Пусть даже тот еще не пришел в себя…

– Понятна ваша дерзость, герцог. Вам не оставалось ничего иного, как подобным образом скрыть вашу связь с заговорщиками. Вы продолжаете утверждать, что действовали исключительно в силу верности Дракону?

– Координатор, я готов бросить вызов любому негодяю, который посмеет обвинить меня в предательстве. Я готов встретиться с ним в честном поединке.

Теодор усмехнулся:

– И покрыть победой прежние грешки… Я слышал, вы прекрасно владеете холодным оружием. Любого вида.

Рикол, словно осознав, с кем имеет дело, остался невозмутим. Принц сразу отметил, что он быстро соображает. Как бы ты ни был виноват, признал ли ты свою вину или нет, всегда оставайся спокойным. Не подавай виду, что тебя волнует твоя будущая судьба. Все в руках небесных богов.

Теодор кивнул:

–Ладно, герцог, пока не будем углубляться в детали. Прошу вас, поднимитесь к пилоту и прикажите доставить нас в отель «Кируна». Мне необходимо немедленно проинформировать матушку о том, что случилось.

Рикол церемонно поклонился – как раз настолько, насколько требовалось, и попятился к трапу. Потом, выпрямившись, отправился в кабину.

XII

К западу от Рейкьявика

Военный округ Расалхаг

Синдикат Дракона

22 сентября 3019 года

Соренсон понятия не имел, как долго он пробыл без сознания. Судя по внутренним ощущениям, по тому, что разваливавшийся на глазах «Звездопроходец» еще несся к земле, – буквально несколько секунд. Размышлять на эту тему больше не было времени.

Невзирая на нестерпимую головную боль, на заливающиеся звонки и нескончаемое мигание контрольных лампочек, во всю мочь голосящих о множественных повреждениях робота, Иван поднял машину на ноги, заставил шагнуть вперед, схватиться руками за рваные края выступа. Он начал протискивать машину в пробоину.

Нестерпимый визг донесся снаружи – это металл терся о металл. Он бросил взгляд на один из дисплеев – под геркулесовым напором семидесятитонной машины броня на корпусе «Звездопроходца» рвалась, как бумага.

Душераздирающий визг, следом скрежет отразились на пульте бешеным перемигиванием сигнальных лампочек и надписью на экране:

«Недопустимая нагрузка на левую руку».

Соренсон бросил взгляд на обзорный экран. На фоне языков пламени, пролетающих обломков было видно, как одна из изогнутых несущих балок словно крюком зацепила левую верхнюю конечность робота. Руку уже настолько вывернуло назад, что начали рваться пучки миомерных мышц. Затем вновь послышался скрежет, и плечевое сочленение буквально вывернуло в посадочном гнезде. Рука безвольно повисла вдоль корпуса, тем самым нарушив остойчивость робота.

«Кузнечик» сразу начало разворачивать вправо, робот уже почти вывалился в пробитое отверстие, но висел-то он горизонтально, а это недопустимо ни при каких обстоятельствах. Включать в таком положении прыжковые двигатели было смерти подобно. Вот уж действительно – из огня да в полымя! Так вроде выражались его предки. Что же делать? Иван сердцем почувствовал, что дольше оставаться на борту гибнущего судна нельзя. Стоит «Звездопроходцу» один раз кувырнуться – и все! Им уже не выбраться.

Он ударил по клавише, включающей прыжковые двигатели, при этом уперся правой рукой в корпус корабля, чтобы реактивная струя развернула робота головой вверх. Так и получилось – добавочная сила наконец выпихнула машину из пролома. Несколько мгновений робот по инерции летел вместе с челноком – в бешено ревущем пламени, затем отвалил в сторону и – боже правый! – занял наконец вертикальное положение. Соренсон вдавил клавишу. Двигатели взревели, бортовой компьютер едва сумел удержать балансировку.

Только теперь Иван ощутил нестерпимую жару, которая залила рубку. Косой взгляд в сторону Координатора… Тот хватал ртом воздух, но лицо его оставалось невозмутимым. Бортовой компьютер раз за разом предупреждал о недопустимом повышении температуры в рубке. Пилот раздраженно отключил аудиосистему.

– Сам знаю! – заорал он, обращаясь к бестолковому аппарату.

Все это не помешало ему, изо всех сил вцепившись в подлокотники, сохранять ориентацию робота в пространстве.

– Погляди, дурак безмозглый! – добавил он. – Мы уже не падаем камнем, нас относит в сторону.

– Недопустимое повышение температуры, – откликнулся унылый голос компьютера.

– Тоно, тоно, я восстановил контроль! – вновь заорал генерал.

Никакого ответа.

У Ивана не было времени повернуться и удостовериться, жив ли Координатор. Стремительно приближалась земля. С такой скоростью, что сердце зашлось. Машинально он развернул машину, чтобы смягчить удар нижними конечностями и корпусом.

Когда альтиметр показал высоту тридцать метров, Иван включил прыжковые двигатели на полную мощность. Дышать в рубке было уже нечем, он глотал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

Удар пришелся вскользь, и все равно привязные ремни, казалось, решили разрезать его тело на части. Затем молчание. Недолгое, болезненное… У Ивана было ощущение, что его медленно, с чувством поджаривают… Следом пришло резкое ослабление жары, через широкий пролом в бронированном стекле в лицо повеяло прохладным ветерком.

– Жив! – заорал Иван.

Крикнул так, что голос сорвал. Лицо его исказилось от боли, когда он попытался сорвать с головы нейрошлем. Тот, казалось, вплавился в плечи. Только теперь Соренсон понял, как сильно обгорел. Времени, однако, терять было нельзя. Иван закинул шлем за спину – тот с грохотом упал на пол, – затем отстегнул привязные ремни. Тут же захрипел от боли…

Сжав зубы, с ногами взобрался на кресло. Бронированное стекло оказалось выбитым, так что путь на свободу был открыт. Соренсон попытался подтянуться, уперся локтями в края пролома и до половины вылез из разбитой машины. В следующий момент его вновь обняла беспросветная тьма…