Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре

— Что ты себе позволяешь, Элен? — сказал он таким тоном, будто она несла вину за это вторжение.

Она замотала головой, не веря своим ушам.

— Что значит, я себе позволяю? — зашипела она в бешенстве. — Ты прелюбодействуешь со служанкой под одной крышей с женой и детьми. Ты что, совсем потерял совесть?

— Остынь, Элен, — произнес он менторским тоном. — Мы оба знаем, что от нашего брака остался только клочок бумаги. Ты ведь сама захотела со всем покончить. Лично я этого не хочу. В отличие от тебя я не желаю разрывать нашу семью на части. И какое тебе дело, сплю я со служанкой или с кем-то еще? — Он сел на кровати.

— Меня не интересует, Рамон, кого ты выбрал для адюльтера. Но я надеялась, что у тебя осталась хоть капля порядочности. Твои дети спят в комнате, расположенной в этом же коридоре. Что, если бы Феде приснился какой-нибудь кошмар и она спросонья прибежала бы к тебе? — приводила она свои доводы с горящими от возмущения глазами.

— Она этого не сделала, — спокойно произнес он.

— Спасибо Господу.

— Послушай, это ведь было твое решение оставить меня и забрать их в Англию, — напомнил он, повышая голос.

— Только потому, что мы тебе больше не нужны, — парировала она, почти выкрикивая слова от расстройства. — Ты сам говорил, что в ту самую минуту, когда возвращаешься домой, у тебя возникает желание снова уехать. Как после этого мы должны себя чувствовать? Мы уже не семья, и ты это прекрасно знаешь. — Ей хотелось, чтобы он возражал, что все не так, что он хочет попробовать начать все сначала, но он лишь прищурил свои холодные темные глаза и равнодушно смотрел на нее.

— Ладно, мы уже это обсуждали, — произнес он и зевнул. — Сегодня мы, как и договорились, скажем обо всем детям, и ты можешь уезжать, как только будешь готова. Я не собираюсь тебя задерживать.

— Конечно нет, потому что задерживать меня не входит в твои планы. Я предоставляю тебе свободу. Полную свободу, — сообщила она. — Теперь тебе уже никогда больше не понадобится возвращаться домой.

В течение короткой паузы, пока они смотрели друг на друга со все возрастающим отвращением, под дверью неожиданно раздались громкие и надрывные всхлипывания Федерики. Элен ощутила приступ удушья, а Рамон побелел.

— О Боже, — прошептал он, вскочил и, натянув брюки, кинулся к двери. Они оба одновременно открыли ее и обнаружили дочь, которая, съежившись и дрожа, сидела на полу. Она слышала все. Оказалось, что Эстелла, рыдая, пробегала мимо ее комнаты, разбудила ее и в панике послала в комнату матери. Обнаружив, что мать отсутствует, она отправилась к отцу именно в тот момент, когда началась их перебранка, и прекрасно поняла, что происходит.

— Феде, дорогая, — успокаивающим тоном сказала Элен, приседая и обнимая ее. — Все в порядке. Просто мы с папой немного поспорили.

— Мы вовсе не собираемся делать то, о чем сказали, — добавил Рамон, пытаясь забрать дочь из рук ее матери.

— Пожалуйста, Рамон, оставь нас в покое, — неожиданно произнесла Элен голосом, в котором зазвенела сталь. Рамон удивленно отшатнулся, пораженный ее тоном. Он беспомощно наблюдал, как жена взяла Федерику на руки и понесла по коридору в свою комнату. Там она заперла дверь, чтобы он не мог войти. Внезапно его накрыла грандиозная волна одиночества. Он побрел к себе и присел на кровать. Он не знал, что делать дальше. Его грудь сжимало чувство вины и раскаяния. Он уткнулся лицом в ладони и заплакал.

Элен сидела на кровати вместе с рыдающей Федерикой, прижавшейся к ней в приступе отчаяния. Она крепко обняла дочь и, пытаясь успокоить, нежно укачивала ее, целуя залитое слезами личико и поглаживая ее длинные волосы. Сердце Элен было разбито при виде страданий ребенка, и она почувствовала, что негодование по отношению к мужу переполняет ее, как разлившаяся желчь.

— Все хорошо, Феде. Папа очень любит тебя, — говорила она. — Мы оба очень тебя любим.

— Мы больше не нужны папе, — всхлипнула Федерика. — Если бы он нуждался в нас, то не находился бы постоянно в отъезде. — Элен захотелось застрелить мужа за ту боль, которую он причинял своим детям. Они были невинными жертвами мира взрослых и еще слишком малы, чтобы принять его жестокие законы.

— Мы нужны папе. По крайней мере ты и Хэл. Он так любит вас двоих. Именно поэтому мы с ним так несчастливы. Потому, что ему нужны вы с Хэлом, но, к сожалению, не нужна я.

— Значит, ты больше не любишь папу?

— Все не так просто, дорогая, — сказала Элен, пытаясь смягчить удар. — Папа много путешествует, но не потому, что не хочет оставаться с нами. Это его работа, и он должен ее делать. Ты ведь помнишь все те чудесные истории, которые он тебе рассказывает? — Федерика кивнула. — Так вот, он не смог бы тебе их рассказывать, если бы не ездил во все эти таинственные места, разбросанные по всему миру. Он возвратился полный впечатлений и сюжетов фантастических приключений, чтобы поделиться ими с тобой, и специально для тебя привез эту волшебную шкатулку. Если бы он не любил тебя, то не сделал бы такой прекрасный подарок. Просто мама и папа больше не хотят быть вместе. Это совершенно не относится к вам с Хэлом. Это касается нас с папой и только нас. Ты меня понимаешь? — Федерика молча кивнула. — А сейчас мы отправляемся в путешествие. Ты, я и Хэл, — добавила она, стараясь говорить с воодушевлением.

— В Англию, — хмуро сказала Федерика.

Элен содрогнулась, получив доказательство того, что дочь слышала их разговор полностью.

— Да, в Англию, — подтвердила она. — Тебе очень понравится эта страна. Мы будем жить в прекрасном городе у самого моря. Там над берегом летают большие красивые чайки, а среди скал полно крабов и креветок. Ты сможешь рыбачить с дедушкой, а бабушка поедет с тобой на ярмарку. Там есть много разрушенных замков, которые можно исследовать, и тебя ждут новые друзья.

— А я когда-нибудь еще увижу Абуэлито и Абуэлиту? — спросила девочка упавшим голосом.

— Конечно, увидишь. И они, и папа будут приезжать и навещать нас. Но только у нас будет другой дом, а мы будем разговаривать не на испанском, а на английском языке. Мы будем жить с бабушкой и дедушкой, так что они постоянно будут с нами.

— А я могу взять с собой шкатулку с бабочкой?

— Ну конечно можешь, дорогая. Ты можешь взять все, что только захочешь.

— Я больше не увижу Расту, — сказала она растерянно. — Кто же будет с ним гулять?

— Кто-нибудь найдется. Не беспокойся.

— Но он снова начнет лаять.

— Возможно, мы купим тебе собственную собаку. Как ты на это смотришь? — предложила Элен, в отчаянии готовая ради своего ребенка пойти даже на такую жертву.

Федерика села и рукой вытерла нос. Ее глаза широко раскрылись от возбуждения.

— Я смогу иметь свою собственную собаку? — спросила она. Теперь упоминание об Англии не казалось ее таким уж плохим.

— Да. У тебя будет собственная собака, — подтвердила Элен, чувствуя облегчение при виде снова улыбающейся Федерики.

— Когда мы едем в Англию? — спросила та.

— Как только дома упакуем все вещи.

— Могу я пойти и сказать Абуэлите, что у меня будет своя собака? — спросила она, сползая с колен матери.

— Я пойду с тобой. Но только вначале оденься и разбуди Хэла.

Когда Рамон вышел на террасу, Элен, Федерика, Хэл и его родители уже завтракали за столом. Его взгляд перескакивал с одного из присутствующих на другого, поскольку он предполагал, что жена все им рассказала. Федерика настороженно следила за ним из-за чашки с шоколадным молоком. Хэл, как обычно, болтал, будто ничего не случилось. Рамон сел возле матери и стал ждать, пока кто-нибудь не заговорит.

— Феде сказала мне, что, когда она приедет в Англию, у нее будет собственная собака, — сообщила Мариана, улыбнувшись, хотя в ее глазах застыло напряжение. Стоило ей только представить, как они уезжают, ее зрение затуманивалось страданием.

— Вот как, Феде? Это превосходно, — произнес он как ни в чем не бывало. — Как ты собираешься ее назвать?

— Раста, — ответила она, не глядя в его сторону. Рамон ощутил укол в сердце.

— А почему у меня не будет собаки? — Глядя на мать, Хэл захныкал.

— Ты тоже сможешь играть с Растой, — сказала та устало, стараясь, чтобы ее голос звучал радостно, но единственное, что ей сейчас хотелось сделать, — это спрятаться и вволю поплакать.

— Я хочу кролика, — заявил Хэл. — В Англии есть кролики?

— Если у тебя появится кролик, то Раста может его съесть, Хэл, — беззлобно сообщила Федерика.

— Лидия не любит собак, так что Феде придется оставить Расту в Англии, когда мы возвратимся, — сказал Хэл, взяв свою кружку обеими руками и принимаясь за шоколадное молоко.

Рамон и Элен встретились взглядами и надолго застыли, беспомощно глядя друг на друга. У Элен не хватило храбрости сказать Хэлу, что они уже никогда не вернутся обратно.